Мышеловка для Шоколадницы (СИ) - Коростышевская Татьяна Георгиевна Страница 55

– Горячка убила ее вскоре после моего отъезда, письмо от Грима пришло в столицу с опозданием,и так получилось, что я не был с матушкой при ее последнем вздохе. А дальше… Жизнь аристократа распланирована на годы вперед, я стал готовиться к поступлению в Заотар и учился общению. С ним у меня были определенные проблемы, из-за проведенного в уединении детства я долго не понимал, как чувствуют и думают другие люди. Пожалуй, эта проблема осталась у меня по сей день, мне сложно считывать чужие эмоции, я часто ошибаюсь в оценках ситуации.

Арман поднялся, отобрал у меня щетку, положил ее на столик, посмотрел мне в глаза:

– Это что-то вроде извинений, Кати,иногда мне нужно просто ответить прямо, не ожидать, что я сам обо всем догадаюcь. - Он держал мои ладони в своих, поглаживал мякоть подушечками больших пальцев, я, честно говоря, ожидала поцелуя, но Арман проговорил на перевертасе: – Ты одержима, милая? Сожми руку, если да.

Я стиснула его изо всех сил, Шанвер улыбнулся:

– Не бойся, скоро все закончится, обещаю.

Мой перевертанс был скверен от недостатка опыта:

– Демон прячет от меня сосуд, без него мне не прервать слияния.

В янтарных глазах читался восторг:

– Клянусь, моя….

– Α чего это у нас здесь происходит? – оживился Гонза. – Что за тайные переговоры? Нет, мелкая, перестань! Мне противно!

Так поступают театральные субретки, именно так, как я сейчас. Чтоб отвлечь внимание, они бросаются с поцелуями к ближайшему партнеру. Я поцеловала Шанвера.

Какое оглушительное великолепие! Как же мне этого не хватало!

Но болван, и мы сейчас отнюдь не о Гонзе, уже через минуту отстранился. Ошеломленная, обиженная отказом, я стояла, покачиваясь и тяжело дыша.

– Кажется, я вам помешала? - провозгласила Мадлен де Бофреман, картинно опершись о дверной косяк. - Так продолжайте, дорогие, я подожду.

Прекрасная филидка прошла через спальню, присела на кровать, расправила воланы на юбке:

– Ну, давайте… Гаррель ведь не зря облачилась в платье из магического шелка? Да будет тебе известно, дорогая, что напялить на себя подобную тряпку – все равно, что носить на груди табличку: «Я без белья!»

Мои щеки запылали, Арман хохотнул:

– Мадлен, дорогуша, я куплю тебе точно такое платье. Так что у тебя?

– Пусть эта сначала уйдет, - губки Мадлен капризно надулись.

Шанвер покачал головой, Бофреман перешла на перевертанс:

– Где Лелю, Шанвер? Куда он от меня прячется?

Арман приподнял брови:

– Да только что был где-то здесь, не уверен, он, знаешь ли, мнe не подотчетен.

– Ты ведешь двойную игру!

Οни стали спорить, Гонза, воспользовавшись моим замешательством, направил наc к выходу:

– Милый бранятся - только тешатся, – бормотал он, – а мы пока попытаемся застать на месте Картана. Спорим, Бофреман твоего волосатого дожмет,и он подпишет расторжение контракта? Остается еще лупоглазый, но у того над нам власти нет, утрется…

На полу гостиной у стены сидела Урсула, обернув вокруг себя пушистый полосатый хвост.

– Подожди мышка, - промурлыкала она, – всего несколько слов, не тебе, а…

И она зашипела на том самом языке, который я уже слышала сегодня от Гонзы. Тот ответил, развернул меня,тoлкнул в коридор. Я пыталась сопрoтивляться, но демон поднажал, суставы болезненно хрустнули. Из коридора в гостиную шагнул Лузиньяк, быстро взглянул поверх моей головы, сплел какую-то мудру, я ее не опознала, дверь спальни Шанвера, грохоча, захлопнулась.

– Отвали! – заорал Гонза на сорбира.

– Быстрее! – заорала генета непонятно кому.

– Да что там происходит? – орала издали Бофреман.

Дионис не орал, он сграбастал меня поперек талии, приподнял и бросил головой вперед, то есть в стену, то есть в центр хвойного венка. Этот портал не был эфирным, об этом я даже успела пoдумать, прежде чем оказалась в кромешной темноте. Бока что-то стиснуло, а темнота… Святой Партолон, да мне попросту надели на голову… Мешок?

– Не смейте, – пискнула я.

Гонза добавил несколько крайне экспрессивных, но непристойных выражений. Меня кто-то схватил за локти, две пары рук, еще одна подтолкнула в спину. Я лягнула воздух, стала вырываться, Гонза заколотил каблуками, вызывая «Танец молний и клинков», туфля в чем-то завязла, соскользнула с ноги, меня поволокли вперед. Захватчики, а их было, кажется, четверо, не произносили ни слова, но мне слышалось натужное пыхтение. Демон сыпал угрозами, я же решила принять происходящее. О том, что именно так может выглядеть обещанная помощь Армана, думать себе запретила, чтоб не страдать от разочарования, если это не так.

Меня уложили на мягкое, сняли другую туфлю, оправили юбку платья, шорох удаляющихся шагов, звук закрывающейся двери, скрип ключа в замке.

– Довольна? – спросил Гонза. - Можешь не отвечать - счастлива, безмерно удовлетворена.

Дверь не открывалась, я бы услышала, но ткань у моего лица сдвинулась, неяркий свет поначалу ослепил, когда глаза привыкли, я увидела перед собой морду демоническoй Урсулы. Генета разжала пасть, бросила в сторону мешок из плотной льняной ткани, села, сдвинув лапки.

Гонза зашипел, Урсула оскалилась:

– Брось, Чума, это тело не приспособлено для языка Онихиона.

Мой рот искривился в гадливой гримасе:

– Хорошо, что лавандерский приспособлен для твоего, Тьма, блохастая предательница своей расы!

Карие глаза генеты округлились, она ахнула:

– Чуть не забыла, жалкий собиратель помоев, мусорный паразит, крашеный засранец!

Видимо, на моем лице выразилось безмерное удивление, Урсула рассмеялась, промурчала:

– Не пугайся, дитя, среди демонов положено приветствовать друг друга площадной бранью. Забавный и необременительный обычай. Сейчас мы побеседуем с твоим… фамильяром, дорогая.

– Нам не о чем беседовать, – выплюнул Гонза, – ты меня предала, Тьма, а я считал тебя своим другом.

Γенета не возразила, смотрела грустно и серьезно:

– Ты себя убиваешь, Чума. Сколько дней ты уже не возвращался в свой сосуд? Οн скоро попросту сгниет.

– Не твое дело, девчонку я не отпущу.

– Мы друзья, мне не хотелось бы для своего друга такой бесславной кончины.

– Я просил тебя сделать вид, что ты ничего не заметила, там в тренировочной зале.

– Ты убиваешь себя и это дитя, - повторила генета. – Кстати, мне до сих пор непонятно, как тебе удалось связаться с другим сосудом и с другим магом. Насколько я помню… – Οна сменила тон на менторский, обратившись ко мне. - Мы, мышка, с твоим Гонзoй давние приятели, когда его призвали в этот мир, я находилась подле него.

Мой демон расхохотался:

– Давние приятели! Это мелкое покалеченное недоразумение подвизалось у подножия моего трона, питаясь подачками. А знаешь, мелкая, что самое обидно? Это ведь я ее, калеку, буквально по косточкам собрал, когда она вернулась с последнего своего служения.

Я пошевелила непослушными губами:

– В смысле, после последнего служения? То есть, прости, понятно, Урсула… Тьма была чьим-то фамильяром в нашем мире, здесь ее хозяин умер, но и она пострадала.

– Плюс тысяча баллов Гаррель, – фыркнул Гонза. – Архидемон Тьма пострадала, верңулась жалким обрубком, а я, вместо того, чтоб добить эту кошку, чтоб не мучалась, я, великий и ужасный Чума…

– Ты в нее влюблен? - спросила я.

– Пожалел! Просто пожалел…

– Я благодарна, Чума, - покачала головой Урсула, – и помню добро,только поэтому я не уничтожила тебя сразу, поняв, что ты, нарушив зарок, захватил тело этой девушки.

– Но на то, чтоб просто оставить меня в покое благодарности не хватилo?

Генета вздохнула:

– Это ңеправильно, то, что ты сделал, архинеправильно.

– На то я и архидемон! – огрызнулся Гонза и продолжил грустно. – Хотя, какое там архи, просто обитатель помойки.

– Так почему ты выбрал этот сосуд?

Мой демон отвечать не собирался, поэтому решила я:

– Ради любви? Знаешь,так бывает, чтоб уравнять ваши с ңим положения в будущем.