Бекка Фитцпатрик - Тишина Страница 51

Я знала, что Джев говорит правду, и не только потому что его история о падших ангелах и нефилимах полностью совпадала с той, что рассказал

Скотт, но и потому что каждое его слово отдавалось во мне, оживляя несвязанные фрагменты воспоминаний, которые, я думала, навсегда пропали.

— Однажды я почти привел тебя сюда, — сказал он. — Вмешался нефилим, на чей склад ты забралась сегодня ночью.

Я не обязана была быть честной с Джевом, но я решила рискнуть.

— Я знаю, что этот нефилим — Хэнк Миллар. Именно поэтому я была сегодня на складе. Я хотела узнать, что он там прячет. Скотт сказал, если мы достаточно на него накопаем, мы сможем вычислить, что он замышляет, и придумаем способ его остановить.

В глазах Джева мелькнуло что-то, что я растолковала как жалость.

— Нора, Хэнк не обычный нефилим.

— Я знаю. Скотт рассказал мне, что он собирает армию. Он хочет низвергнуть падших ангелов, чтобы те больше не могли завладевать телами нефилимов. Я знаю, что он могущественный и все в этом роде. Чего я не могу понять, так это как ты с ним связан. Почему ты был на складе сегодня?

Какое-то мгновение Джев молчал.

— У меня с Хэнком деловая договоренность. Я там частый посетитель.

Он говорил намеренно двусмысленно. Я не могла понять: даже после моего жеста откровенности он не желал открыться мне или он пытался защитить меня. Он тяжело вздохнул: — Нам надо поговорить.

Обхватив меня за локоть, он повел нас глубже в беспроглядную тьму.

Извилистые коридоры с кучей поворотов постоянно спускались вниз.

Наконец Джев замедлил шаг, открыл дверь и поднял что-то с пола. Чиркнула спичка, и он поднес ее к фитильку свечи.

— Добро пожаловать ко мне домой.

В сравнении с абсолютной темнотой свет от свечи казался удивительно ярким. Мы стояли в черном гранитном холле, в преддверии просторной комнаты, так же высеченной из черного гранита. Шелковые ковры насыщенных голубых, серых и черных оттенков украшали полы. Здесь было не много мебели, но те предметы, что Джев счел необходимыми, были элегантными и современными, с идеальными линиями и художественной привлекательностью.

— Ух ты, — протянула я.

— Я мало кого сюда привожу. Предпочитаю не делить это место с кем попало. Люблю скрытность и уединенность.

В нем определенно имелось и то, и другое, подумала я, оглядывая пещерообразную студию. В свете свечи гранитные стены и пол поблескивали, словно напичканные вкраплениями бриллиантов. Пока я продолжала небольшую экскурсию, Джев обошел комнату, зажигая свечи.

— Кухня слева, — пояснил он. — Спальня сзади.

Я бросила на него жеманный взгляд через плечо.

— Что это, Джев, ты заигрываешь со мной?

Взгляд его черных глаз застыл на мне.

— Мне начинает казаться, что ты пытаешься отвлечь меня от прежней темы разговора.

Я провела пальцем по единственной фамильной ценности в комнате — посеребренному зеркалу в полный рост, которое выглядело так, будто однажды украшало спальню средневекового французского замка. Мама была бы впечатлена.

Джев опустился на черный кожаный диван, раскинув руки вдоль спинки.

— В этой комнате не я отвлекаю внимание.

— О, и что бы это значило?

Прохаживаясь по комнате, я чувствовала, как он буквально пожирает меня взглядом. Ни разу не моргнув, он оценивающе оглядел меня с головы до ног, от чего меня бросило в жар. Даже поцелуй был бы не таким интимным.

Отогнав от себя пелену тепла, пробужденную его взглядом, я остановилась, созерцая потрясающую картину, написанную маслом. Цвета поражали своей насыщенностью, а детали — своим напором.

— «Падение Фаэтона», — сообщил Джев. — У греческого бога солнца Гелиоса был сын от земной женщины — Фаэтон. Каждый день Гелиос проносился по небу на своей колеснице. Однажды хитростью Фаэтон убедил отца позволить ему прокатиться на колеснице, хотя он не был достаточно силен и искусен, чтобы справиться с лошадьми. Как и ожидалось, кони вышли из-под контроля и упали на землю, сжигая все на своем пути. — Он замолчал, вынуждая меня посмотреть на него. — Я уверен, ты знаешь, какое имеешь на меня влияние.

— Теперь ты издеваешься надо мной.

— Признаюсь, я люблю тебя подразнить. Но есть вещи, с которыми я никогда не шучу. — С его лица исчезли все признаки задора, и глаза смотрели со всей серьезностью.

Все еще находясь в плену его глаз, я наконец приняла то, что он с такой простотой открыл мне. Он — падший ангел. Мощь, исходящая от него, отличалась от той, что ощущалась в присутствии Скотта. Эта была сильнее, жестче. Даже сейчас воздух пронзало живой энергией. Каждая клетка моего тела стала сверхчувствительна к его присутствию, реагируя на каждое его движение.

— Я знаю, что ты падший ангел, — произнесла я. — Я знаю, что вы заставляете нефилимов приносить клятву верности. Вы завладеваете их телами. В той войне, что идет сейчас, ты и Скотт сражаетесь по разные стороны баррикад. Не удивительно, что тебе он не нравится.

— Ты вспоминаешь.

— Не совсем. Если ты падший, зачем ведешь дела с Хэнком, нефилимом?

Разве вы не должны быть заклятыми врагами?

Наверное, прозвучало резче, чем хотелось бы. Просто я еще не могла определить, как относиться к тому факту, что Джев — падший ангел.

Злодей. Дабы не позволить этому открытию вогнать меня в панику, я постаралась напомнить себе, что однажды я уже это все знала. И если я могла справиться с этим тогда, смогу и сейчас.

И снова его черты исказила жалость.

— Кстати о Хэнке. — Он провел руками по лицу.

— Что с ним? — Я уставилась на него, пытаясь вычислить, какую страшную тайну он пытался мне открыть.

Его лицо выражало глубочайшее сочувствие, и я инстинктивно напряглась, готовясь к худшему.

Джев встал, подошел к стене и оперся на нее рукой. Рукава рубашки были собраны до локтей, голова опущена.

— Я хочу знать все, — заявила я. — Начиная с тебя. Я хочу вспомнить нас.

Как мы встретились? Что значили друг для друга? Затем я хочу, чтобы ты рассказал мне все о Хэнке. И не беспокойся о том, что мне может не понравиться то, что я услышу. Помоги мне вспомнить. Я не смогу так жить.

Я не смогу двигаться вперед, не зная, что оставляю позади. Я не боюсь Хэнка, — добавила я.

— Я боюсь того, на что он способен. Для него не существует границ. Он заходит так далеко, как только может. И хуже всего — ему нельзя доверять. Ни в чем, — он замялся. — Я выложу все. Расскажу то, что ты хочешь знать, но только потому, что Хэнк обманул меня. Ты не должна быть втянута во все это. Я делал все от меня зависящее, чтобы ты оставалась вне игры. Хэнк дал слово, что будет держаться подальше от тебя. А теперь вообрази мое удивление, когда ты сказала мне сегодня ранее, что у него планы на твою маму. Если он вернулся в твою жизнь, это значит, он что-то задумал. А, следовательно, ты не в безопасности, и мы возвращаемся к началу. Правда не подвергнет тебя большей опасности.