Уездная учительница магии (СИ) - Корсарова Варвара Страница 51

Роберваль рассматривал меня с холодным интересом, как охотник тушку лисы, с которой он собирается содрать шкуру и примеряется, как лучше начать.

— Ваше появление в Крипвуде было странным. Много непонятного. Естественно, я решил навести справки. В надежных источниках. Написал знакомому — он работает в сыскном бюро Барта Биркентона. Поэтому, как видите, получил достоверную информацию, которую собрал специалист. Я жду объяснений, госпожа Верден. Точнее, госпожа Хант — это ведь ваша настоящая фамилия?

— Верден. У моей матери была двойная фамилия. У меня тоже. Я предпочитаю «Верден». Мой дядя везде представлял меня как «Хант». А ваш сыскарь-специалист не может таковым называться. Потому что все было не так.

— Ну конечно, не так, — он зловеще усмехнулся. — Других слов я и не ждал. Вы слабая Одаренная. Дефектив. Вам пришлось заплатить за обучение в академии. Это тоже не так?

— Так. Это преступление? Я училась наравне со всеми, хоть и не на деньги государства.

— Накануне свадьбы вы разорвали помолвку. Причину мой знакомый не выяснил, но узнал, что вас спешно отправили в лечебницу святого Модеста. А ваш жених всюду рассказывал, что горько обманулся в вас. Из клиники вы сбежали. Затем, сговорившись с горничной, прокрались в кабинет дяди, вытащили документы и крупную сумму из сейфа. Вы воспользовались вашим даром и отвели камердинеру глаза. Сотворили иллюзию пожара. Вот это уже настоящее преступление.

— Я забрала свои документы и свои деньги!

— До двадцатипятилетия деньги вам не принадлежат. Вы использовали дар для неблаговидных целей. Дядя вполне может отдать вас под суд, и вас лишат лицензии. Почему вас заперли в клинике? По той же причине, по какой я отправил туда свою жену? Почему ваша свадьба расстроилась? Ваш жених не захотел связывать жизнь с женщиной, которая пристрастилась к опасному зелью, чтобы повысить способности Одаренной?

— Нет!

Он допрашивал меня, как учитель провинившегося ученика. Нет: как дознаватель преступника. И губы его кривились от отвращения.

— Омерзительно! Вы залезли в мою жизнь. Шпионили. Не скрою: я тоже пыталась узнать о вас больше. Но только то, что было в открытых источниках. А вы... обратились к сыщикам!

— Вы не в том положении, чтобы обвинять. Как вы получили свидетельство учительницы? Купили, потратив на фальшивку украденные у дяди деньги?

— Ничего подобного! Я три месяца жила в столице и посещала курсы. Свидетельство подлинное. Разве ваш сыщик этого не узнал?

— Узнал, что курсы не посещала ни Эрика Верден, ни Эрика Хант.

— В списках я была под другим именем. Куратор курсов — родственник моей подруги — вошел в мое положение и не разглашал информации о том, кто я. Но свидетельство мне выдали на настоящее имя.

— Ловкое объяснение.

— Вы разве не разнюхали, с каким диагнозом меня держали в клинике?

— Нет. В вашей карте лишь общие формулировки. Руководство клиники тщательно хранит тайны своих пациентов.

— Вам стоило покопаться поглубже, раз уж взялись! Я разорвала помолвку, потому что Андреас изменил мне накануне свадьбы. А дядя упрятал в сумасшедший дом, потому что хотел добиться послушания. Я никогда в жизни не пробовала зелья из «волшебных грибов»! Я довольна своим мизерным даром и не хочу большего!

Он молчал.

— Что вы теперь сделаете? Выдадите меня дяде?

— Зачем мне это? Хотя он искал вас. Хант тоже обратился в агентство Биркентона, но через день отказался от их услуг. Заявил, что не желает полоскать грязное белье, и что ему стыдно за вас. Возможно, он умыл руки. Но я хочу лишь узнать правду.

— Теперь вы ее знаете!

— Почему я должен вам верить? Зачем вы явились в наш город, Эрика? Только лишь потому, что скрываетесь от дяди? Мне это не кажется убедительной причиной. Вы могли договориться с вашими родственниками, если дела обстоят так, как вы утверждаете.

— Вы не знаете моих родственников!

— Зато я знаю ваш характер. Вы умеете стоять на своем. Но предпочли сбежать. Несостыковка.

— Не собираюсь перед вами оправдываться, — бросила я яростно. — Оставайтесь при своих заблуждениях.

— Буду вынужден рассказать обо всем директору. Вы работаете с детьми. И при этом ваше прошлое настолько запутано, что возникают серьезные сомнения в вашей пригодности для должности. Вы врете на каждом углу. Выдаете себя за другую. Что еще вы скрываете?

— Ничего, — я обхватила себя руками; меня бил озноб. Гнев, обида, разочарование, испуг. и тысяча других горьких чувств навалились на меня разом, как болезнь, и я действительно чувствовала себя нездоровой. — Делайте что хотите. О, я понимаю вас! Но то, что случилось с вашей женой, не имеет никакого отношения ко мне. Давайте, напишите вашему знакомому сыскарю еще раз. Пусть, пусть все узнает хорошенько! Может, тогда вам станет стыдно!

Я отвернулась и пошла прочь. После короткой паузы сзади послышались шаги и приказ.

— Эрика, стойте. Не смейте уходить!

— Не смейте мной командовать! — я остановилась, повернулась и сжала кулаки. — Недавно мне показалось, что вы на моей стороне. Что мы можем быть друзьями! Но вы меня обманывали. Все это время вы подозревали меня в непонятных грехах, шпионили! И когда узнали правду, поверили лишь в ту ее часть, которая вас устраивала. Я сама завтра все расскажу господину Степпелю. А вы... пропадите вы пропадом!

На этот раз он остался на месте, а я пошла быстрым шагом и больше не обернулась. Сама не заметила, как оказалась дома.

Долго не могла попасть ключом в скважину, потому что в глазах мутилось от слез. У ног топтался Вельзевул, тихо похрюкивал и тыкался пятаком мне в колени, как будто хотел утешить.

— Прости, Велли, — сказала я ему. — Мне нечем тебя сегодня кормить. Но завтра я схожу к Герхарду и узнаю, где купить для тебя корм.

Выслушав мою речь, свин покорно ушел в излюбленную яму у крыльца. Ну хоть этот представитель мужского пола не собирается меня предавать и не строит за моей спиной козни!

Я вошла в выстывший дом. Нужно было взять дров в поленнице и разжечь печь, но пользоваться подарком Роберваля было противно.

Без сил опустилась на кровать и огляделась. У печки по-прежнему стояли сдвинутые стулья с постеленным одеялом. Но дом опустел; Ланзо не было, и даже мыши притихли, словно ушли вместе с товарищем по играм. Я осталась одна наедине со своим грустным прошлым, неведомым будущим и запутанным настоящим.

Глава 18

Опустевший город

Хоть я и обещала Робервалю наутро пойти к директору, выполнить обещание не вышло. Мне крепко нездоровилось, бил озноб и болела голова. Знакомое состояние: так отвечал мой организм на душевные потрясения.

Так было весной, несколько месяцев назад, в тот день, когда моя жизнь изменилась. Теперь я вновь словно оказалась на ее изнанке. Там, на другой ее стороне, осталась шумная столица, привычное и в целом беззаботное существование, друзья. Здесь был стылый дом на окраине, одиночество... и новое предательство. Которое ранило меня едва ли не сильнее, чем измена жениха и подлость родственников.

Почти весь день я провела в кровати, в тяжелой дремоте, лишь изредка поднималась заварить ромашкового чая. Одно хорошо: я была сонная, вялая, равнодушная ко всему на свете.

Но дурные мысли вернулись на следующий день и уже не оставляли в покое.

Утром я с трудом поднялась с постели. Не хотелось выбираться из-под теплого одеяла, но я стиснула зубы и одним движением опустила ноги на пол — как в ледяную прорубь.

Погода за окном была под стать моему настроению: серо, туманно, по стеклу бегут мокрые дорожки.

Я собиралась на службу, передвигаясь по комнате медленно, в полусне, и думала.

Что теперь делать? Сидеть и ждать, пока за мной явится дядя? Роберваль сказал, что не будет ставить его в известность, но он может и передумать. Или его столичный друг-сыскарь решит подзаработать и настучит господину Ханту.

Роберваль нанес мне тяжелый удар. И отчего-то больнее всего было думать о словах, что я бросила ему в запале гнева. Я призналась, что считала его другом. Призналась, что нуждалась в нем! Призналась в собственной слабости. Я приняла его внимание за что-то другое... а он лишь старался быть ближе ко мне, чтобы выяснить, что я за птица такая.