Любовь и Гниль: Сезон 1 (Эпизоды 7-12) - Рейчел Хиггинсон Страница 52

Я почувствовала, как смешок прокатился по телу Хендрикса. Очевидно, он не был так озабочен смертью, как я.

— Скоро я тебе и так это скажу, — предупредил он.

— Ты не имеешь права говорить мне, пока это не станет чем-то особенным, — поучительно произнесла я. — Я серьёзно, Хендрикс. Я хочу цветы, конфеты и песню о любви! Всё остальное у меня отняли. Если ты собираешься признаться в каком-то безумии, я хочу иметь возможность забыть, что мир, в котором мы живём, делает это невозможным.

— Цветы и конфеты? — он казался законно шокированным.

Но я не отступала. Я отказалась от всего на свете из-за ублюдков, сейчас окружающих меня. Если кто-то собрался сказать, что любит меня, я хотела прочувствовать каждую унцию преданности и глубины, с которыми он исповедовался.

И я не могла этого сделать, нашпигованная с головы до ног огнестрельным оружием и боеприпасами.

— А ещё мне лучше быть чистой! — быстро добавила я.

Сальные волосы и окровавленная одежда просто не годились для этого случая.

Была ли я слишком требовательна к себе? Однозначно. Но сегодня утром я чуть не умерла.

Прямо сейчас я была очень близка к смерти. И единственное, что я съела сегодня, это четверть чашки холодной, склизкой чёрной фасоли из банки и «Слим Джим»3. Раз в два года мне разрешалось быть немного требовательной.

Кроме того, всё дело было в том, что я не знала, готова ли я услышать это от Хендрикса. Или прочувствовать это. Или столкнуться с последствиями того, что значит быть влюблённой в него.

Очевидно, он почувствовал моё внутреннее волнение, потому что сменил тему.

— Как твои боеприпасы? — спросил Хендрикс поверх какофонии звуков.

— Полагаю, их могло бы быть больше, — язвительно заметила я.

Почему было так важно, чтобы я сохранила своё чувство юмора в самые трудные времена, я понятия не имела, но это было почти критично. В конце жизни мой список приоритетов сократился до того, чтобы быть смешной и беситься из-за того, что я вот-вот умру в грязном нижнем белье.

На моём надгробии будет написано: «Здесь лежит Риган Уиллоу, веселившаяся до полного конца. Во имя неё, будем надеяться, что чистота не стоит рядом с благочестием».

Моя обойма опустела, и я выругалась словами, которые никогда раньше не произносила вслух. Я вслепую потянулась за спину, пока Хендрикс прикрывал меня, и вытащила ещё один пистолет из своего рюкзака.

Поняв, что одного пистолета надолго не хватит, я схватила ещё два, сунула один в карман, а другой направила в воздух, крепко сжимая левой рукой спусковой крючок. Я сцепила руки вместе, так что у меня всё ещё была поддержка, в то время как два пистолета прижимались друг к другу. Я не хотела, чтобы меня поймали из-за потери ещё одного пистолета. Это казалось проще, чем спрятать его где-нибудь.

Щёлкнув предохранителем, я начала стрелять ещё до того, как полностью развернулась, но этот маленький пистолет был далеко не таким мощным, как винтовка.

Теперь мне нужно было быть ещё более точной и более чёткой с моими выстрелами, так как везение не будет долгим.

И всё же это было лучше, чем ничего.

Я выпрямила ослабевшие руки и заставила себя не думать о раскалывающейся голове и дрожащих руках. Моё зрение сузилось ещё больше, и я сосредоточилась на маленьком, почти крошечном пятне.

Клянусь, у меня развилось шестое чувство, потому что, даже когда я смотрела только через крошечные щёлки, я чётко ощущала, что происходило за пределами этого туннельного видения. Моё тело и рука с пистолетом раскачивались взад и вперёд, находя самые большие угрозы и уничтожая их.

Мне редко удавалось убить кого-то одним выстрелом, но это всегда было особенно захватывающе — словно попасть в лунку при шансе один к восемнадцати.

Ладно, я ничего не знала о гольфе, но чувствовала себя Тайгером Вудсом4 на последнем курсе магистратуры.

Эм, без всего этого сексуального скандала.

— Прикрой меня! — крикнул Хендрикс.

Как будто я была занята чем-то другим, кроме как прикрывала его. Но всё же я сделала то, о чём он просил.

Или даже больше того, о чём он просил, бросив свою штурмовую винтовку на землю и вытаскивая два пистолета для себя.

Без быстрого огня Хендрикса, его счастливого пистолета, зомби смогли продвинуться вперёд, приблизившись к нам настолько, что каждый выстрел мог стать последним; настолько, что каждый раз, когда я стреляла, мне требовался смертельный выстрел.

Они были всего в полутора метрах. Их сломанные, оголённые челюсти чавкали и истекали слюной от нашего запаха, наполнявшего их ноздри. В то же время мы задыхались от их вони, наполнявшей воздух вокруг нас.

Их число сократилось до шестидесяти? Может быть, чуть меньше. Вместе с Хендриксом, Нельсоном, Харрисоном, и теперь уже мной, мы проделали серьёзную брешь в адской армии, в которую они вступили.

Но, чтобы покончить с жизнью, нужен был всего один Пожиратель. А шестьдесят уничтожат нас, даже если наши шансы улучшатся.

Наконец, послышался грохот фургона, и волна облегчения пронеслась по мне с такой силой, что я пошатнулась, споткнувшись. Я спохватилась как раз вовремя, когда Хендрикс пошатнулся вместе со мной.

Мы вернулись к стрельбе, но он спросил:

— Ты в порядке?

— Я слышу фургон, — крикнула я в ответ.

— Да, — согласился он.

А потом появился фургон, он мчался сквозь толпу, выстроившуюся передо мной, сбивая тела и переезжая всё на своём пути. Фургон с визгом остановился, когда количество тел под его окровавленными шинами стало слишком большим, чтобы он мог двигаться.

Я оторвала своё внимание от спасения собственной жизни и осмотрела фургон, но единственным телом, всё ещё находившимся внутри, было тело Вона. У меня не было ни времени, ни умственных способностей, чтобы гадать, где все остальные. Я была просто благодарна, что Вон был здесь, с большим количеством оружия и боеприпасов.

Я перевела своё внимание на Пожирателей, корчившихся на земле, и начала убивать тех, кто мог дотянуться до моих ног — раненых фургоном, но не мёртвых. И пока они могли кусаться, они всё ещё могли убивать или заражать.

Когда обойма моего первого пистолета опустела, я бросила пистолет на землю и сразу же вернулась к борьбе, вооружившись вторым стволом. Безопасность была главным приоритетом, и простым движением пальца я обрывала жизнь за жизнью, пока зомби ползли за мной.

Вон