Истинное наказание - Ольга Вадимовна Гусейнова Страница 5

Мгновение и эта красивая, рыже-коричневая птица, распахнув во всю ширь и мощь крылья, метра два в размахе, ринулась вновь на меня. Только заставило меня задохнуться от ужаса и непонимания не очередное нападение, не яркая желтая вспышка, а то, что огромная сова в буквальном смысле нырнула в меня. Слилась со мной в одно целое.

Заснеженная дорога с наезженными узкими колеями, по бокам пушистые белоснежные сугробы, а по обеим сторонам темнел плотной стеной сосновый бор. Близился вечер, небо начало сереть, и на нем отчетливо виднелась какая-то нереально огромная серебристая луна. Такую на Земле не увидишь, если только наш любимый спутник не надумает свалиться нам на головы.

И в этой, в общем-то, сказочной картине, совершенно дико и неуместно смотрелись перевернутые сани и бьющиеся возле них в попытке встать на ледяной дороге пара лошадок. На заснеженной обочине лежал видимо кучер, так и не выпустивший хлыст из рук. Чуть дальше скрючившись в жуткой позе, лежала молодая девушка в длинном платье до самых ступней и элегантном бежевом пальто с меховым воротником. Ее темные волосы рассыпались по снегу, шапка валялась в метре, подсказав, что девушка вылетела из саней на полном ходу, а затем ее что-то добило. Ведь пальцы вытянутой руки судорожно сжаты, словно она пыталась ползти, а из уголка рта все еще течет тоненькая струйка крови. Такая красивая, изящная, с тонкими чертами лица и совершенно пустыми, мертвыми карими глазами.

В метре от девушки лежал навзничь крупный красивый мужчина, в распахнутом на груди меховом полушубке под которым виднелся необычный для моего времени расшитый золотом сюртук и жилет под ним. На нем не было шапки, темно-рыжие волосы разметались по снегу, по лицу ползали странные черные линии, словно маленькие змейки, а слишком яркие, какие-то дико желтые глаза тоже мертвым взглядом смотрели вверх.

А чуть дальше, ближе к соснам, шел бой. Настоящий тяжелый бой. Трое мужчин в черных одеждах бились не на жизнь, а на смерть с двумя противниками в белых куртках из валеной шерсти, расшитыми синими рисунками, в штанах тоже из плотной шерсти и сапогах с меховыми отворотами. Меня удивило, что темная тройка была темной в буквальном смысле: с их рук один за другим слетали какие-то черные сгустки, а с губ – завораживающие речитативы, казалось, проклятий или заклятий. Белые бойцы отвечали порывами снега и переливавшимися энергетическими стенками. Неужели они все маги?

Происходившее на моих глазах походило на кадры из какого-то фэнтезийного или фантастического фильма. Только я все никак не могла принять решение: за кого же мне надо переживать в этом кино?

Один из темных очередным выпадом запустил в явно более сильных противников черную мглу. Мгновение – и вместо двух «белых» мужчин в разные стороны отпрыгнули два огромных белоснежных волка, а свет луны заиграл на их мехе серебристыми искорками. Еще один миг – и два безжалостных хищника в чудовищном прыжке преодолели разделявшее их с темными расстояние и обрушились им на головы. А дальше мне хотелось зажмуриться, только я почему-то не смогла. Так и смотрела на кошмарную и безжалостную картину убийства волками трех темных магов.

Теперь снег окрасился багровыми красками смерти не только троих бедолаг, выпавших из саней, но и кровью трех темных магов, разорванных на части.

Осмотрев территорию, два белоснежных чудовища, секунду помедлив, с азартом врезались в ближайший пушистый сугроб, в котором тщательно и забавно повалялись, стирая все следы лесного побоища. Выбрались из снега уже опрятными, сурового вида беловолосыми мужчинами. Один был заметно моложе, хотя ни на грамм не уступал второму, постарше, в мощи и крутости. Оба направились в мою сторону, позволив подробнее их рассмотреть. Но чем ближе подходили, тем более хмурыми и напряженными становились.

– Лаури, займись девочкой, а я к лошадям, – глухо распорядился старший беловолосый гигант.

Молодой, поморщившись, попросил:

– Кейгер… положи тела в сани, отвезем их сразу в Фир к местным стражам.

Дальше этот Лаури оказался прямо напротив меня и, наверное, помогал выбраться из сугроба. Пока я невольно любовалась им, таким высоким, что мой взгляд упирался ему в грудь, и наверняка сильным, ведь видела его в бою. На вид ему лет двадцать-двадцать два, наверное. Но это уже не парень, а молодой мужчина со слишком жестким, нереально синим, словно подсвеченным изнутри взглядом. Слишком уверенными и выверенными движениями.

Я сильно удивилась, потому что ощущала себя лишь зрителем кино, но синеглазый мужчина мягко и осторожно прижал меня к своей груди и грубовато-глубоким, проникновенным голосом с четкими рычащими нотками пытался успокоить:

– Все, малышка. Не плачь, милая. Убийцы твоих родителей понесли заслуженную кару и мертвы! Ну-ну, не плачь, маленькая, к сожалению, иногда так случается, что самые близкие и любимые внезапно уходят. Просто помни, Сияющая Госпожа никогда не оставит их своей милостью, а Белая Эйта позаботится об их душах…

В ушах бились глухие надрывные рыдания, грудь распирала нестерпимая боль, прорывавшаяся короткими вспышками. Перед глазами застыла ткань куртки из светло-серой толстой валеной шерсти. И я ощущала щекой ее грубоватую ворсистость. Картинка сместилась, я вновь смотрела в лицо мужчине, оказавшемуся спасителем, – скуластое, с прямым римским носом, узкими губами, слегка впалыми щеками. Светлые, взлохмаченные, довольно короткие волосы, такие же белые густые дуги бровей над раскосыми глубокими глазами. Такого насыщенного синего цвета, которых просто не может быть в природе. И столько в них сейчас светилось сочувствия и понимания, что хотелось расплакаться от жалости к себе. Такой молодой мужчина, но сколько в нем не только физической силы, но и душевной.

– Их больше… нет… моих родных больше… нет… – услышала я тоненький девичий голосок, прерываемый надрывными, режущими по самому сердцу всхлипами.

– Совсем никого? – глухо уточнил синеглазый красавец.

– Дядя и тетя, – просипела в ответ девица. Или я?

Ведь на своей спине ощущала тяжелую, но согревавшую даже сквозь многочисленные зимние одежды мужскую руку. И внутри меня все сильнее и пронзительнее разливалась дикая душевная боль потери.

– Они не оставят родную кровь, не бойся, малышка, – выдохнул он с облегчением и прижал бедняжку к своей груди.

Только почему-то опять именно я ощущала его широкую, крепкую и горячую грудь, скрытую шерстяной курткой. И невероятную смесь запахов: морозного зимнего леса и яркого мужского пряного, вокруг которых витал пугающий до ужаса флер крови. Который исходил от него самого.

– Готова? Нужно вернуться в Фир, отвезти твоих родителей городской страже, – хрипло выдохнул мужчина с облачком пара.

А я, отстранившись, сквозь пелену слез