Суженая императора (СИ) - Наталья Юрьевна Кириллова Страница 53

Фрайны с первой скамьи занимают свои места, жрецы расступаются, и Стефан воздевает руку, призывая к тишине. Мирелла по-прежнему между четой Бромли, тем самым словно напоминающей красноречиво о своей близкой родственной связи с императором. Стефан дожидается, пока голоса стихнут, и начинает говорить. Как и на оглашении имени суженой, речь его берёт истоки в рассуждениях о неисповедимости божественных путей, предназначении и следовании воле Четырёх, сколь бы извилистой, прихотливой ни была бы указанная ими дорога. Мирелла смотрит то на отца, то на людей в зале, затем принимается вертеть головой по сторонам. Ей становится скучно, а чрезмерным терпением дочь не отличается. Шеритта склоняется к девочке, шепчет, вероятно, просит постоять спокойно ещё немного.

– Моё признание в качестве истинного сына рода Рейни проходило куда как проще, – роняет Блейк тихо. – И короче.

– Вы помните проверку? – спрашивает Илзе.

– Отчего б не помнить? Мне уже семь лет исполнилось. Кто ж тогда знал, что через год фрайн Рейни получит-таки законного сына, безо всяких проверок причём? Но время вспять не повернёшь и слово назад не возьмёшь. Посему я стал незаконным, однако признанным старшим сыном, занимающим положение младшего со всеми его привилегиями и издержками.

– Разве знатные франны не отправляют младших сыновей в обители рассветников?

– Отправляют. Но мой младший брат с детства был слаб здоровьем, и отец не рискнул оставить род без наследника в запасе.

Речь Стефана наконец меняет направление, он рассказывает о давней случайной встрече с молодой фрайнэ, прекрасной, точно Авианна Животворящая, о цветении весны и великом светлом чувстве, что снизошло на него и юную красавицу. Чувстве столь сильном, всепоглощающим, что они обменялись клятвами в храме, пред ликами Четырёх. К невыразимой его печали, император не смог отринуть долг, венец и верных подданных даже ради истинной любви и оттого продолжил следовать пути, предначертанному ему Благодатными, не зная, какова цена свершённой им ошибки. Именно та юная фрайнэ и была предназначена ему самими богами и доказательством того стало появление на свет ребёнка. Долгие годы император не ведал ни об истинной суженой, ни о дочери, ни о том, что идёт он по пути неверному.

– Если совсем коротко, то всё примерно так, как и было на деле, – шепчет Блейк. – Но предварительно вы принесли клятвы в храме, а значит, почти что обвенчались и женаты в очах Четырёх. Соответственно, избирать другую суженую и венчаться с ней он не мог.

Качаю головой, дивясь подобной причудливой интерпретации обстоятельств нашей со Стефаном встречи. Кто безоговорочно примет на веру заявление, что император якобы был столь беспечен, безрассуден, что обменялся со своею возлюбленной брачными клятвами в храме, прежде чем возлечь с нею? Кто не усомнится, услышав, что император с постыдной лёгкостью отринул свой долг ради мимолётного увлечения, ради пылкой страсти и удовольствий, получить которые можно и без клятв пред ликами богов? И, пуще того, спустя недолгое время отринул уже свою возлюбленную, почти супругу, вернулся к обязанностям государя и, зная, что женат, избрал первую суженую?

– Если найдутся желающие задать вам неудобные вопросы, – продолжает Блейк, – то избегайте любых подробностей и заверяйте, что вы ведать не ведали, кто перед вами.

– Я и не ведала, – напоминаю. – Может, если бы не ваша добрая подсказка, и вовсе не узнала бы.

– Всегда готов помочь другу и своему сюзерену, – парирует фрайн Рейни без тени смущения.

История обретения первенца сплетается с обретением истинной суженой и постепенно приближается к завершению днём сегодняшним. Ошибка, допущенная при первом выборе, объясняется тем, что на тот момент истинная суженая по очевидным причинам отличалась от обычных указанных жребием дев и оттого, вероятно, не была сочтена одной из кандидаток. Стефан заканчивает речь, оборачивается к Мирелле и Шеритта мягко подталкивает девочку к отцу. Мирелла делает осторожный шаг к папе, тот берёт её за руку, во всеуслышание признаёт её своею дочерью и называет нынешнее её полное имя и титул. Теперь моя девочка не юная арайнэ Мирелла, теперь она Её императорское высочество Мирелла, признанная дочь императора со всеми полагающимися ей почестями, привилегиями и обязанностями. Затем следует благословение императора и его дочери старшим жрецом храма и небольшая молитва, после которой церемония заканчивается.

Блейк поднимается одним из первых и знаком велит нам с Илзе поспешить за ним. Мы покидаем залу вместе с другими араннами, пересекаем площадь перед храмом, изрядно запруженную народом, желающим увидеть императора и его внезапно обретённую дочь. В толпе мне суют в руку клочок бумаги, и я сжимаю пальцы, удерживая его в кулаке, но не оглядываюсь, не ищу того, кто передал послание. Разворачиваю бумажку только в экипаже, когда карета трогается, увозя нас прочь от храма. На мятом жёлтом клочке кривыми угловатыми буквами написан адрес. Столичный адрес.

Глава 17

Во дворце мне передают, что моей аудиенции ожидает молодой фрайн Стефан Понси. Он прибыл в столицу этим утром, на родовой барке, вызванный самим государем по срочной надобности. Истинная причина вызова и подробности ему неизвестны, и он полагает, что позвали его в связи с публичным признанием Миреллы. Однако в число фрайнов, присутствовавших в храме на церемонии, молодой человек не вошёл, и он вынужден половину дня маяться в общих залах дворца, среди просителей рангом пониже. Ему уже сообщили, что его желает видеть суженая Его императорского величества, и я с лёгкостью представляю, как фрайн Понси теряется в догадках, строит предположения одно удивительнее другого. На оглашение присутствовал отец молодого человека, сам Стефан, как и говорил император, после поспешной женитьбы редко появлялся в столице, а во дворце и пред очами государя – ещё реже, точно опасаясь лишний раз напоминать о трагедии, произошедшей не без его участия. Словно опозоренная фрайнэ, Стефан старается не покидать без нужды Нардию, не высовывать нос за пределы родового поместья и не показываться на глаза тем, кому известно о его отношениях с супругой императора. День за днём он терпит свою нелюбимую жену, избранную его отцом, мирится с негласной ссылкой да молит Благодатных, чтобы однажды память о случившемся затерялась навеки в отдаляющемся прошлом.

Я наскоро переодеваюсь и принимаю фрайна Понси