Полукровка (СИ) - Рэй Даниэль Зеа Страница 50

Эста была в шоке. Ее рот заходился в попытках что-нибудь прокричать, но слова так и не вылетали из горла, придушенные ужасом и ненавистью к происходящему.

В помещение зашел Фуиджи, а следом за ним и…..Клермонт. Кивком головы Император приказал подчиненным освободить помещение, и через минуту они остались втроем.

Фуиджи приблизился к прикованной Эсте, занес руку и со всей силы ударил ее по лицу. Голова девушки мотнулась в сторону, а из глаз брызнули слезы, не то от боли, разлившейся от удара, не то от самого жеста унижения.

— Дрянь!!! — закричал он. — Да как ты посмела?!! Грязная полукровка!

И тут все стало на свои места. Эста на мгновение потерялась в услышанном, но в следующий момент собрала всю силу воли в кулак и повернула голову к Императору.

— Как Вы смеете поднимать на меня руку?!

Фуиджи вновь занес ладонь и шлепок пришелся на другую ее щеку. Голова Эсты закружилась, а челюсть свело.

— Ты — никто! Слышишь меня? Никто!

— Я жена вашего сына!

— Черта с два! Он женился на Наследнице Олманской Империи, а ты самозванка!

— Меня вырастила Императорская семья!

— Плевать мне на то, кто тебя вырастил! Ты даже не олманка — ты полукровка!

— Откуда Вам известно?

— Клермонт решила провести генетический анализ. А твоих волос на расческе было достаточно на сотню таких тестов!

— И когда же Вы обо всем узнали?

— Утром. И поверь, еще до обеда ноги твоей здесь не будет.

— Что же Вы теперь от меня хотите? К чему весь этот цирк?

— Чертова сучка! Как вам всем удалось нас провести? Отвечай!

— Я ничего не знала.

— Врешь! Ты быстренько прыгнула к нему в постель, очевидно в расчете на то, что забеременеешь? Ошибка! Мне плевать на твоего ребенка, он никогда не станет наследником, слышишь? Безродный ублюдок никогда не будет править Доннарой!

— Меня усыновили мои родители, еще в детстве. Ни Науб, ни Стефан не знали об этом.

— О, только не надо выгораживать свою семью. Неужели ты думаешь, что мы станем выносить эту склоку на всеобщее обозрение? Науб и пальцем не пошевелит в твою защиту!

— Стефан этого так не оставит!

— Стефан сейчас никто!

— А Ваш сын? Его Вы тоже не боитесь?

И тут Фуиджи расхохотался. Его громкий смех разнесся эхом по замкнутому пространству вокруг и ударил Эсту в грудь.

— Урджин? Он будет только рад избавиться от такой обузы!

— Вы можете ошибаться! Я пока еще его жена!

— Пока еще. С чего вдруг ты вспомнила о моем сыне? Он для тебя никто! Или, может ты решила, что смогла влюбить его в себя?

Опять смех. Теперь смеялась Клермонт.

— Бедная, бедная маленькая шлюшка, — подала она свой певучий голос. — Если он и имел тебя все это время, то только потому, что я отказывала ему. Каждый день, что он был здесь, он приходил ко мне и пытался затащить с собой в постель. Урджин не сказал тебе, что я тоже здесь живу? Ну, нет, конечно же, нет! Он клялся, что ты для него — пустое место, так, девица, которую он обязан объезжать каждую ночь, чтобы родить наследника. Мне нравилось смотреть, как он мучается. Я получала истинное удовольствие, представляя, как он берет тебя, и думает, что спит со мной. Знаешь, люди умеют так делать. Он никогда не называл тебя моим именем? Странно… Помню, когда мы с ним сильно поссорились пару лет назад, он притащил к себе в комнату какую-то из служанок, тоже блондинку. Она мне потом рассказывала, как стояла перед ним на коленях и ублажала его своим языком, а он гладил ее по волосам и называл моим именем.

У Эсты скрутило живот в сильнейшем позыве на рвоту. Все, что выливалось из уст этой девицы, было настолько пошлым и грязным, что Эсту начинало сильнее мутить.

Она вспомнила, как он отказался ее брать, когда она кинулась к нему на шею после подслушанного разговора с Фуиджи. Как не пришел к ней ночевать после этого, и появился только во время грозы. Как негодовал, когда она призналась, что принимает противозачаточные таблетки. Как хотел убедить ее поскорее забеременеть. Интересно, он спал с ней там, возле озера, потому что знал, что таблеток у нее с собой не было?

— Знаешь, — продолжала Клермонт, — Урджин относится к той категории мужчин, которые любят только одну женщину, но при этом ходят еще и налево. Меня это нисколько не смущает, нет. Я всегда знала, что человек его происхождения может позволить себе любую блажь, и готова была это терпеть. А потом привыкла. Даже после того вечера, когда ты так блистательно выступила со своими дикарскими номерами, он пришел ко мне. Но я отказала. Не знаю, кого он тогда поимел, может снова ту блондиночку, но уж точно не тебя.

— Ты так и проведешь свою жизнь, в размышлениях о том, с кем Урджин коротает свои ночи?

— Ах, ты, дрянь! — завопила Клемронт, и, подбежав к ней, вцепилась Эсте в волосы. — Ты здесь больше никто, — захрипела она. — Ты немедленно подпишешь все бракоразводные документы и уберешься отсюда восвояси.

— А если нет? — превознемогая боль, простонала Эста.

— А если нет, — ответил Фуиджи, — дело закончится войной против Олмании.

Клермонт резко отпустила волосы Эсты и ударила ее по уху. Хлопок был настолько сильным, что Эста закричала от боли, пронзившей ее, словно нож, всаженный в самую голову. Высокий звон оглушил ее, и Эста поняла, что барабанная перепонка не выдержала удара. Теплая кровь потекла из уха девушки, неприятной влажной каплей скатываясь по мочке и падая куда-то вниз.

Фуиджи подошел к ней и протянул электронный планшет с каким-то документом.

— Пописывай!

— Не буду. Вернется Урджин, тогда подпишу.

— Он не вернется, пока ты здесь. Неужели еще не поняла? Смотри!

Эста опустила глаза на документ и отчетливо увидела отпечаток пальца и подпись, поставленные под именем ее мужа.

— Что это? — не поняла она.

— Он подписал этот документ вчера, на тот случай, если мне все-таки удастся прижать тебя и заставить расторгнуть этот союз. Он не любит тебя, никогда не любил и не полюбит. Ему все равно. Разве ты этого не поняла? Он так и не сказал тебе, что любит. Неужели ты думаешь, что мужчина, подобный моему сыну, стал бы скрывать свои чувства? Зачем? Ответ прост — он тебя не любит.

Фуиджи понял, что подобрал нужный ключ. Эста была сильной, что ни говори, и он все не мог понять, чем же ее можно подвести к обрыву? Какая же капля должна стать последней в чаше ее терпения? Он не был дураком. Он видел, что она цепляется за мужа, как за последний оплот защиты, надеясь на то, что он не просто находится рядом с ней, а любит ее. Как же просто сломать того, кто уже надломлен. И сделал это не он. Основную работу проделал его сын, отказываясь из-за страха, внушаемого ему столько лет, признать очевидное. Она подпишет, Фуиджи больше не сомневался в этом. Разобраться с Урджином будет куда проще. Сын никогда не променяет власть на девку, пусть даже и такую, как эта.

Эста обмякла в своем стуле. Ее пальцы, до этого сжатые в маленькие кулачки, расслабились, свободно свисая вниз. Фуиджи освободил одну ее руку, и приложил указательный палец в планшету, оставляя на нем ее отпечаток. Затем вложил ей в кисть ручку и указал на место, где следовало поставить свою подпись. Эста, едва ли помедлив, нарисовала на табло нужные завитки. Ручка выпала из рук девушки и покатилась куда-то под стол.

— Это все. Твой корабль готов к вылету. Ты улетишь отсюда с тем, с чем прилетела.

— Вы побывали в моей комнате?

— Здесь нет ничего твоего. Запомни это.

С этими словами он повернулся к ней спиной, и вышел из комнаты.

— Я бы еще много чего могла рассказать тебе о своем женихе. Но боюсь, что выносить сор из избы — недостойное поведение для будущей супруги Наследника.

— Все, что ты делаешь, — недостойно.

— Возможно, но ему это нравится.

Клермонт завернулась, чтобы уйти, но не преодолев и нескольких шагов, оглянулась.

— Да, совершенно забыла: это тебе за то, что оскорбила Урджина своей бездарностью. Он терпеть не может ублажать необученных девиц!