Добыча ярла Бьорка (СИ) - Сакру Ана Страница 52

- А что, если нет? Ты меня не подаришь? - все равно слишком сипло вышло и неровно. Будто я сейчас опять в истерику сорвусь. Прикрыла глаза от секундного позора.

Пауза, густая и вибрирующая. И Бьорк сказал тише.

- Если нет- не поплывешь. Дома сиди.

Даже сквозь сомкнутые веки я ощущала его тяжелый, прожигающий взгляд на своём лице. По левой щеке всё-таки побежала одинокая соленая капелька.

- И что ты будешь делать, если нет? - срывающимся шепотом поинтересовалась.

- Ангуса мне убить всё равно придётся, - устало и тихо ответил Бьорк, - Я тоже клялся, как и ты. На мне тоже удавка...Будет война.

Я знала. Знала, что он скажет что-то подобное. Но всё равно сильнее зажмурилась, словно от удара.

Но разве это должно меня волновать? Пусть воюют. Пусть хоть все перемрут...

- Я готова, Бьорк. Справлюсь я с твоим Ангусом...

Наконец открыла глаза, чтобы увидеть, как он исчезает в лестничном проёме.

19 

Казалось, только я закрыла глаза и погрузилась в вязкую, тяжелую дремоту, как меня уже вновь тормошили, будя. Со стоном разомкнула веки и села на постели, щурясь на стоящую передо мной Ингрид. Голова нещадно гудела от недосыпа, тело ощущалось ватным и не моим. И всё, чего хотелось, это прогнать надоедающую служанку и завалиться обратно на кровать. Тем более, что тусклый свет, проникающий в спальню сквозь небольшое окно, говорил о том, что день только занимается, и до обычного времени пробуждения ещё долго.

- Вставай, печорка, уже на пристани все! Быстрей давай, тебе ещё Борга одежду выдать должна, ну? - Ингрид не отставала.

Бесцеремонно потянула меня за плечи, когда я попыталась опять лечь, и стащила с кровати.

Пристани? Я нахмурилась, окончательно просыпаясь. Точно, отплытие же сегодня...Сон как рукой сняло. Сердце отчаянно заколотилось, разгоняя по венам адреналин и тревогу. Больше Ингрид дергать меня не пришлось.

Получив у Борги узел с выходным, более дорогим, чем моё простое одеяние служанки, расшитым рунами платьем, в которым я должна буду выйти к Ангусу, и крепко обнявшись с домоправительницей на прощание, я поспешила с Ингрид на пристань.

Несмотря на сумрачный рассветный час, жизнь там и правда кипела. Народу было столько, что, относительно легко добежав до набережной, дальше нам с Ингрид пришлось поработать локтями, чтобы пробиться сквозь толпу к причаленным драккарам. Воины обоих ярлов, не выспавшиеся после пира, ещё вполовину пьяные, и оттого неповоротливые и злые, грузили на лодки товары для главного базара на тин. И грузились сами - кто на весла, а кто и сразу прямо на палубе спать. Забивали трюмы брагой, водой и провизией.

Было шумно, суматошно и путанно. Где свои, где чужие - не разберешь. Ещё и женщины вышли провожать своих мужей и родных. Хоть и не в поход, но кто знает, что ждать от этого тинга...Люди здесь привыкли жарко прощаться каждый раз и навсегда.

Отплывали целой флотилией. Три длинных красавца -драккара из темной сосны ярла Кархета с его тотемом - медведем, вышитым на пока приспущенных парусах. И четыре - два таких же больших, как у Кархета, а два поменьше, но зато быстрее и поворотливей, молодого Хотборка. Из белой сосны, растущей в Унсгарде, с парусами, украшенными орлом, пикирующим за невидимой добычей. Я слышала, как люди шутили, что это тотем Хотборков пытается змею поймать и выклевать с бока молодого ярла - бастарда.

Добравшись до драккаров, мы с Ингрид остановились в нерешительности посреди всеобщей суматохи, не зная, в какую именно лодку мне грузиться. Но тут на носу одной ладьи из тех, что были поменьше, появился Бьорк и махнул, чтобы шла к нему и тут же скрылся из виду. Щеки вспыхнули, стоило ему быстро мазнуть по мне нечитаемым взглядом и отвернуться. На языке завертелся вопрос, где ночевал он эту ночь и один ли, но, конечно я его никогда не задам...

Обнявшись с Ингрид на прощание, которая неожиданно зашмыгала носом, расчувствовавшись, я побрела на драккар. Казалось, никому не было до меня дела. Да даже замечали меня с трудом - когда уже спрыгивала на палубу с дощатого трапа, толкнули в плечо корзиной с шкурами так, что я чуть не свалилась за борт, и только тогда раздался веселый нестройный смех.

- Там посиди, рыжая, - пробасил Олаф у самого уха, крепко перехватывая меня за локоть и не давая упасть, - А то зашибем.

И почти нежно подтолкнул в сторону кормы, где уже стояли загруженные сундуки в ряд, а около них укладывались поспать самые уставшие после пира и веселой бессонной ночи воины. Я быстро прошмыгнула в свободный уголок у самого борта, села прямо на голые доски, поджала под себя ноги, подложила под спину узел с нарядным платьем и парой сменного белья и затихла, не желая обращать на себя лишнего внимания и наблюдая за остальными. Глаза невольно высматривали черноволосую голову, выискивая ярла. Машинально затаила дыхание, когда нашла.

Бьорк, о чем-то переговаривающийся на носу с Браном, кинул на меня быстрый взгляд и, похоже, просто удостоверившись, что я уже никуда не денусь, тут же спрыгнул с драккара на причал, чтобы продолжить руководить погрузкой. А я разочарованно прикусила губу до самой крови, проследив за его растворяющейся в толпе на берегу фигуре.

Вряд ли он на этом драккаре поплывет - он же самый маленький. А Хотборк как –никак ярл…

Специально меня сюда засунул? Похоже, что да...

Обидно...И в груди вдруг защемило от невыразимо острого сожаления, что оттолкнула его ночью. Сейчас, когда уже поздно, вдруг отчаянно захотелось попрощаться. И плевать насколько это глупо и бессмысленно. Обнять, поцеловать, почувствовать его в последний раз. Но теперь уже всё...Завтра утром мы приплывём, а значит больше шанса не будет.

Солнце поднималось всё выше, припекало совсем по-летнему, а мы так и не отплывали. Меня начала убаюкивать эта нескончаемая суета на палубе вокруг. В груди разлилось тоскливое равнодушие ко всему происходящему. Веки тяжелели, макушку пекло, ветерок с воды приятно остужал лицо, крики чаек сливались с отрывистыми мужскими голосами, и я, сдавшись, задремала раньше, чем первый драккар расправил свой парус.

***

Очнулась ото сна я, когда наш драккар уже вышел из фьорда, и очертания острова Унсгард практически слились с горизонтом, напоминая о себе лишь едва различимой черной линией вдали. На судне было непривычно тихо по сравнению с прошлым моим морским путешествием, потому как почти все, кто не был занят на веслах, вповалку спали прямо на палубе. Тишину нарушали лишь мерные удары волн о борт, медленный бой барабана, задающего ритм для гребцов, звуки погружающихся в воду и взмывающих ввысь весел да храп дремлющих воинов.

Я потянулась, разминая затекшую от неудобной позы спину. Взглянула на небо, на глаз определив по солнцу, что время уже далеко за полдень, и заозиралась по сторонам, невольно высматривая знакомые лица. Первым мне бросился в глаза толстый Олаф, растянувшийся почти у самых моих ног на сосновых досках и с присвистом, сладко похрапывающий в свои обвислые усы, отчего они то и дело пытались улететь с его широкого красного лица. Сразу стало поспокойней на душе - плыть с совершенно неизвестными мне мужчинами как-то не хотелось.