Куколка - Алёна Кручко Страница 5

А потом грянула катастрофа : отец объявил о скорой помолвке. И хотя неожиданностью для девушки это не стало, но жених! Едва услыхав, кто именно просит ее руки, Вирита обмерла и без сил опустилась в креcло – ноги вдруг перестали дерҗать.

— Но батюшка, ведь он…

– Он благородный человек, и он готов заботиться о твоем благополучии. Даже настоял на охране для тебя.

– Зачем охрана?

— Не пугайся, это наши взрослые дела,– мягко сказал отец. – У благородных семей случаются сложные времена.

Он говорил что-то еще, объяснял, что лучшей партии не сыскать, что ей оказывают честь, а Вирита сидела, застыв, проклиная свой слишком тихий нрав. В голове вспугнутой птицей билась единственная мысль : «Что делать?!»

Но в конце концов этот кошмар закончился : отец, заметив, как видно, что дочь слишком ушла в себя, умолк, подхватил ее под руку и проводил в любимую беседку в саду. Поцеловал в лоб, усадил, сказал:

– Поговорим после, если захочешь. Вижу,тебе нужно свыкнуться с новостью.

И ушел. Вирита услыхала еще его резкое:

– Чаю молодой госпоже! – а потом вокруг сгустилась сонная тишина, которую нарушали только шелест листвы, гудение пчел и щебет птиц.

И в этой тишине она постепенно пришла в себя.

Неторопливо, мелкими глоточками, выпила принесенный ей чай, сладкий, кружащий голову ароматом липового меда и мяты. Тихо, беззвучными шагами и почти не дыша, прошла в свои покои, сменила легкое домашнее платье на плотное, в котором обычно ездила верхом, сложила в поясную сумочку кое-что нужное и так же тихо спустилась на задний двор, к конюшне. Попросила, мило улыбнувшись мальчишке-конюху:

– Заседлай мне Каштана. Хочу проветриться немного.

Ничего необычного в ее просьбе не было, верховые прогулки Вирита любила,и отец позволял ей это невинное развлечение. И даже не настаивал на сопровождении , если дочь не покидала лугов и перелесков, примыкающих к поместью и прикрытых охранными чарами.

Каштан принял обычное подношение – толстый кругляш подвядшей за зиму морковки – и довольно фыркнул хозяйке в лицо. Конюх подсадил в седло, и Вирита, словно ненароком оглянувшись на отцовские окна – нет, нė смотрит! – пустила любимца легкой рысью. Вдохнула полной грудью, поймав лицом ветер. Пахло речной тиной и луговыми травами, молодой листвой и яблоневым цветом. Свободой. Как только сил хватило не сорваться в галоп, пока коня и всадницу можно было видеть из окон родного дома!

А уж потом – не сдерживалась. Времени было мало – час, от силы два, и спoхватятся.

Ей везло. А может, помогала та высшая сила, к которой девушка торопилась за помощью. Промчавшись незамеченной через угoдья дель Борнио, оставив в стороне большое село у тракта и мельницу у реки, Вирита остановила коня на опушке Оленьего Лога. Всхлипнув, прошептала срывающимся голосом:

– Вот, Каштан… дальше сама не знаю, куда. Может, ты знаешь?

Верный конь обернулся и фыркнул, словно желая сказать : «Ты, хозяйка, с кем меня спутала? С профессором землеведения из столичного университета? Или, может, с эльфом-наемником?»

– Ах, да что уж там! – Вирита тряхнула головой, зажмурилась на мгновение, решаясь на неслыханное. Достала из сумочки кисет с зерном дикой пшеницы, вытряхнула половину на ладонь и, широко размахнувшись, кинула вбок от тропы. - Прими дар, Олений Лог!

Следом таким җе образом в дар лесу пошла половина фляжки вина. И напоследок самое трудное – снова зажмурившись, девушка полоснула по ладони кинжалом. Крупные капли обагрили траву.

– Прими дар, Олений Лог, покажи путь к Алтарю! – замотав ладонь платком, Вирита тронула коня.

Без тропы, наугад, но лес и впрямь вывел, куда просила. Закатные отблески сменились глубокими сумерками, а светлый березняк и густой орешник – мрачными вековыми елями, когда Каштан, всхрапывая и прядая ушами, ступил на идеально круглую поляну, в центре которой белел нетронутый временем каменный… постамент? Стол? Или просто плита? Почему-то, чем дольше Вирита смотрела, тем меньше понимала , что именно видит. Белый камень в фиолетовом сумраке ночи – больше и сказать нечего.

Но, раз уж пришла, раз ей указали путь, глупо медлить и колебаться. Соскочив с седла, Вирита вытряхнула под ноги остатки пшеницы:

– Благодарю за путь, Олений Лог! – и пошла вперед. Шаг, другой,третий… десяток… Сердце трепыхалось в груди, вот-вот готовое разорваться от ужаса, пальцы заледенели, а щеки и уши пылали жаром. Подойдя к камню почти вплотную, выплеснула на землю остаток вина : – Прими подношение, Древний!

Земля не разверзлась под ногами, гром с небес не грянул. То ли ее не услышали,то ли приняли подношение – поди догадайся! Но не отступать же? Вирита, судорожно вздохнув, сделала последний шаг, сорвала с ладони повязку и прижала измазанную в крови ладонь к белому камню.

– Услышь, Древний! Исполни просьбу, назначь цену, прими обещание!

Шум леса отдалился,тишина звенела в ушах, на миг показалoсь, что не Древний пришел, как обещали старые книги, а сама провалилась в иной мир,туда, где живут забытые боги и демоны. Но вдруг тишину разбил смешок. Совершенно человеческий, обычный настолько, что Вирита решила – почудилось. Или кто-то прокрался сюда следом за ней?

Вздрогнув от этой ужасающей мысли, девушка обернулась. Хотя разве увидишь, кто там в густых сумерках может прятаться среди деревьевТо, что за нею могли проследить, подсмотреть, почему-то пугало больше встречи с Древним. Но тут на белой плите сгустился человеческий силуэт. Сначала – призрачная фигура, словно слепленная из серого предутреннего тумана, затем туман обрел краски и лицо. Уплотнялись, становились реальными зеленый охотничий костюм, широкие плечи и мощный торс, рыжевато-русая борода и волосы до плеч, отчаянно синие глаза… Вирита смотрела на мужчину – слов нет, очень привлекательного, но самого обычного человека, не демона какого-нибудь. Встреть такoго хоть на ярмарке, хоть на столичных улицах или даже в королевском дворце – засмoтреться можно, а вот неладного не заподозришь.

Тот ее тоже рассматривал, внимательнo, оценивающе, но его взгляд не пугал. Иные женихи гораздо хуже смотрели – как на добычу, на какую-нибудь дичь : то ли подстрелить,то ли пусть пока летает, мясцо к следующему разу нагуливает…

В старых книгах писали – предложи дар, а когда Древний придет, назови желание и спроси, чем придется расплатиться. Пора было заговорить, но у Вириты словно язык отнялся под пристальным синим взглядом. Только леденели руки, полыхали щеки,и