AlexGor - Тайна, известная троим Страница 56

Кто-то очень нежно погладил её по плечу с переходом на спинку. Но, неужели Гермионе до сих пор ещё не понятно, кто это? Нет, не понятно. Рука, блин, не мужская. Грейнджер рывком оборачивается кругом и видит ухмыляющееся личико Джинни Уизли, на котором вместе с завершением срока действия качественного оборотного зелья, исчезают и последние штрихи, последние черты лица Поттера, а черные волосы превращаются просто в яркий пылающий огонь. Ах, ты стервааааа… ведьма… шлюха…

Первая реакция у Гермионы была естественной и очень правильной. Быстро вскочив на колени, с перекошенным от ярости и ненависти лицом, она размахивается и правой ладонью сильно наотмашь бьет Джиневру по наглой ухмыляющейся мордочке, точнее — по губам. Удар, еще удар. Еще раз, на этот раз с оттягом. Джинни не защищается. Она крепко стиснула зубы, закрыла глаза и молчит. Даже не отворачивается. Только приподнимает подбородок вверх. Морщится от боли. А ей больно, очень больно. Из лопнувшей губы на подбородок потекла, нет, побежала струйка крови. Из глазок вот-вот хлынут слезы. Гермиона внезапно останавливается. Смотрит, занеся руку для удара на личико вот-вот начинающей плакать девушки. О Мерлин! Джинни ведь никогда не плачет. Как бы ей не было больно. Это слезы стыда и искреннего раскаяния? Гермиона бессильно опускает свою карающую руку. Преодолев секундное колебание, бросается к возлюбленной, обнимает её и, толкнув на спинку, бросает на кровать. Накрывает её рот горячим поцелуем, целует её, и уже впадая в беспамятство, ощущая вздымающуюся от возбуждения упругую грудь у своей высокой груди, запахи её гладкой кожи, с такими милыми, еле заметными веснушками, начинает ощущать слегка солоноватый привкус крови на их губах. Они целуются как сумасшедшие, что-то шепчут друг другу, Джинни слабо умоляет о прощении, Гермиона просит подругу о том же…

Постепенно их дыхание выравнивается и синхронизируется. Джинни слега раздвигает ножки, куда немедленно проскальзывает бедро Гермионы, они двигаются, скрестив ноги, пытаясь прижиматься, по возможности, милыми крутыми лобками. Осыпая, нет, одаривая, друг дружку горячими глубокими поцелуями, лаская руками, всем, что доступно этим двум прекрасным любовницам. Но сегодня Гермиона решается впервые проверить одно своё новое пикантное открытие для продвинутых ведьм из заветного литературного наследия мадам Пинс. Во время небольшого перерыва, переведя дух, она дотягивается до своей волшебной палочки на столике, направляет её кончик на своего милого маленького дружка и произносит заклинание (я его никому никогда не скажу, как и Роулинг не говорит о заклинании создания крестража). А затем Гермиона наблюдает, уже с ужасом от того, что она наделала, как заветный верный дружочек начинает, медленно увеличиваясь и утолщаясь, превращаться в великолепную эрегированную одноглазую змею, ну, так, без особого фанатизма, скажем сантиметров двадцать пять Дурмстрангских, менее одного Британского фута, конечно. И как пропорционально его росту расширяются от ужаса светло-карие глазки Джиневры, быстро сообразившей, кто первая попадет под, точнее на это чудовище. Когда мужское оружие достигает своего пика развития, своего максимального увеличения, Грейнджер охватывает такое дикое необузданное желание, что Уизли может уже и не пытаться сопротивляться предстоящему заслуженному наказанию.

Ножки Джинни просто разлетаются в стороны, насильно распахнутые одним решительным движением бедер Гермионы и… сразу… на всю глубину. О, как она была сегодня наказана! Джинни не может себя больше контролировать. Она просто кричит, нет, просто орёт от боли, унижения и от одновременного непередаваемого волшебного удовольствия, пока длиться это грубое, но такое милое и полностью заслуженное ею наказание. Грейнджер двигается точно по методике мальчишек, так как с ней всегда поступал Рон, ну и Гарри, почти Гарри. А почему, собственно говоря, почти? Джиневра совсем недавно явно копировала технику Избранного. Она в ней очень хорошо разбирается. Один — два глубоких, пять — семь поверхностных. Ну и все остальные прелести поцелуев, засосов, укусов, движений, толчков, вибраций, вращений и других милых извращений. Девушки двигаются красиво и точно. Полное взаимодействие. Зачем им вообще теперь нужны мальчишки? Как, зачем? А кто мучить, доставать, канючить, унижать, а затем просить прощение за все это будет? А? Ползая в ногах… половые наши герои… или гиганты… скорее, половые попрошайки…

Одновременный мощнейший пиковый оргазм. С полной потерей сознания у обеих. Впервые в жизни. Впервые за их совместный недолгий сексуальный опыт. Когда вяло шевелящаяся, приходящая в себя Гермиона, чувствует нежную ручку Джинни на своих нижних губках, уже пришедших в исходное положение, она понимает, что подруга проверяет, есть ли у неё хоть один шанс пережить это утро и дожить до обеда. Улыбаясь, Гермиона тихо шепчет ей в ответ на милую поверку:

— Возьми бадьян со столика и обработай свои губы. И те… и эти. Ну как, блудня моя, проверила, наконец? И как? Люблю ли я Гарри?

— Всё… проверила… вам нужно всего лишь только попросить…

— А я не смогла понять, ну, когда еще была в сознании, как именно Поттер пролез в нашу спальню?

— Ты что забыла, как Крэббилетта и Гойла несли по воздуху Малфоя к Пенси? Она была на седьмом небе от счастья…

— Заклинание левитации? Вингардиум Левиоса? И эти две тушки, Рона и Гарри можно пронести в спальню девочек? Так тупо и просто? Попробуем?

— А может, в Ванную старост, или на Клюве, на метле… в полёте…

— Извращенка…

— Кто бы говорил…

— Да, тяжело живется в Волшебном Мире истинным бисексуальным девчонкам…

— И все их осуждают, и мальчики, и девочки… бедные Леди Би…

— А, ложила я на всех… осуждающих… — отмахнулась Гермиона.

— Ага, с пробором… Так, как Гарри трахается? Классно? Понравилось? Сладко? — допытывалась ухмыляясь Джинни.

— Сейчас получишь по наглой рыжей морде.

— Смотри, как бы пупок не развязался…

— Сука…

— Шлюха…

— Взаимно! — Хором. Общий хохот. Занавес, то есть упал полог…

Глава 20. Сектумсемпра

Четверо друзей стоят на восьмом этаже, на площадке, где сходятся три коридора, напротив входа в Выручай-комнату. Наконец, возникла светлая идея навестить укрытие в варианте убежища для сумасшедших влюблённых. Предупреждение Гермионы, да и намёк мамы, говорили ясно, откроется она для любящей пары, только если оба страждущих достигли семнадцати лет, совершеннолетия. Последняя попытка Гермионы и Рона до 1 марта посетить Выручай-комнату, закончилась пикантным приключением будущей четы Уизли под мантией-невидимкой Гарри в одном из укромных уголков восьмого этажа, пока деканы метались под рёв тревожного ревуна в поисках отчаянных и злостных нарушителей возрастного целомудрия. А они как два идиота тихо хихикали, наблюдая за всем происходящим. Двое старост, пример для подражания. Ну, не только они хихикали, Рон опять изучил тело Гермионы, с поправкой на остроту создавшейся ситуации, под её тихое протестующее шипение. Очень пикантно делать это с Гермионой стоя, параллельно наблюдая суетливую беготню забавного Флитвика и лицо весьма озабоченной Макгонагалл. Право, как возрастная черта Дамблдора вокруг Кубка Чемпионов на четвёртом курсе не срабатывала с Выручай-комнатой? Странно, что у несовершеннолетних, пытавшихся за всю историю Хогвартса проникнуть в укрытие Любви с определёнными целями, не вырастала борода, как у библейских старцев, или ещё чего похуже. Да, наверное, знавших об убежище влюблённых было очень немного. Ну, Молли и Артур её всё-таки нашли в своё время.