Дары (СИ) - Вересень Мара Страница 5

— Понимаешь, я просто хотела помочь ему справиться со страхом. Есть такой прием, я в журнале читала, страх нужно визуализировать, представить как что-то забавное или приятное, или…

— Забавно, — проговорил Альвине, узрев на ободке эксклюзивного, как было заявлено, предмета интерьера тщательно зашлифованное клеймо “сделано в Оркане”

— Да, — всхлипнула насухую Лисия, — было забавно. Я переоделась специально. В такой… костюм. Просто в магазине приличных вариантов не было, а были только интересные.

— Хм, неприятно, — сказал эльф, понимая, что разъем в розетке магсети и разъем люстры не созданы друг для друга.

— Ну почему же, — смущенно пожала плечами Лисия и зарумянилась. Альвине как раз покосился вниз, ощутив ступней край табуретки. Вид был интересный. Жена в этот момент пожала плечиками, отчего ее грудь заволновалась. И Эфарелю тоже стало слегка волнительно. Лисия могла по десять раз на дню каяться, но он еще не разу не наблюдал покаяния с этого ракурса.

— Почему же неприятно… Очень даже приятно. Было, — продолжила она и снова, как девчонка, лицом полыхнула. Ярко.

В чувствительных эльфьих глазах замельтешило пятнами — это между антагонистичными разъемами вдруг пробежала искра. Светсферы в люстре беспорядочно и кратковременно сработали и померкли. Кажется, навечно. По идеально белому потолку шестилучевой звездой в нагло некромантском стиле расходилась подпалина мерзейшего желтого цвета с черной каймой. Просящиеся для комментария слова были весьма далеки от возвышенного.

— И что теперь? — риторически вопросил Альвине, упираясь взглядом в следы своей антихозяйственной деятельности.

— И теперь ваша репутация, тьен Эфар…

Хххррусть…

Взмахнув прозрачными пластинами, люстра сверзилась с вершин стоящего на табуретке эльфийского величия (примерно метр девяносто, но он давно не вставал у стенки) и, издав печальный звон и брызнув прозрачными слезами осколков, эпично убилась о наборный паркет.

— Вдребезги, — резюмировал Альвине.

Лисия исторгла утробный стон и, поднатужившись, выдавила стыдливую слезу. Такую жалкую, что Эфарелю захотелось их обеих приобнять. Он всегда был склонен к излишнему человеколюбию и любил всякого рода представления, особенно представленные с эффектами. И едва он снизошел с табурета на пол, хрустнув подошвой по осколкам эксклюзива, ему предъявили плоский магпластовый корпус теста на беременность с положительно фиолетовым индикатором.

— Между нами с первых минут знакомства было это… напряжение, — продолжала свое покаяние Лисия, семеня следом за мужем к терминалу домашней сети.

— Да, я заметил, вы удивительно быстро спелись.

— Ты знаешь кто это?

— Среди общего круга знакомых есть только двое мужчин, перед которыми ты бы не устояла. Один вполне счастливо женат, а у второго как раз интересная фобия, — ухмыльнулся Эфарель и злорадно тыкнул пальцем в значок службы Благоустройства и Порядка в форме стилизованной летучей мыши. На мониторе мигнул слоган: “Мы сделаем это за вас!” и выскочило меню с выбором услуг.

— Ты меня ненавидишь? — всхлипнула Лисия.

— Зачем? — удивился Эфарель, оставляя заявку в разделе “Всесвет” и поворачиваясь к жене лицом. Разговаривать спиной с женщиной невежливо и недостойно, даже если она провинилась, пусть и не чувствует себя слишком уж виноватой, но старается же. — У нас ведь партнерское соглашение и весьма удачное, я бы сказал. Но мне сейчас неприятно, что ты ждала столько времени, чтобы мне признаться. Стоило сообщить раньше, что у вас все так глубоко… э… далеко зашло. Это было бы менее трагично для репутации Эфар.

— Впрочем, — спокойно добавил Альвине и сам поразился, насколько спокойно, — не думаю что кто-то особенно сильно удивится.

— А давай, будто это ты меня бросил? — благородно предложила Лисия.

— Беременную? — ужаснулся эльф. — Ну нет, лучше роль покинутого и опозоренного отца-одиночки. Все станут меня жалеть и набиваться в невесты, а я буду показательно страдать и воротить нос. Чудно! Найниэ останется со мной в любом случае.

— Он и так почти все время в Эфар-мар, — с явным облегчением вздохнула Лисия и сунула тест за бретель платья.

Альвине снова сделалось волнительно, но расставаться таким образом было бы дурным тоном.

— Он даже когда здесь, его здесь нет, — невнятно сокрушалась жена и мать наследника, снова вздохнув.

— Ему пятнадцать, — старательно отвлекал себя от скабрезных мыслей тьен Эфар. — У него полно прочих интересов, кроме как дома сидеть. Очень скоро у тебя будет множество иных забот.

— Считаешь, стоит рожать? — простодушно поинтересовалась пока еще жена.

— Эм… — опешил Альвине, — а возможно счастливый отец еще не в курсе?

2

Анамнез

— Ы-у, — таинственно провыла темнота, и Лодвейн слегка насторожился. Рука, протянутая во мрак между стенкой и стеллажом к пластине включения светсфер, почувствовала себя немного неуютно, как в детстве, когда приснился кошмар, а из-под одеяла пятка выткнулась, и ты всей этой пяткой чуешь, что вот прямо сейчас…

— Ы-ы-у-у, — снова раздалось во тьме, Дан дернул рукой влез в паутину, скривился и сотворил красноватый светляк. Впрочем там, откуда доносились странные звуки, атмосферно мерцало.

Дан пошел на свет. Едва слышные шебуршания вызывали не слишком хорошие ассоциации, связанные с давним неотвязным и глубинным страхом, но искомая документация, вдруг понадобившаяся начальнику отдела непременно в материальном виде, находилась как раз там, где мерцало, выло и шебуршалось.

Сначала Лодвейн был рад, что его обратно в надзор взяли, потом приуныл от дисциплины, потом привык и теперь даже удовольствие получал, как раньше. Тем более компашка подобралась практически прежняя, пусть и немного при других конфитюрах. Все равно часто пересекались. Ага!

Он не подкрадывался, просто темно, интересно, а он вампир, а тут она, добыча, сидит на корточках со светфонариком в зубах и в папках копошится.

— Лиссссс…

Визг ввинтился в чувствительные вампирьи уши, поставив дыбом нервы и волосы на макушке, фонарик юркнул под стеллаж, а Лодвейну прилетело папкой по чувствительному.

— Ашшш…

— Ой, — пискнула подсвеченная красным поблекшим светляком Лисия, — ничего важного не пострадало?

— Холин бы сказал с… самолюбие, но я тактично промолчу.

— И… извини. А ты сюда зачем?

— Вот за, — Дан осторожно, ненавязчиво прикрывая дорогое пострадавшее, прощемился вдоль стеллажа и достал с полки папку с нужной маркировкой, — за этим. — И полез обратно. Прикрываться папкой было удобнее. — А ты чего тут воешь, как не-живая. И чего свет не включила?

— А я… Я темноты боюсь. Я так себя отучаю. А чтоб не очень страшно — пою. Но у меня руки заняты были пришлось фонарик в рот взять, — пояснила птица-секретарь и, поправ документы коленками, приникла верхней частью туловища к полу, добывая фонарь из-под стеллажа. Фонарь в руки не давался, но эффектно подсвечивал очертания плотно обтянутых легинсами аппетитных округлостей. На эти округлости половина Управления взгляды бросала, но Лисия вела себя в рамках, репутацию дома Эфар не роняла, хотя одевалась иногда так, что даже мимобеглый дамочкоустойчивый Став на пару мгновений замирал.

Вот и Дантер замер и даже попятился, и пасть захлопнул, пряча полезшие от нервов клыки. Поднимаясь с коленок, Лисия прижала край трикотажного платья-туники, и как в песне: вот платье с плеч ползет само, а на плече горит… Мрак и тьма… На плече под красной бретелькой бюстгальтера чуть вдавливающегося в девичью кожу, скалилась, распахнув кожистые крылья, летучая мышь.

— О! — смутилась Лисия, подтягивая трикотаж на плечико, — это я в каком-то умопомрачении себе тату сделала. А ты чего бледный такой?

— Ни… ничего. Не… не завтракал просто, а тут ты вся такая фкусссная и одна, — радостно оскалился Дан.

О его тайном страхе мало кто не знал, но все забывали. Не вязалось как то это чувство с доблестным ловцом, героем и вообще. Да он и сам часто забывал, а тут вот…