Три мести Киоре 2 (СИ) - Корнеева Наталия Страница 56

— В любом случае, Киоре не удалось поймать…

Граф поморщился:

— Вы в немилости у императора и теперь на одном уровне со мной, ваше сиятельство. Несчастья объединяют, согласны? Думается, во всей столице к Киоре ближе всего именно вы. И, выходит, вы можете спасти меня от страха, а я могу оказать вам ответную услугу.

Время словно замерло, и один вдох превратился в вечность, дым застыл неподвижным облаком.

— Вы говорите о ловцах, ваша светлость? — медленно и тихо спросил Доран, сцепив руки в замок.

Глаза к глазам. Качнулась горгулья, и длинная тень дернулась на стене. Два сильных игрока, они сошлись в немом противостоянии, и нервы звенели от напряжения.

— Без приказа императора я не стану их трогать, — граф вновь нашел слова, обещавшие всё и ничего. — Я же боюсь смерти.

— Но вы можете рассказать, как их разбудить?

Соренор оскалился, словно торжествуя над жертвой, которую хищник загнал в угол, а Доран сильнее сжал пальцы, и кончики ногтей впились до боли в тыльные стороны ладоней.

— Могу.

Одно слово, и время полетело стрелой. Доран выдохнул, осознав, как надолго затаил дыхание — перед глазами замелькали мушки.

— Мне необходимо всё обдумать.

— Понимаю, — кивнул Соренор, изящно поднимаясь из кресла. — Но помните, что жизнь конечна, а смерть внезапна. За моими плечами слишком много прожитых лет… Всего доброго, ваше сиятельство.

Дверь закрылась, и герцог уперся лбом в сцепленные руки. Холодно… Почему он мерзнет? Виноват ли сквозняк? Или беда лежит глубже, в его собственных страхах, леденящих кровь?

— Ваше сиятельство, ваш чай с имбирем…

Истиаша, стоявшего в шаге от него с подносом, он и видел, и нет. Светлая голова помощника как будто светилась; от стакана в подстаканнике поднимался парок, а мягкого золотисто-коричневого цвета напиток согревал одним видом. Мальчишка смотрел на него, взрослого, облеченного властью мужчину, с почти материнской нежностью, с беспокойством.

— Выпейте, ваше сиятельство. Я принесу вам плед, у следователей были где-то… — прострекотал он и, поставив поднос на край стола, умчался из кабинета светлым вихрем.

Доран мешал ложечкой чай, наблюдая за кружением жидкости, и вновь настолько погрузился в мысли, что не заметил возвращения помощника. Теплый, как будто подогретый у огня плед опустился на его спину, скользнул по плечам мягким коконом. Он улыбнулся помощнику:

— Спасибо, Истиаш. Иди домой. Я же говорил, чтобы ты уходил раньше.

— И кем я стану, если всё время буду дома отсиживаться, ваше сиятельство? — обиженно вопросил мальчишка, надувшись. — Нет, я помогать вам должен, как мне и приказано было!

У Истиаша нервно дергалось ухо, пока он говорил звонко и громко, что тоже выдавало в нём страх и ужас — он посмел перечить самом герцогу Рейла, своему начальнику! А тот взял и улыбнулся в ответ мальчишке:

— Ты прав. О долге нельзя забывать, обещал — выполняй. Но на сегодня мы закончим с работой, потому что спать иногда тоже нужно.

Помощник с каким-то благоговением закрыл кабинет, когда они вышли из него.

Улицы Тоноля никогда раньше не освещались так ярко — свечи, лампы, фонари горели кругом, отгоняя то страшное, что несла ночь.

А возле дома Дорана ждал ярко освещенный белый автомобиль…

— К вам приехал кардинал, — шепнул дворецкий, забирая верхнюю одежду, — он пожелал обождать вас, хоть я и не мог сказать, когда вы вернетесь. Мы проводили его в гостиную, подали закуски и чай…

— Моя жена? — Доран поправил обшлаг.

— Отбыла молиться. Ее сиятельство обещали вернуться к ужину.

— Когда вернется, предупреди ее о госте. Ужин пусть подадут на троих.

Кардинал с комфортом расположился в кресле у камина и, держа в ладонях кружку, следил за танцем пламени немного грустным и будто рассеянным взглядом. Но стоило ему услышать шаги Дорана, он выпрямился, а лицо приняло обычное благостное выражение с ноткой снисходительности и сочувствия.

— Добрый вечер, ваше сиятельство. Рад видеть, что уныние вас не коснулось, как виконта Оленского.

— Добрый вечер, сэф. Мне некогда унывать — дела требуют моего пристального внимания.

— У вас хороший настрой, — кивнул кардинал, поворачивая в руках кружку. — Немилость императора приводит людей в ужас и отчаяние, как правило. Но вы стали исключением… Вам не нужно мое участие.

Доран опустился во второе кресло под немигающим взглядом гостя. Пламя трещало, как его голова. Жар, идущий от камина, после холода улицы мешал сосредоточиться, опалял и отвлекал.

— Достоин ли я такого внимания с вашей стороны? Одобрит ли это Его Величество ваш порыв утешения? — Доран наклонил голову к плечу и, подумав, подбросил в камин пару поленьев.

— Его Величество желает, чтобы вы, герцог, справились со всеми затруднениями. Покой в городе зависит от вас, и Его Величество пока это устраивает.

Старик смотрел на него с хитринкой, Доран держал каменное лицо. Огонь трещал, и жар волнами окатывал их — с одного бока герцога как будто медленно поджаривали, а с другого сквозило холодком.

— Что ж, это ободряющая новость. Как видите, я не унываю и готов трудиться на благо империи, как и прежде.

— Я рад этому, — кивнул кардинал и, отставив чашку, потер ту руку, что была ближе к огню. — Где же ваша супруга, Доран? Час поздний, а вы совсем не беспокоитесь о ней…

— Ниира прибудет к ужину. Желаете остаться до того времени?

Жар накатил удушливой волной, и Доран почувствовал выступившие на виске капли пота.

— Да, Доран. Мне хотелось бы поговорить с вашей супругой в непринужденной обстановке, познакомиться с ней ближе, а до тех пор, надеюсь, вы составите мне компанию.

Кардинал сложил руки на животе, монументально утверждаясь в кресле, словно гранитная скала на берегу моря.

— Разумеется, сэф. Я не знаю ни одного дома, где вам отказали бы в подобном, и мой — не исключение.

Вскоре дворецкий доложил, что герцогиня вернулась и ужин подан. Они встретились у лестницы — Киоре, облаченная в светлое платье с кружевом, быстро поклонилась:

— Здравствуйте, сэф, рада видеть вас.

Доран подошел к ней и встал рядом, почти плечом к плечу.

— Моя супруга, Ниира Хайдрейк…

— Представлять нас нет нужды, — остановил его жестом кардинал, и, наконец, они прошли к сервированному столу, заняли свои места. — Вы частый гость Догира, герцогиня. Ваша вера крепка, и вы о ней не забываете, что радует мое сердце, — кардинал уныло пилил на кусочки мясо, пахшее сладким маринадом.

— Что, если не вера, может принести покой душе? Вот и сейчас я вернулась из Догира, где оставила подаяние, — Киоре кротко улыбнулась, будто сожалея, что озвучила подобный факт.

— Какому Догиру вы оказали честь? — вцепился в нее кардинал, и вилка с ножом замерли над тарелкой.

— Тому, что через две улицы отсюда, сэф.

— Я прикажу помолиться за ваше здоровье, добрые дела следует поощрять.

— О, сэф, чудо, посланное мне, стоит гораздо больше, чем я оставила монет в виде подаяний. В благодарность за чудо исцеления я буду усердно молиться до моего последнего вздоха!..

Она смутилась и опустила взгляд. Кардинал поморщился.

— Как ваши родные? Довольны тем, как складывается ваша жизнь? Баронесса, думаю, пролила немало слез от радости.

«Слишком простая уловка», — подумал Доран, пока Ниира салфеткой промокнула дрогнувшие в усмешке губы.

— Баронесса умерла много лет назад, и она не моя мать, сэф. Я признанная дочь барона Таргери, а моя родная мать тоже умерла много лет назад.

В глазах Киоре блеснули слезы.

— Простите, что невольно задел ваши грустные воспоминания.

Доран смотрел на последние кусочки сочного, блестящего мяса в тарелке. Он не мог вмешаться в разговор или сменить тему, оставалось лишь молча гадать, на каком вопросе кардинал остановится. И, хоть Доран попал в немилость, он по-прежнему глава Тайного сыска, герцог и князь, а значит, кардинал будет аккуратен в выборе слов.

— Это былое, сэф, не стоит беспокойства, — печально вздохнула Киоре. — Я написала семье сразу после свадьбы, но ответ от них еще не пришел. Почта довольно медлительна…