Мелджин Брук - В овечьей шкуре Страница 5

— А теперь?

— Теперь я многому научилась. Чем больше свободы я предоставляю волку в себе, тем строже контролирую себя человека. — Не в силах больше сдерживаться, Эмма потерлась о него спиной, а потом добавила со смущенной улыбкой: — Но мой самоконтроль не всегда идеален.

Его рука скользнула вниз, лаская ее бедра.

— Но все-таки он не совсем выключен.

Эмма вцепилась пальцами в простыню, скомкав ее, но, слава богу, не разорвав ногтями. Она еще не умела контролировать свое возбуждение, но уже поняла, что Натан прав. Она высвободилась из его объятий и, чуть ли не задыхаясь, прошептала:

— Нам нельзя.

Натан замер:

— Сейчас или вообще?

— Сейчас. Тетя Летти поднимается к нам по лестнице.

Он тяжело вздохнул у нее за спиной. Эмма хихикнула, но смех тут же оборвался, когда Натан развернул девушку к себе лицом и сжал ногами ее бедра.

Боже, какой у него приятный и волнующий запах! Какой сладостный! Она запустила пальцы в его волосы, приоткрыла рот и почувствовала приятное тепло его языка. Ее ноги оказались между его ногами, она качнулась вперед, еще раз и еще. Дыхание учащалось с каждым движением, и все тело жаждало продолжения.

Но это случится не сейчас. Со звериным рычанием Натан отодвинулся и тут же вскочил с кровати. Тяжело и шумно дыша, со взъерошенными волосами, он стоял перед ней в форменных брюках цвета хаки и такой же рубашке. Он справился с собой, но это далось ему ничуть не легче, чем Эмме.

Теплая волна захлестнула ее, губы сами растянулись в улыбке.

— Шериф Дадли. — Она повернулась на бок и приподнялась на локте. — Звучит намного лучше, чем помощник шерифа Дадли.

Это шутливое прозвище она дала ему, когда они впервые встретились и сразу почувствовали взаимное влечение. Но Эмме было всего шестнадцать, и она даже не думала ни о чем ином, кроме невинных встреч с молодым человеком, уже окончившим колледж. Неудивительно, что их отношения так и не вырвались за рамки «просто дружеских». Оба не хотели рисковать дружбой, сложившейся за первое лето, поэтому боялись что-то менять. И оба страстно желали этого.

И вот теперь отношения изменились. Решительно и бесповоротно.

Натан провел по лицу рукой, наконец-то оторвав от нее взгляд:

— Когда ты утром так меня назвала, ты уже знала о моем избрании? Летти рассказала?

— Я все время следила за здешними новостями.

— Это хорошо. Только вряд ли где-нибудь объяснялось, что большинство людей проголосовали не за меня, а за знакомое имя. Они видели в бюллетене фамилию Форрестер и ставили рядом с ней галочку, забыв о том, что мой отец вышел в отставку и уехал в Аризону. А в результате получили в шерифы Форрестера-младшего. — Улыбка у Натана вышла немного кривоватой. — Не правда ли, я мало что сумел прибавить к доброму имени отца за эти полтора года?

Эмма села в кровати:

— Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что за это время погибли четыре женщины, а убийца до сих пор разгуливает на свободе.

— Значит, твой отец просто вовремя отошел от дел. — Она подняла голову и пристально посмотрела на него. В лице Натана угадывалось не только раздражение и разочарование, но и чувство вины. — Выходит, ты поэтому не приезжал ко мне в Сиэтл?

Он смотрел куда-то сквозь нее:

— Ты сейчас покачала головой точно так же, как утром. И посмотрела на меня таким же дьявольским взглядом. — Не дождавшись ответа, он засунул руки в карманы. — Да, я просто не мог предложить тебе ничего конкретного.

Если бы он тогда просто появился на ее пороге, этого было бы достаточно. Но Эмма и сама пряталась от него, потому что боролась со своими собственными демонами, — которых он так легко принял, — и теперь она не могла сказать Натану, что его демоны не имеют значения.

Она соскользнула с кровати, встала на цыпочки и быстро его поцеловала:

— Ничего, мы найдем убийцу.

— Мы?

— Конечно. И не вздумай со мной спорить, — остановила она его возражения. — Потому что я его укусила. Возможно, он сейчас борется со своими инстинктами. Но с ними трудно справиться. По-видимому, он просто наслаждается насилием и убийствами.

Натан помрачнел:

— Паузы между его нападениями становятся все короче.

— И дальше будет хуже. Потому что он станет сильнее, быстрее и начнет применять в охоте за женщинами новые приемы. И новые способы прятаться.

— Как ты предлагаешь его искать?

Эмма постучала пальцем по кончику носа:

— Вынюхивать. Я помню его запах, а городок у нас маленький. За ночь я обыщу его большую часть.

— Не сомневаюсь. — Натан ненадолго задумался. — Сколько ты успела обнюхать за сегодняшнее утро?

— Только дома южнее Ореховой улицы, — усмехнулась Эмма.

Разумеется, Натан не отпустил Эмму одну. Он медленно ехал по темной улице и наблюдал за тем, как она перебегает от дома к дому, обнюхивая пешеходные дорожки и двери. Ее появление вызвало дикий переполох среди городских собак, они метались вдоль заборов и захлебывались лаем. Похоже, наутро Натану предстоит выслушать много жалоб от недовольных горожан.

Он позвонил Осборну, который остался охранять дом, соблазненный тушеным мясом домашнего приготовления. Помощник сообщил, что Летти уже легла спать, а сам он добивает третью порцию угощения.

Натан пообещал вытолкать его за дверь, когда наступит утро.

Он продолжал следить за Эммой, бегущей по темным улицам. Время от времени волчица поднимала морду, принюхивалась, потом отрицательно мотала головой и устремлялась дальше. Натан вздохнул и глотнул кофе. Вероятно, поиски займут еще не один час. И даже если Эмма опознает мерзавца, предъявить ему обвинение будет затруднительно. Волчье обоняние вряд ли покажется присяжным убедительным доводом. К счастью, есть еще отпечаток пальца. Но если и это не поможет, Натану придется начать все сначала, отыскать другие неопровержимые улики и тогда уже арестовать убийцу.

Натан нахмурился. Поймать верфольфа в любом случае будет непросто.

Было уже около двух пополуночи, когда Эмма возвратилась к машине. От ее дыхания в небо поднимался густой пар. Натан наклонился и открыл левую дверцу. Волчица запрыгнула внутрь и с тяжелым вздохом растянулась на сиденье.

— На сегодня достаточно?

Ощущение нереальности происходящего снова охватило его. Одно дело — знать, что это Эмма, и совсем другое — разговаривать с волчицей, как с человеком.

Она взглянула на него и повернулась на бок. От жалобного завывания по спине Натана пробежал холодок. Эмма клацнула зубами, и вдруг ее челюсти начали изгибаться, растягиваться.

О господи! Он выключил фары и отъехал подальше от домов. Потом склонился над ней, но не решался дотронуться, опасаясь навредить своим прикосновением. Она всхлипывала и стонала, а он что-то бормотал, не зная, как ей помочь и облегчить боль. Казалось, что это длилось целую вечность, хотя на самом деле прошло не больше минуты. Наконец она успокоилась и свернулась клубком. Ее волосы и обнаженное тело блестели от пота.