Мариона. Планета счастливых женщин (СИ) - Грез Регина Страница 53

Я даже осмеливаюсь мягко коснуться его ануса и провести черту от него до напрягшейся мошонки. А если чуть-чуть надавить… И еще раз осторожно нажать. Он ритмично подергивает бедрами и притворно жалобно стонет. Я шаловливо смеюсь и прикусываю кожу на правой ягодице, пока мои пальчики продолжают возбуждающее баловство.

— Нет… нет, подожди переворачиваться… еще не все…

— Я же сейчас намочу одеяло, ты меня измучила. Я очень тебя хочу.

Он пытается шутить, но я узнаю его голодные, жаркие глаза и призывно раздвигаю колени. Мы сидим, тесно переплетя ноги, и наши тела соединены только ниже пояса. Мы смотрим друг другу в лицо, чтобы не пропустить то самое выражение приближающегося восторга. Больше не могу… сдаюсь… я опускаю веки и бессильно падаю на покрывало, позволяя мужчине возвыситься надо мной. Ах…

Как будто голос Рин зовет, что такое? Но… почему нас ищут…

— Гордас, ты слышишь? Вернулся отец, нужно скорее одеться!

— Я ждал его утром. Разве он уже в доме? Пожалуй, лучше идти к нему.

— Он мог пройти через сад и увидеть нас. Гордас, мне страшно. Мы должны все рассказать Лоуту. Ты ведь тоже так думаешь? Лучше признаться сейчас, не затягивать.

— Соня, успокойся. Если хочешь, я сам с ним поговорю. Но не думаю, что он будет удивлен. Он давно знает, что я люблю тебя.

— Как свою мию?

— Как… тебя. Просто — тебя. А как можно любить еще?

— Я не знаю, Гордас. Кажется, я уже ничего не знаю о любви.

Он шел впереди и пару раз оглянулся на меня, будто подбадривая, даже пытался взять за руку и повести за собой, но я отрицательно покачала головой. Тревожно на душе и в то же время затаенное чувство скорой развязки. По крайней мере исчезнет необходимость скрывать наши отношения. Я была решительно настроена поговорить с мужем, но чем ближе подходила к дому, тем меньше становилась моя уверенность.

А Гордас ведет себя до обидного беззаботно, улыбается, насвистывает — он отлично провел день и уверен в завтрашнем.

Войдя в прихожую, мы наткнулись на холодный взгляд Шалока. Муж с ходу напустился на сына:

— Я изучал мониторы, ты не занимаешься второй день. Сколько кругов ты сделал сегодня по саду, ты выходил к реке? Не понимаю, на что ты надеешься. Твои волосы почернели, их нужно обрезать, они выглядят безобразно, ты совсем не следишь за собой. Завтра же едешь в лагерь, продолжишь занятия там, тебе нужно возобновить спарринг- тренировки.

— Но, отец, зачем уезжать, мы можем заниматься с тобой. Ты в отличной форме.

— Я?! Да… А вот ты — нет!

И я даже не успела открыть рот и слово вымолвить в защиту Гордаса, как Лоут в один прыжок оказался рядом и ударил сына кулаком в живот, а потом ладонью наотмашь в висок… по лицу. У Лоута тяжелая рука, от такой оплеухи парень едва не полетел на пол.

— Ты слишком расслабился. Плохо!

Это было ужасно… ужасно. Я могла только прошептать:

— Что… ты… делаешь?

И тут же отпрянула назад, мне показалось, меня он тоже может ударить. Я разрывалась между желанием убежать на кухню и подойти к Гордасу, который согнувшись пополам, пытался восстановить дыхание и даже криво улыбался.

— Ты застал меня врасплох, но будь я готов, еще неизвестно…

— Чего тебе неизвестно, щенок?!

— Лоут, перестань! Пожалуйста, не трогай его… Лоут!!!

Нет, нет, невозможно… пусть он лучше ударит меня. Я встала между мужчинами и вытянула руки вперед, как будто хотела остановить Шалока. Конечно же, он видел нас в саду и оттого пришел в такую ярость, другого объяснения нет.

— Соня… дорогая… не волнуйся, мы всего лишь дурачимся, разве ты испугалась? Ведь мы не всерьез. Мейла, иди наверх, пусть Рик тебя успокоит.

— Нам нужно поговорить!

— Сегодня я не хочу никаких разговоров. У меня был трудный день. А когда я пришел домой, выяснилось, что мой сын забросил тренировки — это плохой сюрприз.

— Он же не робот! Вы хотите сделать из него терминатора?

— О чем ты, мейла?

— Не надо разыгрывать представление, ты все прекрасно понимаешь.

— Да, понимаю. И хочу позаботиться о будущем моей семьи. О тебе и о сыне. Больше у меня никого нет.

— И в качестве заботы ты его ударил?

— Он всегда должен быть начеку. Впереди Маракх. Ему придется выживать. Драться за глоток воды, за разжигательные камни, за пакет концентрата. Слабаки остаются там, пустыня даже не прячет кости.

— Будь прокляты ваши полигоны! Вы же чудовища, если готовите своим детям такие извращенные проверки.

— Это старинные традиции Марионы. Я прошел через огонь, холод и боль, теперь его очередь доказать свою пригодность служить родине.

— Вы сами себя заперли в клетку и еще хотите гордиться кандалами?! Вы сошли с ума!

— Не говори о том, чего не знаешь, ты из другого мира, тебе трудно понять.

— Законы милосердия и гуманизма одни на всех. И защита прав человека, особенно детей. Он же по вашим законам еще ребенок? Сколько мучений он должен вынести, чтобы заслужить право называться настоящим мужиком?

— Тебя не касается, мейла. Твоя задача здесь — наслаждаться жизнью и радовать мое сердце.

— А есть ли у тебя сердце, Лоут? Я могу представить, что ты чувствуешь сейчас, так накажи меня… не его. Это я виновата. Я… Он-то еще ребенок… какой с него спрос.

Я даже засмеялась сквозь слезы, и только тогда что-то дрогнуло в его лице. Лоут обнял меня, прижал мою голову к груди, а мне хотелось видеть его глаза. Гордас стоял рядом, почти одного роста с отцом, пожалуй, немного выше и шире его в плечах. Крепкий молодой бычок против матерого буйвола. Правда, Лоут не был большим, но в нем угадывалась огромная скрытая сила.

Я смутно боялась ее и невольно тянулась под ее защиту. Аура этого человека всегда дарила мне умиротворение и покой, с самых первых мгновений нашей встречи — я хорошо это запомнила. Но что же происходит сейчас… Только что я хотела бежать прочь от мужа, а уже снова доверчиво клонюсь на его плечо. Лоут касается губами моих волос.

— Отнесу тебя наверх, ты дрожишь как маленькая птичка, мне жаль, что я тебя огорчил.

А в сторону Гордаса отец пренебрежительно бросил:

— Иди к себе. Завтра наметим новый план занятий, времени осталось мало.

Уже на лестнице я обняла мужа за шею и, приподнявшись ближе к лицу, выдохнула:

— Не отсылай его. Пожалуйста, я тебя прошу.

— Гордасу нужен опытный партнер, Соня. А если мы снова станем драться, ты назовешь меня зверем. Но ты ведь даже не представляешь, с чем придется столкнуться ему в лесу, а потом в пустыне, а если выживет, то и в ледяном мешке.

— Этого нельзя избежать? Откупиться… придумать что-то еще… Лоут, разве тебе его не жаль?

Муж поставил меня на ноги у дверей нашей спальни, провел большим пальцем по моей щеке.

— Разве меня кто-то жалел? Нет. Гордас справится. Я в нем почти уверен. И приложу все усилия, чтобы за последние дни он стал еще выносливее и ловчее. А ты уже ему помогла.

— Мы…

— Тшш… Никаких разговоров. Я хочу принять душ и лечь спать. А ты будешь рядом. Я привык засыпать, обнимая тебя, мейла. Потерпи еще немного, скоро все кончится. Потом будет легче, все снова наладится, время потечет спокойно, день за днем принося только светлые события.

Мне пришлось войти в спальню вслед за мужем.

— Ты пытаешься меня убедить? А сам-то веришь? Лоут, скажи, могу я познакомиться с твоим отцом. Я однажды спрашивала тебя о нем, но ты увел разговор в сторону. Лоут, я хочу увидеть дедушку Гордаса. Мы можем съездить к нему все вместе!

— Мое сокровище, почему ты не слышишь меня? Я хочу помыться и лечь в постель. Искупаемся вместе? Если — нет, просто подожди меня, я скоро к тебе приду.

Шалок скрылся за дверью ванной, а я без сил опустилась на кровать. У меня дрожали колени и сердце стучало так, что, казалось, его слышно на всю комнату.

Глава 35. Последние дни перед разлукой

Я тоже стала бегать по утрам. Пусть маленькую часть ежедневного маршрута Гордаса, но я пробегала честно. Лоут хмурился, а мой личный доктор Рик одобрительно кивал гладкой, приплюснутой по бокам головой. Так же все вместе мы ходили к узенькой быстрой речушке примерно в километре от дома. И я всегда отворачивалась, когда мужчины начинали бороться на берегу. Потом они купались, смывая пот, а порой и кровь.