Цитадель "Вихрь" - Татьяна Кононова Страница 52

Север радуется, что в коридорах нижнего этажа центра темно, и его смущение хорошо скрывает мягкий полумрак, подсвеченный красным: румянец можно списать на плохое освещение. На самом же деле внутри все горит огнем, щеки и уши пылают, словно от стыда, а ладоням так жарко, как будто он надел защитные герметичные рукавицы. По той руке, которая сжимает узкую и хрупкую ладошку РИ-112, пробегают разряды тока. Нет, она ему совсем не нравится, он и видел-то ее от силы раза два. Но первый поцелуй запомнится навсегда, даже если произошел почти случайно. И оттого смущение еще сильнее накрывает обоих беглецов: они совсем не знают друг друга, оба пошли против правил, но случившееся не вернешь и не исправишь.

Да и, признаться честно, не хочется.

РИ-112 кусает губы, пряча взгляд: в полумраке ее темные глаза чуть поблескивают, и она, не привыкшая проявлять эмоции, боится и смущается еще сильнее. Север оказывается впереди: она устала, не привыкла бегать на каблуках, пусть даже невысоких. На одной из пожарных лестниц каблук неожиданно застревает между ступеньками, с едва слышным треском ломается, и девушка, вскрикнув, падает. У самых железных ступеней Север успевает ее поймать на лету, и РИ-112 испуганно цепляется за его предплечья.

— Осторожно! Не ушиблась? — он ставит девушку обратно, но та, снова сдавленно вскрикнув, вдруг морщится от боли и начинает оседать на ступеньки. Из глаз текут слезы, размазывая тушь и аккуратно подведенные стрелочки.

— Тихо, не плачь! — Север совершенно теряется, в панике пытается нащупать замок от медицинского несессера, но тут же вспоминает, что при обыске у них забрали все личные вещи. — Погоди, я сейчас… Сейчас!

Подхватив ее под спину и под колени, парень медленно спускается на лестничный пролет, опасаясь тоже споткнуться в темноте: его невольная спутница высокая и, хотя стройная, вовсе не пушинка. Тоненько всхлипывая от боли, РИ осторожно обнимает его за шею, боясь, что он не удержит и уронит. Но Север бережно опускает ее на пол, снимает с правой ноги туфельку: стопа распухла, и очевидно, девушке больно ею пошевелить.

— Ничего страшного. Это вывих. Быстро пройдет, — Север неловко гладит девушку по голове, убирает с лица прилипшие к мокрым щекам волосы, ласково проводит пальцем по контуру мягкого, чуть заостренного подбородка. — Как тебя зовут на самом деле?

— Никак, — РИ-112 снова удивленно хлопает мокрыми от слез ресницами. — Ай, больно, что ты делаешь!

Продолжая ощупывать ее ногу, Север смотрит исподлобья:

— Так не бывает. Назвали же тебя как-то родители?

— У меня нет родителей, — РИ всхлипывает, размазывая косметику по щекам и под глазами. — Вернее, есть, но я их не знаю. Нас воспитывает Система. Сначала дом ребенка, потом подготовительный центр, потом — учебный, потом — распределение и работа… Буквы личного кода — это имя и отчество. Но я не знаю, как меня зовут… Никто не знает своего обычного имени.

— Хорошо, — юный медик сдувает со лба взмокшие белые пряди. — Тогда я буду звать тебя Римма.

— Как?

— Римма, — повторяет Север и резко дергает. Всю ногу на мгновение прошивает болью, но, не успевает РИ-112 снова закричать, как он крепко прижимает ее к себе и покачивает, успокаивает, как маленькую. — Тшш, тихо, все хорошо. Ты молодец. Сейчас пройдет, вот увидишь.

РИ-112 беззвучно плачет, уткнувшись ему в плечо. И не помнит, когда плакала последний раз. Когда последний раз она проявляла настоящие эмоции: не сдержанно-спокойную улыбку при вручении аттестата зрелости, не суровую строгость при прохождении распределения, ни хладнокровное спокойствие при выполнении очередного задания инфоцентра, а такие — изумление, страх, радость, волнение, возможность плакать и невозможность сдержаться. И хотя все это так чуждо, странно и незнакомо выросшей под руководством Системы девушке, она не может не признаться, что ей это нравится куда больше, чем жизнь по расписанию и предписанию.

— Ну, куда теперь?

Неожиданно Север снова поднимает ее на руки. Несмотря на то, что он сравнительно невысокий и на первый взгляд не выглядит особенно сильным, РИ неожиданно доверяет ему, понимает, что он не уронит и не сделает ей больно. Снова неловко обняв его за шею, как тогда, на лестнице, она шепотом отвечает:

— Теперь на четвертый этаж. Спуститься можно здесь и выйти в общий коридор. Там в конце будет лифт-телепорт. Выбери цифру 4 и кабинет 403.

— А что там?

— Это… это кабинет АН-322. В личные комнаты нам с тобой сейчас лучше не возвращаться.

— Понял, — кивает Север и, подхватив ее поудобнее, продолжает спускаться и выходит в общий коридор, залитый светом лент, наполненный неясным жужжанием голосов, писком автоматических дверей, роботов-ассистентов. На странную парочку многие обращают внимание и оборачиваются вслед, но РИ-112 прячется, зарываясь лицом в рубашку Севера, тонко пахнущую мятой и морем, а тот, в свою очередь, не отвечает на любопытные взгляды и не останавливается до самого телепорта.

— РИ! Это ты? — неожиданно из-за поворота подбегает бывшая однокурсница и бесцеремонно загораживает дорогу. — Что случилось? Кто это с тобой?

— Упала на лестнице, подвернула ногу, — спокойно поясняет Север. — Идем в медпункт.

— Ааа, — разочарованно кивает девчонка. — Ну ладно… Выздоравливай, РИ!

Та не отвечает, отвернувшись. Где-то в глубине проносится только одна мысль: имя Римма ей очень нравится. И тонкий мужской одеколон с ароматом бриза и свежести кружит голову, как холодный северный ветер.

Наконец подходит их очередь, и телепорт любезно распахивает фосфоресцирующие двери. Север теперь не рискует заходить куда ни попадя, однако РИ-112 с улыбкой успокаивает:

— Не бойся, телепортом все пользуются. Можно без доступа, он общественный.

— Ну смотри. Если что, вместе застрянем, — шутливо подмигивает парень и заходит, не без опаски оглянувшись, нажимает комбинацию цифр. Не проходит и секунды, как двери снова раскрываются, только на этот раз в другую сторону и на другом этаже, прямо напротив кабинета с табличкой 403.

Мысль 25

Дорогие читатели!

Очень прошу не придираться к откровенному фэнтези в этом эпизоде:>

================

— Нажми кнопку вызова, — просит Север. — У меня руки заняты… тобой, между прочим.

Не удержавшись и фыркнув, девушка нажимает на вызов. Шлюз почти сразу же распахивается, на пороге появляется инженер АН-322 с личным роботом-помощником на плече. Он выглядит совсем по-домашнему: в рубашке, полосатом жилете и теплых брюках, его смена уже закончилась, и он собирается уходить, однако неожиданное появление ребят-стажеров его удивляет. Он надевает очки, изумленно всматривается в покрасневшего Севера, в лицо донельзя смущенной РИ-112.

— Проходите, проходите, не стойте на пороге! — суетится он наконец. — Дима,