Охота на ректора, или Маскарад в академии зельеварения (СИ) - Пожарская Анна Страница 50

— Но Юлоф… — попыталась возразить Дария.

— Что Юлоф? — ухмыльнулся опекун, и на его всегда спокойном лице промелькнуло брезгливое выражение: — уехал неизвестно куда в тот же день, как его выпустили из темницы. Прекрасно понимает, что принц мстителен и ваше заступничество ничего не решает.

— Как же так? — к глазам Дарии подступили слезы. — Он же…

— Прекратите. — тряхнул головой Трумель и придвинул чашку. — Возьмите себя в руки, в конце концов. Вы когда о Лариде слышите, вас будто разум оставляет. Такое ощущение, что он вам по меньшей мере любовное зелье дал.

Покачал головой, вздохнул и сделал глоток из чашки. Дария виновато улыбнулась. Кажется, буря прошла.

— Откуда вы взяли эту ерунду? Про зелье? Эдриас тоже говорил о нем, — сообщила она как могла беззаботно, больше стараясь поддержать беседу, чем желая сообщить что-то важное. Шмыгнула носом и попыталась унять набегающие слезы. Опекун ясно дал понять, что не будет терпеть ее стенаний, и раздражать его еще больше не следовало.

— Эдриас? — Трумель опять отвлекся от кофе и смерил подопечную взглядом.

— Эдриас Куртис, — пояснила Дария. — Декан рецептурного факультета. Говорил, Ларид опоил меня, чтобы я влюбилась.

— Мы, кажется, знакомы, — нахмурился опекун. Улыбнулся примиряюще: — Давайте завтракать. Вам на новом месте опаздывать нельзя.

— Да, — закивала Дария и потянулась за салфеткой, чтобы вытереть слезы. Дел в зельеварне и впрямь было хоть отбавляй.

— Вот и славно… — подытожил Трумель и снова уткнулся в документы.

Так и не разобрав вкуса, Дария запихнула в себя пирог, опустошила чашку с кофе, солгала, что хочет еще раз привести себя в порядок, и вернулась в свою комнату. Заперла дверь, упала на кровать и разразилась слезами. Казалось, что жизнь кончена. Зачем все, если Юлофу она не нужна? Если он даже не нашел в себе сил отблагодарить за помощь и попрощаться по-человечески? Неужели она настолько плоха, что не заслужила даже этой малости? Сердце сжималось в тоске, а на душе было так беспросветно, что впору было утопиться.

Ректорский кабинет не радовал. Много лишней мебели, мало света, раздражающий запах старого дерева и скрипучая дверь. Не радовали новые, столь желанные раньше обязанности, возможности и авторитет. Не радовали лекции и студенты. Не радовала даже выпивка, припрятанная в тайном секретере старого ректора. Без Дарии не радовало ничего.

Всю неделю Эдриас метался между желанием встретить ее вечером, похитить и держать у себя, пока не пропадет любовь к Лариду, и желанием удавиться в подворотне. Надеялся, все временно и рано или поздно чувство пройдет, но здравый смысл подсказывал: лучше не станет, а сил терпеть ее привязанность к другому почти не оставалось. Хотелось скулить побитым псом и дерзить всему миру, как мальчишка. Он попытался ухаживать, послал ей букет и приглашение в оперу, но получил такой язвительный и высокомерный отказ, что стало не по себе. Прекрасно понял: пока действует приворот, на глаза принцессе лучше не попадаться, будет только хуже. До последнего верил, что подействует блокирующее зелье, но судя по тому, что Дария так и не появилась, здесь ему тоже не повезло. То ли сварил что-то не то, то ли рецепт подвел.

Плюнул и засел за книги. Если нужного рецепта нет, его надо придумать. Не убивать же Ларида, в конце концов. Хотя, чем дальше, тем спокойнее Эдриас относился и к такому варианту развития событий. В конце концов, Ларид скотина каких мало, так почему из-за него должна страдать Дария? Жалел только об одном: в зельях был куда искуснее, чем в убийствах.

Не удивился, когда секретарь сообщил о визите господина Трумеля. Стараниями Сезара Рудола в академии постоянно ошивались королевские агенты, дознаватели и прочая подобная братия. Старые здания, будто магазинчики в проходных местах, подвергались набегам с завидной, но бесполезной регулярностью. Нейтона так и не нашли. Облазили подвали и комнаты, обшарили хранилища, вероятно, истерзали на допросах Алюда, но сообщника его и след простыл. Он подчистил следы и скрылся. А Трумеля, похоже, подсылают, чтобы поговорить по душам с ректором на тот случай, если он, Эдриас Куртис, в курсе, где может прятаться бывший коллега. Связи Рудола в действии…

Рецептурник уселся за стол и приготовился к очередному бесполезному разговору. Вот если бы Трумель примчался в гневе и требовал жениться на обесчещенной подопечной, это было бы куда приятнее. Эдриас бы недолго покочевряжился для порядка и милостиво согласился бы прикрыть позор легкомысленной девицы. Но увы. Скорее всего, господин советник не знает о его романе с Дарией и пожаловал из-за расследования.

Скрипнула дверь, и на пороге возник опекун любовницы. Эдриас кивнул, разглядывая визитера, и указал на кресло напротив. Гость уселся и внимательно посмотрел на нового ректора. Куртиса с Трумелем связывало шапочное знакомство, но сейчас гость отчего-то показался хозяину кабинета сварливым стариканом, даже несмотря на приличный, с иголочки костюм и холеный моложавый вид.

— Рад видеть вас, — Эдриас лучезарно улыбнулся, все-таки перед ним сидел почти отец его принцессы. — Чем могу помочь?

Трумель вздохнул и задумчиво сдвинул брови:

— У нас будет деликатный разговор, — начал он с придворной неспешностью. — Могу я быть уверен, что он останется между нами?

— Разумеется, — кивнул рецептурник. — Я забуду о нем, сразу как уйдете, а стены глухи из-за заклинания.

— Моя воспитанница, Дария, сказала, что вы рассказывали ей насчет зелья для Ларида. Как опекун, я хотел бы знать подробности. Думаю, имею на это право.

Эдриас облизнул враз пересохшие губы. Такого разговора он не ожидал. Раздумывал несколько мгновений, отпираться или сознаваться, но в конце концов выбрал признание. Если Дария доверяет Трумелю, то и он тоже может. Наверное.

— Я готовил для господина Ларида приворотное зелье, он хотел получить Дарию, сказал: влюблен до безумия, а девушка нерешительна, — поведал он и тут же попытался оправдаться: — Когда-то давно Юлоф помог моей супруге избежать серьезных неприятностей с законом, и я просто не мог ему отказать. Зелье отдал, и применили его, или нет, не знаю.

— Применили, будьте уверены, — скривился в ухмылке Трумель. Нехорошо сверкнул глазами на собеседника и продолжил: — Вот что, любезный. Я так и быть не выдам вас властям, если вы и мне окажете маленькую услугу.

Эдриас хохотнул, никогда еще ему не угрожали вот так, запросто. Это совсем не походило на ожидаемую беседу о женитьбе. Поймал взгляд собеседника и покачал головой, давая понять, что такого разговора не выйдет.

— Не боюсь разбирательств, — пожал он плечами. — Больше переживаю за Дарию. Она страшно дорога мне.

— Но это не помешало вам кинуть ее в объятия непонятного мужчины, — ехидно заметил Трумель. — Видимо сочли, что Ларид — достойная оправа для дорогой Дарии. Жаль только, забыли поинтересоваться ее мнением…

Положил руку на стол, звонко постучал пальцами по налакированной поверхности и покачал головой.

— Вы, насколько я помню, вдовец? В одиночку растите сына? Весьма опрометчиво в вашем положении…

— Не вам судить о моем положении, — разозлился Эдриас. Терпеть не мог, когда пытались протянуть руки к Энилю.

— Что вас так возмущает? Такая же, как у вас, беспринципность? — ухмыльнулся Трумель и поймал взгляд собеседника. — Так речь идет о моем ребенке, — хлопнул ладонью по столу и поднялся с кресла. Коршуном навис над Эдриасом. — Я хочу, чтобы сегодня же, сейчас же вы исправили свой мерзкий поступок, иначе я за себя не ручаюсь.

— Я бы и сам хотел исправить поступок, — вздохнул хозяин кабинета. Страшно не было, а вот желание обнять Дарию отдавалось глухой колючей тоской. — Но, похоже, есть только один способ — устранить объект любви. И если яд я приготовить в состоянии, то как найти Ларида, даже не представляю. Магия тут бессильна.

— Зато нужные связи не бессильны, — заверил Трумель. — Сколько времени уйдет на яд?