Дворецкий для попаданки - Ульяна Гринь Страница 54

Впрочем, когда я говорю «мы», подразумеваю «Нокс». Он распоряжался всем, а я не знала, куда себя деть. Платье, которое носила графиня, было ужасно неудобным — с вырезом и жёсткими кружевами, которые кололи шею и плечи. Корсет ещё этот… Она так затянула моё бедное тело, что я боялась лишний раз вздохнуть поглубже. Очень хотелось надеть что-то посвободнее и приложить уже эти самые азаниты. Но до поместья было три часа езды, и я незаметно для себя уснула головой на плече любимого мужчины.

Нокс разбудил меня на подъезде к Уирчу. Вздрогнув, я пришла в себя и вдруг страшно испугалась, что видела всего лишь сон! Схватилась за талию, за грудь — уф, всё моё, родное, знакомое с детства и пубертатного периода. А Нокс рассмеялся:

— Зачем вы себя трогаете, Антонина?

— Ещё не могу поверить, что перенос получился, — пробормотала смущённо. — Нокс, а что теперь будет?

— Будет много интересного и вообще, — он неопределённо покрутил пальцами. — Если вы имеете в виду нечто конкретное, извольте переформулировать вопрос.

Я вздохнула. Как же его переформулировать? Даже если я доверяю этому мужчине, даже если он знает мои страшные тайны, как я могу ему признаться в том, что совершенно потеряна? Но признаваться придётся, потому что только он может ответить мне.

— Понимаете, я теперь не графиня, а инспектор сказал, что Лавинии Мелроуз не существует, что её выдумали. Тогда кем я буду в этом мире, если не могу вернуться к себе домой?

— Да, это сложная проблема, — кивнул он, хотя глаза его искрились смехом. — Хотя, возможно, у меня есть решение. Что скажете прожить оставшуюся жизнь Лавинией МакТавиш?

Я посмотрела на него с удивлением, не понимая. А Нокс умудрился встать передо мной на одно колено — в тесной-то карете! — и протянул мне какое-то крохотное колечко, свитое, по всей видимости, из ниток. Что? Замуж? За Нокса? Я сидела, как громом поражённая, и не могла поверить, что всё происходит в реальности. И мой любимый мужчина обеспокоенно заглянул мне в глаза:

— Вы желаете подумать? Прошу, не отказывайте сразу, не разбивайте мне сердце, Антонина!

— Сумасшедший, — прошептала я, осознав. — Конечно же, я согласна!

Он взял мои руки в свои и прижал их к губам. Замер. А я потянула его к себе и поцеловала, чувствуя, как в душе расцветает надежда на счастье.

Эпилог

Я не стану описывать, как приехала в поместье, как встретилась с Клаусом — это все и так могут себе представить. Разговор с Тимоти оказался самым сложным. Мальчик всё никак не мог поверить в то, что вот эта пухленькая блондинка была в теле его матери. Пришлось вспомнить все события и разговоры, которые мы вели с мальчиком. Когда он всё же признал меня, я рассказала ему, старательно выбирая слова, что его матушка под следствием за убийство отца, Тимоти не удивился. И, что самое главное, не очень расстроился. Скорее его огорчил тот факт, что он не сможет жить со мной. Однако Нокс уверил нас обоих, что постарается повлиять на Альфреда, и тот обязательно позволит нам общаться.

Я не стану рассказывать всё, что произошло после этого, включая мою свадьбу. Не слишком пышную, но очень красивую, с белым платьем и пятиметровой фатой, которую несли девочки из приюта, наряженные в длинные и воздушные розовые платья. Не стану описывать жениха, который был одет в традиционный кортландский наряд, ни даже танец в килтах, исполненный на свадьбе уже мужем и его родственниками из клана МакТавиш. Скажу только, что это было незабываемым впечатлением и осталось в моей памяти навсегда.

Мне очень хотелось бы рассказать, как я добилась снятия Беатрисы Вандерхоуп с поста директрисы приюта, но я тоже не стану описывать этот долгий и довольно неприятный процесс. В нём мне также помог Нокс и его связи. Зато с удовольствием скажу, что новой директрисой стала бывшая учительница чистописания, которая показалась мне человеком деловым и хватким, но вдобавок кристально честным и искренне любящим девочек. На деньги, которые Альфред Берти скрепя сердце вносил на счёт приюта ежемесячно, закупили всё необходимое для ремонта и частичной перестройки здания, новые одеяла и матрасы, одежду, учебные пособия. Наблюдать за всем этим я оставила миссис Лили Бейгли, в девичестве Брайтон, неуёмной энергии которой хватало и на мужа с его поместьем, и на приют.

Два месяца спустя в ясный летний полдень мы, утомлённые долгим путешествием, выбрались из кареты на дорогу. Нокс крикнул кучеру:

— Езжай в замок, пусть разгружают вещи, а мы пешком пройдёмся.

Я взяла его под руку и выдохнула:

— Боже, я всё ещё не верю, что мы наконец-то добрались!

— Дорогая, сейчас ты поверишь, когда ощутишь подошвами все камешки на этой дороге! — рассмеялся Нокс. — А пока вдыхай полной грудью и скажи мне, как тебе нравится наш воздух?

Я послушалась, с восторгом ответила:

— Такой чистый! И пахнет свежескошенной травой!

— Да, началась заготовка сена на зиму, — Нокс гордо выпятил грудь. — Посмотри, все эти холмы и та земля, что за дорогой, это мои владения! То есть, теперь уже наши. Три деревни, лес, пастбища…

— Так ты неприлично богат, лорд МакТавиш? — лукаво усмехнулась я.

— Я неприлично богат, леди МакТавиш.

Клаус, рыскавший в высоких травах вдоль дороги, выскочил к нам и заскулил, глядя на меня умоляюще. Он тоже утомился в тряской карете, бедняга. Я погладила его по лоснящейся чёрной шерсти и скомандовала:

— Гуляй, Клаус!

Он ринулся по дороге так, что аж камешки из-под лап брызнули. А меня подёргали за рукав платья. Глянув вниз, я улыбнулась Алисе:

— Что такое, детка?

— А можно, я с ним? — робко спросила девочка.

— Конечно, можно! Беги!

Приподняв обеими руками подол длинной юбки, Алиса бросилась вслед за псом. Её отросшие светлые волосы прыгали