Анифа. Пленница Севера (СИ) - Деметра Фрост Страница 5

Пока Анифа помогала остальным закончить приготовления к пиршеству, зала постепенно наполнилось людьми. С каждой минутой становилось все теснее и громче, но никто не казался обиженным или оскорбленным. Кто-то уже выпил первую чарку вина и блаженно улыбался, кто-то смеялся после холода улицы в тепле протопленной залы, кто-то, усевшись в углу, раскидывал с товарищем кости.

Но появление Тормода было мгновенно встречено с громким ликованием — и именно в этот момент пир можно было начинать. Именно тогда Анифа, подчинившись призывному движению ладони ярла, подошла к нему, поклонилась, и села с левой стороны — рядом с его старшей и замужней дочерью Фригг.

Столы ломились от яств и напитков, а лавки — от количества сидящих на них людей. В отличие от традиций степей, здесь вперемешку сидели и мужчины, и женщины, и даже дети бойко сновали между столами и людьми, стремясь не только урвать кусочек повкуснее да посочнее, но и успеть подслушать все интересующие их разговоры.

На небольшом возвышении находился стол ярла, за котором расположилась его семья, а еще несколько воинов из числа прибывших гостей. Именно здесь была самая изысканная посуда и роскошные блюда, дорогое вино и сладости — все самое лучшее и вкусное для дорогих послов и друзей.

Беседа же за этим столом текла неторопливая и ненавязчивая. Согласно негласным традициям мужчины предались воспоминаниям о прошлых путешествиях, победах и даже неудачах. Потом — о хорошо знакомых всем заботах и будничных делах: охоте и запасах продовольствия, строительстве новых кораблей и поголовье скота, урожае и воспитании подрастающего поколения.

Анифа же, как женщина, хранила скромное молчание и вступала в беседу лишь когда от нее это требовалось — когда к ней напрямую обращался ярл или когда поднимался понятный ей вопрос. И она говорила — покоряя своим очарованием и мягкостью, сквозивших в каждом слове и в каждом ее движении — говорила вкрадчиво и емко, но ее негромкий мелодичный голос был прекрасно слышен всем сидящим за столом и невольно привлекал к себе всеобщее внимание.

При этом, не показывая вида, Анифа очень внимательно приглядывалась ко всем чужакам. Она отметила, что это были вполне себе приличные люди, крепкие и могучие воины, но не лишенные интеллекта и знаний приличий. Все эти мужчины были схожего типажа и примерно одного возраста и характера.

Также она не могла пропустить то, с каким особым вниманием ее рассматривали те самые братья, о которых она уже слышала — Свен и Сигурд. Они одинаково пристально изучали ее своими серыми, подобными грозовому небу, глазами и словно пытались проникнуть в самую душу. Неприятное ощущение, но вполне себе ей понятное. Ей не нужно было ничего говорить или объяснять — подобные взоры она уже видела у сватов и потенциальных женихов.

И ничего, кроме раздражения, она не почувствовала.

…После всех условностей, которые так любили северяне, пришло время и для серьезного разговора. И хотя в зале веселье уже было в самом разгаре — наевшиеся и напившиеся люди, отложив ложки, вовсю смеялись, спорили и даже пели песни, за столом ярла пошел разговор о весеннем походе. Анифа с облегчением вздохнула и вместе с Фригг, не сговариваясь, поднялась на ноги. И только женщины решили попросить разрешение покинуть стол и выйти, неожиданно один из сероглазых братьев поднял руку и проговорил:

— Госпожа! Останься!

Его взгляд по-прежнему был устремлен на Анифу, поэтому сомнений не оставалось — мужчина обращался к ней. И она, вопросительно изогнув бровь, ответила таким же прямолинейным взором.

Фригг коротко сжала ее ладонь и отошла. А Анифа, улыбнувшись, мягко произнесла:

— Увы, мое присутствие только помешает серьезным мужским разговорам. Я лучше пойду — пора укладывать детей спать.

— Анифа, уверен, Фригг справится сама, — заметил Тормод и подбородком указал на дочь, которая действительно подошла к Далии, что-то шепнула ей на ухо, и девочка, понятливо кивнув, быстро юркнула в сторону.

Женщина проследила взглядом за передвижением дочери, которая, быстро найдя Инга, властно обхватила его за плечо и повела в сторону выхода. Младший, конечно, возмутился, стал вырываться и что-то эмоционально говорить ей. Но подошедшая Фригга, уже державшая за руку своего собственного сына, что-то сказала мальчику и Инг послушно поплелся на ней и своей сестрой.

— Садись, Анифа, — с улыбкой попросил ярл, — Скрась нашу компанию.

Анифа, не привыкшая отказывать ему, кивнула и послушно села обратно на скамью. Взяла чашу, наполнила ее простой водой и неторопливо выпила. А мужчины действительно продолжили разговаривать.

И, разумеется, ей было скучно. Поэтому она развлекала себя, разглядывая веселящихся и разговаривающих людей — мужчин и женщин, стариков и детей, молодых юношей, уже возомнивших себя воинами, и юных девушек, постепенно познающих искусство флирта с противоположным полом. И, конечно, особое внимание она уделила Рану. Не похоже, что ему удалось выпить достаточно вина, потому что выглядел он вполне трезво. Но сын определенно не скучал и, в отличие от большинства своих ровесников, которые бахвалились силой своей юности и ловкостью молодых тел, соперничали друг с другом в остротах и умении пить, был увлечен каким-то серьезным разговором с одним из чужаков. Надо отметить, что юноша совсем немного уступал гостю в росте и широком развороте плеч, но гладкое, лишенное растительности лицо и большие прозрачные глаза яснее всяких слов говорили о юном возрасте Рана. Однако гостю явно понравился ее мальчик, поэтому говорил с ним, серьезно кивая, и внимательно слушал, когда Ран говорил сам.

И снова гордость за сына, а также щемящая любовь к нему и к Риксу, отражение которого она видела в Ране, заставило ее сердце биться чаще. Определенно — ее сердце теперь бьется исключительно ради Рана, Далии и Инга. А более ей и не надо.

Ведь так?

***

Как только Свен и Сигурд вошли в деревянную залу, их глаза безошибочно отыскали предмет их мужского любопытства. Они просто не могли не увидеть среди прочих женщин миниатюрную и изящно сложенную черноволосую красавицу, с легкостью снующую в темно-пурпурном платье по деревянному настилу и занимающуюся типично женскими делами. И если Сигурд сначала почувствовал легкий укол разочарования — у женщины не оказалось ни крыльев, ни поразительной длины волос (они просто были убраны в прическу), ни