Волки и надзиратели - Сильвия Мерседес Страница 5

Я уже ощущала подступающую головную боль. Рыча, я отвернулась от ворот, прислонилась плечами к прутьям и смотрела на лес вокруг. Его зелень была облегчением для моих напряженных глаз, и боль в голове медленно утихла.

Я вдруг ощутила еще одно присутствие неподалеку. Дир.

Он не использовал тропу Хинтер, но быстро двигался по лесу. Я не знала, как он это делал. Я считала себя умелой ищейкой, но если бы я попыталась идти среди зарослей, я безнадежно заблудилась бы. Шепчущий лес не любил людей. Но, видимо, он не издевался над оборотнями.

— Где она?

Я вздрогнула от голоса и обернулась. Бабуля стояла за вратами.

Я не знала, смогу ли когда-то привыкнуть к виду моей бабушки. «Бабуля» — ее титул ведьмы из-за возраста и опыта, ее место среди других ведьм округов. Если я не ошибалась, ей было больше сотни лет.

Но никто, глядя на нее, этого не сказал бы. Она была высокой, похожей на статую, с величавым лицом и точеными скулами, изящной линией челюсти, длинной шеей. В ее рыжих волосах не было ни следа седины, она собирала их на макушке замысловатыми кудрями, закрепленными золотыми гребнями, которые напоминали корону.

На первый взгляд она казалась не старше моих девятнадцати лет. Со схожим цветом волос нас можно было принять за сестер. Но на волосах сходство заканчивалось. Где она была чистой и деликатной, с бледной кожей, я была грубой, обветренной и в веснушках. Я больше напоминала отца, который был по-своему красивым, но не мог сравниться с эфемерной красотой моей бабушки.

Хотя я не знала, была ли эта красота настоящей. Бабуля всегда была укутана в слои морока, кто знал, какая правда лежала за ними?

— Ну? — ее голубые глаза медленно скользили взглядом по моему телу, отмечая все пятна и дыры в моей одежде, царапины на открытой коже. Взгляд остановился на сломанном луке на пару мгновений, вернулся к моему лицу. — Голова. Где голова оборотня?

— У меня ее нет.

Полные губы бабули изогнулись в красивом оскале.

— Я четко выразилась, нет? Принеси мне ее голову. Я понятно говорила.

Я кашлянула и чуть поправила стойку.

— Я столкнулась с проблемами. Пришлось… погоняться. И я разозлила гикори, — я подняла сломанный лук как доказательство. — Я не могу одолеть монстра без оружия, придется выходить снова зав…

Рычание бабули жутко напоминало оборотня. Она отпрянула на шаг, произнесла резкий приказ на языке, который я не знала, и взмахнула рукой. Врата задрожали и ответили, открылись с оглушительным скрипом. Я не успела отпрянуть, бабуля поймала меня за запястье и втащила меня.

— Внутрь, — сказала она, толкнула меня на несколько шагов в пустоту ее двора. — Стоило знать лучше, чем заключать сделку с твоей глупой сестрой! Кровь твоего отца слишком густа в твоих венах. Он был бесполезен, как ты.

Ее слова жалили сильнее, чем я хотела признавать. Хуже, они вызвали ясно другое лицо из моего прошлого, которое я не любила вспоминать. Отец. Далеко от Шепчущего леса. Он сейчас был один в домике, который я снимала для нас двоих последние несколько лет. Как он платил теперь за аренду, если я не обеспечивала его? Никак. В этом была правда. Его выгонят, бросят гнить в канаве, воняющего выпивкой. Без дочерей некому было нянчиться с ним.

Хотя это ничего не изменит. Бабуля наложила на него сильное проклятие за то, что он украл у нее дочь, это проклятие давало ему долгую жизнь, чтобы он страдал много лет. Он выживет. Как-то. Один и в мучениях.

Я поежилась. Забавно. Если бы кто-то спросил, я сказала бы, что не любила отца. Я сказала бы, что он выбил ее из меня много лет назад. Но мое сердце болело от мысли о нем. Или от мыслей о его страданиях.

Семь богов, я становилась мягкой, как Валера!

Бабуля закрыла врата приказом и шагнула к прутьям.

— Дир! — позвала она, ее до этого мягкие тона вдруг стали пронзительными. — Я знаю, что ты там. Приведи себя в порядок и отчитайся через час. Этой ночью у меня гость, и я требую, чтобы ты обслуживал за ужином.

Я приподняла бровь. Бабушка хотела, чтобы оборотень играл дворецкого этим вечером? И кого она принимала? Бабуля была не из общительных. Может, другая ведьма округа пришла к ней. Тот, кого не оскорбит оборотень-дворецкий.

Я изобразила безразличие, когда бабушка повернулась ко мне. Она с отвращением поджала губы, но все еще умудрялась выглядеть красиво.

— Внутрь, — сказала она. — Я найду тебе что-то достойное из вещей. Умойся и приходи в столовую. Помни, ты — моя внучка, чем бы еще ты ни была. Постарайся не опозорить меня.

Это было приказом. Я повернулась, радуясь послушаться в этот раз, и поспешила в мутном пейзаже, скрытом за каменной стеной бабули. Дверь ее дома появилась, словно из воздуха, и я подошла, увидела тесный коридор. Когда я шла тут в прошлый раз, это была большая и роскошная прихожая… но тогда бабушка была со мной, оттуда и разница.

Моя спальня держалась за морок даже без присутствия бабули. Хоть это не утешало. Все в этой комнате было неправильным для меня, от розового покрывала до резных ставен и большого зеркала в золотой раме у стены. Если бы я не знала лучше, решила бы, что бабуля очаровала комнату специально, чтобы мне было неловко.

Хотя, пожалуй, она могла так сделать.

Но как? Как бабушка умудрялась создавать сложный морок, еще и слоями? На себе и доме? Такая магия требовала источник силы. Бабушка не была фейри, и в ее венах не текла естественная магия. Сила была откуда-то еще, из источника, который ее питал.

И если был источник… была и слабость…

Я с рычанием бросила сломанный лук в угол комнаты и захлопнула за собой дверь спальни. Не было смысла думать о таком. Я служила бабуле Доррел. Я должна была уважать ту клятву, даже если она мне не нравилась.

Я прошла по комнате к комоду из вишневого дерева, налила воду из графина в фарфоровую чашу, где были нарисованы танцующие девы. Я стала отмывать лицо и волосы с куском мыла с запахом сирени, и когда я закончила, я взяла полотенце и повернулась, вытирая лицо.

Я удивленно приподняла брови. Платье появилось волшебным образом на кровати за мной.