Трудовые будни барышни-попаданки 4 - Ива Лебедева Страница 50

— А злодеев со второго этажа, тех, кто тебя хотел убить, это касается тоже? — со вздохом спросила я.

— Их — в первую очередь. Один, французский подданный мсье Кошен, отделался двумя синяками, а достойный сын германской нации герр Хрюкинд получил пулю в руку, по касательной. Ему достаточно простейшей обработки, и можно прощаться. Александр Христофорович, возмущенный этим типом, заявил, что, если бы не рана, он распорядился бы насовать ему в штаны крапивы и поставить государственную печать, чтобы он избавился от нее лишь по пересечении границы.

— Какая крапива, ноябрь на дворе, — удивилась я.

— Велел бы найти в Ботаническом саду. Ладно, об этом забыли. Хуже с рядовым злодеем — депортировать его с пулей в плече было бы некузяво.

— Откуда вообще они взялись — бандиты-исполнители?

— Два месяца назад был арестован корабль с контрабандой, экипаж из Гамбурга искал работу, а так как половина и прежде занималась мелким злодейством, то согласилась поработать на суше. Все же уважаю наш родной русский криминал: спьяну зарезать любушку — обычное дело, но спокойно убивать девиц — на это проще нанять басурман. К счастью, умерщвлена всего одна — в прошлый раз — и брошена в канал, в мешке с камнем. Завтра вытащат. Негодяи хором говорят, что ее убил сегодняшний покойник. Наш импровизированный совет счел наилучшим выходом поверить этому утверждению и изгнать выживших подельников из России.

— И все же, — спросила я шепотом, — кто же заказал саму акцию по дискредитации Аракчеева?

— Некий неизвестный господин, — столь же тихо ответил Миша, — такое же инкогнито, как и организаторы клуба. Высокий совет без особых раздумий принял решение не выяснять и это. Даже сам Алексей Андреевич. Он хочет, чтобы история была предана забвению, и чем скорее, тем лучше. Подозреваю, будь в нем хоть немного инициативы и креатива, он бы прикатил пяток бочек пороху и взорвал здание со всеми свидетелями. К счастью, он исполнитель, с фанатизмом, но без личной фантазии.

Мой супруг одновременно говорил со мной и занимался оргработой. Аракчеев и его сын отбыли с генерал-губернатором, а для отъезда прочих посетителей казаки привели извозчиков. Негодяи до депортации были отконвоированы в Литовский замок — тюрьму, разрушенную после 1917 года, а сейчас вполне функционировавшую. Остался лишь раненый.

Потом Миша обратился к девицам. Убедился, что они так и не поняли, что за важные господа участвовали в приключении, говорили, что это «просто генералы».

— Вот что, девушки-красавицы. Бога благодарите, что живы остались. И меня за то, что попросил господ-генералов не отправлять вас в Сибирь — мол, там ваши языки безопасны. Обещался за вас, что болтать не будете. Если же приметесь — сошлют вас в Сибирь, и меня заодно, так что буду там на вас сердиться.

— Крест можем поцеловать — никому ни слова, — серьезно сказала одна из девиц.

Другая же взглянула на меня и, узнав, что я супруга, заметила:

— Теперь понимаю, с чего ваше превосходительство в веселые дома не ходит.

Миша слегка застеснялся и повелел девицам удалиться.

Мы тоже вскорости оставили нерадостный дом. Напоследок супруг взял в пустую бутылку образец дурманного зелья, хотя сомневался, что с точки зрения криминалистики там есть что-то интересное.

Заодно с мальчишеской легкостью поднялся на чердак, вернулся, не без пыхтенья, и торжественно протянул мне три слегка осыпавшиеся розы.

— Вот! Несостоявшееся средство массового криминального усыпления!

— Спасибо, что не срифмовал «розы-наркозы», — заметила я. — Нам надо как-нибудь посетить Чумной остров и поблагодарить Пичугина и персонал за соучастие в авантюре с разбавленным эфиром.

— Похоже, посетить придется уже сегодня, — задумчиво ответил Миша. — Подстреленный негодяй нуждается в операции. Я уже прикинул — чтобы ее провели быстро, надежно и без вопросов, лучшего места нам не найти.

— Тогда в путь, — сказала я.

* * *

Именно во время таких разъездов по привычному городу я подавляла капризные вздохи. Ведь жила в мире, когда можно было позвонить с порога, и автомобиль, в данном случае пароход, прибыл бы и забрал. Впрочем, в том мире у меня не было ни автомобиля с шофером, ни личной яхты. А сейчас я не просто имела корабль, я могла оставить его на парковке возле Аничкова дворца.

Именно туда мы и направлялись. Миша, Настя и я — в нашем экипаже, раненый злодей — на извозчике, под конвоем казака. Уже выяснилось, что негодяя зовут Клаус. Он немного беспокоился, что отделился от остальных, и трижды спрашивал, не везут ли его в Сибирь.

— Милый, — спросила я супруга, — ты-то сам не хотел завершить расследование и выяснить имя таинственного заказчика?

— Мушка, отвечу, как в давнее время в санатории Кисловодска, когда ты спрашивала, хочу ли я подняться на любую из вершин: «Хотел бы, но не буду». Теперь — серьезно. Мне некому предоставить результат такого расследования. Самому Аракчееву? Никогда. Царю? Тоже. Такое следствие было бы как автомат: сделал для самоутверждения, а потом разобрал по деталям. Здесь чистая политика, верней — интрига, и лезть в нее не хочу. Тем более, когда воцарится Николай, Аракчеев и так отойдет от дел…

За такими разговорами мы доехали до дворца. Был уже пятый час утра, гости разъезжались, хозяин прощался. Извозчик с арестантом сразу направился к пристани, а я велела Еремею подъехать для короткого визита вежливости.

— Жаль, что вы вернулись к окончанию танцев, — меланхолично вздохнул Николай Павлович, стоявший у крыльца.

Я вышла из экипажа, следом супруг — размять ноги. Царевич взглянул на него с неодобрением.

— Слышал о большом буянстве в веселом заведении в Коломне. Жаль, что генерал-губернатору пришлось самому преждевременно покинуть мой бал и участвовать в восстановлении порядка. Очень надеюсь, что полиция научится лучше справляться со своими обязанностями и высоким должностным лицам не придется исполнять работу мелких чиновников.

Казалось, Николай Палыч хотел добавить «вроде вас», но не стал из-за моего присутствия. Так он же не в курсе, что мой супруг оказался один на один с бандой, так как ему запретили привлекать подчиненных. И не будет в курсе, из-за правил игры этого мира.

— Ваше императорское высочество, — сказал Миша, поклонившись еще раз, — будут приложены все усилия, чтобы ситуации, нарушающие правопорядок, не повторялись.

— Будут, будут, — передразнил царевич, — хуже нет, когда генералу приходится за унтерский труд браться. А еще пришлось вашей очаровательной супруге