Холли Блэк - Самая холодная девушка в Коулдтауне Страница 5

Кожу Матильды словно охватило пламя. Она чувствовала себя как подожженная и сгорающая бумага, медленно превращающаяся в темную золу.

А она все лизала, лизала и лизала его шею…

Ворота Коулдтауна были широкими, сделанными из освященного дерева. Их опутывали куски колючей проволоки, будто мощные, утыканные шипами плети. Охранники с винтовками на плечах, сутулясь, топтались на посту возле ворот. Они по очереди затягивались сигаретой. Из караульного помещения доносился запах кофе, варившегося в перколяторе.

— Привет, кофевары, — сказала Матильда.

Кровь все еще была липкой там, где не успела засохнуть, — вокруг рта и на шее. Она по капле стекала на футболку, отчего та сделалась местами жесткой и хрустела при движении. Теперь, когда она умирала, собственное тело казалось ей каким-то необычным. Жарким. Более живым, чем в прошедшие несколько недель.

Ну а с Данте все должно быть в порядке. Ведь она не была заразной и, по ее мнению, поранила его не слишком сильно. Во всяком случае, надеялась на это. Она нащупала в своем кармане мобильник — его мобильник, которым воспользовалась, чтобы позвонить по 911, после того как покинула его.

— Эй, привет! — снова окликнула она охранников.

Один из них обернулся.

— О боже, — пробормотал он и стащил с плеча винтовку.

— Я здесь для того, чтобы поселить к вам вампира. За ваучер. Хочу сдать вампира в обмен на освобождение из Коулдтауна человека.

— Какого еще вампира? — спросил второй охранник.

Он бросил сигарету, но не наступил на нее, и она продолжала дымить на асфальте.

— Меня, — ответила Матильда. — Я хочу сдать вам себя.

Они заставили ее ждать, а тем временем сердце у нее билось все реже. Матильда еще не была вампиром, и после нескольких телефонных звонков они выяснили, что формально она сможет получить ваучер лишь после того, как вновь вернется к существованию из мертвого состояния. Они позволили ей вымыть лицо в туалете караулки и несколько раз смочить и отжать тонкую ткань футболки, пока стекающая с нее вода не сделалась чистой, не замутненной кровью.

Взглянув на себя в зеркало, Матильда увидела, что на ее коже появились какие-то фиолетовые тени, похожие на кровоподтеки. Она разглядывала их, когда у нее остановилось дыхание. Ощущение пустоты в груди стремительно возрастало. Охваченная паникой, она упала на колени на грязный кафельный пол.

Спустя мгновение, лежа на этом полу, Матильда умерла.

Это оказалось не таким мучительным, как предполагалось. Наихудшим моментом происшедшего стала его неожиданность.

Охранники впустили Матильду в Коулдтаун почти перед самым рассветом. Мир вокруг выглядел странно: все приобрело размытые очертания с серебристым оттенком, словно ей показывали старинный фильм. Иногда казалось, что головы людей расплываются, превращаясь в какое-то черное вязкое вещество.

Лишь один цвет оставался четко различимым — пульсирующий, струящийся цвет, который исходил от кожи.

Красный.

При взгляде на него Матильда чувствовала, как у нее начинают ныть зубы.

Внутри ее царила тишина. Она больше не двигалась под ритмичное биение сердца. Тело стало совершенно иным на ощупь — твердым как мрамор — и не чувствовало боли. Ей не было дано знать, сколько мелких страданий таили в себе скрип ее костей, напряжение мышц. Теперь, освободившаяся от всего этого, она ощущала себя парящей в воздухе.

Матильда огляделась вокруг своими необычными, новыми глазами. Все казалось великолепным. А прекраснее всего был свет на небесном горизонте.

— Что ты делаешь? — спросила девушка, стоявшая у входных дверей. У нее были длинные черные волосы, однако их корни сверкали яркой белизной. — Иди сюда скорее! Ты что, ненормальная?

Матильда подчинилась. Как только она задвигалась, все вокруг стало расплываться, словно было нарисовано акварельными красками. Красно-розовое лицо девушки расплылось, как и все остальное.

Здание, когда-то, несомненно, бывшее величественным, теперь выглядело так, словно долгое время пребывало в заброшенном состоянии: отстающие от стен обои испещрены граффити, диваны и кушетки придвинуты вплотную к стенам. Парень, в джинсах, но без рубашки, накладывал макияж на лицо девушке с жесткими розовыми косичками, а еще одна девушка, в старинном платье в горошек, натягивала на ноги чулки в сеточку.

В углу другой юноша — с лоснящимися каштановыми волосами, ниспадающими до талии, — составлял из банок с кукурузой, залитой сливками, какую-то немыслимую пирамиду.

— Это что за место? — спросила Матильда.

Юноша, строивший пирамиду из банок, обернулся:

— Посмотрите на ее глаза. Она же вампир! — Однако он не казался испуганным, скорее восхищенным.

— Ее надо отвести в подвал, — сказала одна из девушек.

— Пошли, — позвала Матильду черноволосая и потянула ее к двери. — Ведь ты новоиспеченная, верно?

— Ага, — ответила Матильда. Ее язык скользнул поверх новых, острых зубов. — Думаю, это очевидно.

— Разве ты не знаешь, что вампиры не могут выходить на улицу при дневном свете? — спросила девушка, покачав головой. — Охранники пробуют этот трюк с каждым новым вампиром, но я никогда не видела, чтобы кто-нибудь из них попался.

— Ну да, конечно, — согласилась Матильда.

Спустившись по шатким ступенькам вниз, они оказались в замусоренном подвале с брошенными на пол матрасами. Его освещала единственная лампочка. У стен стояли коробки со съестными припасами, а маленькие окошки под самым потолком были густо замазаны чем-то черным и совершенно не пропускали света.

Черноволосая девушка, пригласившая Матильду спуститься в подвал, улыбнулась:

— У нас налажены коммерческие отношения с охранниками. Еда с черного рынка, одежда, немного деликатесов вроде шоколада и сигарет в обмен на некоторые ответные акции. Ведь у вампиров есть далеко не все.

— И ты будешь у нас в долгу за позволение провести здесь ночь, — сообщил юноша с верхней ступеньки лестницы.

— Но у меня совсем ничего нет, — сообщила Матильда. — Я не взяла с собой никакой еды, консервов или чего-нибудь в этом роде.

— Ты будешь должна укусить нас.

— Что-о? — удивилась Матильда.

— Да, одного из нас, — пояснила девушка. — Как насчет этого? Ты даже сможешь выбрать — кого.

— А почему вы хотите, чтобы я сделала это?

По выражению лица девушки было ясно, что она считает Матильду туповатой.

— Ну кто же не хочет жить вечно?!

«Я не хочу», — чуть не сообщила Матильда, но вовремя прикусила язык. Ей стало ясно, что они уже и так отнесли ее к числу тех, кто недостоин быть вампиром. Кроме того, ей захотелось почувствовать вкус крови.