Когда настанет время возмездия (СИ) - Ирсс Ирина Страница 52

Елай почему-то не выглядит больше улыбающимся, хотя и точно не напуган тем, что Алек изо всех сил пытается добраться до него, чтобы разорвать на кусочки. Марко оттягивает его назад, Дамьян встаёт перед ним, чтобы у него не было ни единой возможности прорваться.

— Я, конечно, не идеален, но не больной на всю голову, чтобы рисковать чьей-то жизнью, — говорит Елай мне, словно мнение Алека его совсем не волнует.

Хотя это и так.

И в это же мгновение я слышу громкое ругательство, прямо перед тем как перед глаза пролетает Алек, он сбивает Елая с ног и прижимает его к дереву, держа за грудки.

Воцаряется густая, звенящая тишина. Ни Елай, ни Алек ничего не говорят, просто смотрят друг другу в глаза, и оба непередаваемо упрямы. Елай не боится, а Алек и не пытается напугать. Он хочет его уничтожить.

— И что же мешает? — спрашивает Елай, думая о том же, что и я.

Алек не спешит отвечать, продолжая взирать на Елая этим диким, сдирающим кожу взглядом. Его ноздри раздуваются от тяжёлого, но мерного дыхания, Алек не разъярён, нет. Я слишком хорошо его знаю, чтобы понять, что он его испытывает. Они точно общаются взглядами, а потом Елай заговаривает сам.

— Ты знаешь, что я ей ничего не сделаю, — звучит так, будто это продолжение их мысленного разговора. — И тебя это дико раздражает, не так ли?

Алек молчит, он даже не моргает, лишь сильнее сжимает ткань его куртки и вдавливает в дерево, и тогда Елай издаёт язвительный смешок, убеждённый, что попал в точку.

— О, ты просто взбешён, что никак не можешь понять, что мне от неё надо.

Мне хочется вмешаться, попросить Алека отпустить его, но вся эта ситуация уже приняла такие обороты, что боюсь, что любая поддержка Елая только усугубит всё до единого. Марко с Дамьяном тоже не в помощь. Если младший брат и колеблется, стоя в полной готовности броситься что-то делать, то Марко лишь сосредоточено наблюдает за ними, но не для того, чтобы кому-то из них помогать в случае чего. Его хмурый вид, скорее, подсказывает, что ему так же невыносимо неведение, и он желает, чтобы всё наконец прояснилось.

Но нужно ли это Алеку? Сомневаюсь, по его горящим ненавистью глазам, взирающим только на Елая, ясно лишь одно — ему без разницы, что скрывает тот, он просто хочет от него избавиться.

— Заруби себе не носу, это был последний раз, — низким, вкрадчивым голосом говорит Алек, от которого у меня мурашки скребутся по коже. — Играй в свои игры с кем-нибудь другим. Ещё раз выкинешь что-то подобное, я даже ни на секунду не посмотрю на то, что ты можешь быть хоть каплю полезен, — продолжает цедить он так холодно, что у меня в груди всё теснится, когда понимаю, что Алек нереально серьёзен. Он убьёт его. — Я предупредил.

Алек отбрасывает от себя Елая, словно он ему омерзителен, не спуская с него такого же презрительного взгляда, а я в этот же момент ощущаю, как облегчение накрывает мощнейшей волной, что мгновенно слабеет всё тело. Я пытаюсь сообразить, как повести себя в этой ситуации, но пока думаю, Алек разворачивается и просто уходит.

Ни разу не глянув в мою сторону.

Словно меня здесь и нет.

Это подшатывает ещё сильнее. Почти нокаут.

Взгляд ненароком встречается с тёмными глазами Николь, в них нет ничего кроме явственной, едва ли не ощутимой неприязни. За Алека. Но это совсем не ревность, нет. Потом вижу глаза Марко, Дамьяна, — и все они смотрят на меня так, словно это я та самая, кто открыл ворота троянскому коню.

— Они просто пока не понимают, — в полголоса говорит Елай, оказываясь неожиданно близко, — но они все, включая Алека, в итоге поменяют своё мнение. Особенно, о тебе.

Я срываюсь.

Во мне точно что-то взрывается, а всё вокруг темнеет. Резко поворачиваю голову и прожигаю виновника всего этого беспорядка взглядом.

— Зачем ты это сделал? — требую я, и Елай подмечает, насколько сильно изменился мой настрой.

Но сам Елай остаётся невозмутим, когда говорит следующее, точно речь о каком-то совсем маленьком недоразумении.

— Он был закрыт, тебе ничего не угрожало.

— Правда? — каким-то надрывистым голосом почти ору на парня, теряя контроль окончательно. — А если бы мортэм раскрылся, а если бы я не нагнулась…

Внезапно он оказывается передо мной, обрывая все мои возмущения. Уверена, Елай с радостью бы сейчас схватил меня за плечи и хорошенько встряхнул, но повторно он провоцировать точно не будет Алека. И хоть он однозначно не боится его, сейчас это затрагивает его личные цели, а к ним он как никогда серьёзен. Елай верит, что следующего раза не будет.

— В этом и суть, понимаешь? Никто не будет там швырять в тебя безопасным оружием. Никто не будет давать тебе паузы. И ты должна быть к этому готова. Их всех готовили к такому с детства. Меня обучал Виктор с детства. А как? Думаешь, со всеми нянчились и предупреждали, что сейчас будет опасность? Кто не рискует, тот не убивает гибридов, а вечно спасается от них бегством, — говорит он серьёзно. Действительно серьёзно, что очень удивляет. Потому что от этого человека серьёзных вещей слышать вообще не приходится. — Здесь каждый рискует, принцесса, и тот же Алек в том числе. Думаешь, он научился убивать гибридов, потому что ему на семилетие подарили пособие? Существует только два вида: охотники и жертвы. И пока ты не охотишься на гибридов, они охотятся на тебя.

Я тяжело сглатываю, ощущая себя так, словно на меня наехала машина. В ушах приглушённый звон, сердце стучит в груди как ошалелое. Смотрю Елаю в глаза — жёсткие и жестокие, и вижу в них отражение каждого его слова. Отражение каждого убийства, которое он совершил. Хладнокровно. Без малейшего угрызения совести. Это совсем не тот парень, который провоцирует всех и каждого. Не тот парень, в чьих глазах всегда каверзная ухмылка. Он хочет, чтобы я видела это. Чтобы была готова к тому, во что могу превратиться. И даже Марко никогда не был со мной так откровенен.

По коже проносится озноб.

— Мне без разницы, чью сторону ты в итоге примешь, мы так и так здесь все в одной упряжке. Но будь при этом личностью, принимай решения самостоятельно, даже если выберешь оставаться той, кто всегда прячется за чьей-то спиной.

Когда Елай уходит также без оглядки, его слова ещё долго остаются со мной. Но больше всего озадачена другим. Тем, что нереально тревожит. Почему я единственная, до кого ему есть дело?

Глава 27

Может ли быть что-то хуже белоснежной камеры, где меня держал Виктор?

Определённо.

Оказаться с Алеком один на один, например.

Мы едем молча. Абсолютно. Ни музыки, ни радио, сплошная, вакуумная тишина.

Ни одного взгляда, ни одной попытки заговорить.

Первые часа два я тратила время на мысли о случившемся, всё обдумывала и обдумывала, что сегодня произошло. Но после, когда всё полностью сложилось воедино и я взглянула на общую картину, стало по-настоящему худо.

Алек на меня злится.

И у него на это имеются все основания. Но если до разговора с Елаем, я ещё и была готова извиниться, то теперь всерьёз задумалась, за что. Да, я ему не сказала про сообщение и разговор с Елаем, но он даже не удосужился выслушать меня после. К тому же, Алек злился бы всё равно. Не сегодня, так завтра. Основная заноза — Елай, который так или иначе автоматом привязывается ко мне. А Елай бы точно нашёл способ его вывести.

Ссора была неминуема.

С трудом удерживаюсь от эмоций, когда за окнами начинают промелькивать знакомые пейзажи. Мы так близко к дому, к нашему городу, что внутри меня всё сдавливает волнением. Хочется заговорить об этом с Алеком, поделиться с ним переживаниями и как минимум поблагодарить, что он именно тот, кто возвращает меня сюда. Но… одного взгляда на него хватает, чтобы пресечь это желание на корню. Похоронить его и не вспоминать ближайшие несколько недель. Памятник на его фоне выглядел бы сейчас менее каменным и холодным, чем он. Его недовольство точно можно потрогать, насколько оно ощутимо. Неприступная стена. Отчасти, мне хочется позаимствовать у Алека выдержки, я тоже желаю уметь быть равнодушной и терпеливой. По собственному желанию, а не вынужденно.