Пурпурные грозы (СИ) - Мишарина Галина Страница 57

— И рухнут прежние заветы, когда падут к ногам мосты, — невозмутимо прокомментировал младший Магици. И добавил: — А кто в пророчества не верит — тому под скалами лежать.

Это была долгая стоянка — все приходили в себя. Мы остановились возле дубовой рощи и сидели на красной земле, не разводя костров и не готовя обед. Я вжалась в грудь Дэра и молча вдыхала его запах. Пойди он за третьей каретой — вернулся бы? И не почувствуй я беду, не попроси его остаться, не послушай он меня?.. Одни мысли об этом сводили с ума, и я снова и снова дышала знакомым запахом, хваталась за сильные плечи, прятала нос в густых темных прядях. Не отпускать. Всегда касаться. Так я сохраню уверенность, что с любимым будет всё хорошо.

Первой подала голос Лера:

— О каких легендах ты говорил, Бэйт? — полушепотом спросила она.

— Столь древних, что рассказавшие их помнят эти вот деревья, — и указал на высоченные дубы, — желудями. Когда рухнет каменный мост, придут в Атру перемены, которым не ведомы преграды, не страшны пропасти и моря. Мы вспомним тех, кто пал с любовью в сердце, и позабудем себя прежних.

— Цахтал восстанет из глубин, где его плоть жила веками, — кивнул Дэр. — Очертит для битвы последней поле, и вскоре придет за нами. В другой трактовке — за бойцами.

— Что за битва? — спросил Смайл.

— За Атру. Но не между кланами, а с силами столь могущественными, что Хранитель и его Стражи — котятки по сравнению с ними.

— Мост будто кто-то порвал, — задумчиво сказал Торми. — Странное крушение. Камни просто так не крошатся. Тем более такие, которые столетиями прочно стояли. Думаю, легенды оживают в строго назначенный час.

— Верно. Мне с моей больной фантазией даже почудилась огромная призрачная рука, но что не нарисует взволнованное воображение? — сказал Бэйт.

— По поводу руки ты прав, — кивнул Смайл, — ветер приобретал интересные очертания… Слава предкам, что все успели проехать! Хотя глядеть, как ты несешься галопом вместе с лошадьми, было жутко.

Торми улыбнулся.

— Облачный друг сказал мне, что нужно спешить. Поэтому я побежал.

— И успел, — заметил Миддл. — Не нравится мне это.

— И мне не нравится, — кивнул Бэйт. — Отец наш очумеет, когда узнает… А ты что молчишь, Дэр?

Мужчина усмехнулся, и мне стало теплей. Он не стал бы скрывать ни страх, ни сомнения. Мне вот не хотелось рассказывать о том, что цвет истончался. Стоило прежде хорошенько это обдумать.

— Вы видите в этом дурное предзнаменовании, а я — доброе, — произнес Дэр. — Возможно, мост рухнул, чтобы мы построили его заново.

— Хм, — улыбнулся Торми, — друг мой, ты снова создал правильные образы.

— Построить заново? Но кто будет это делать? Ведь прежние правители были сильней нас теперешних, — сказал Бэйт.

— Думаю, Грозовой клан справится, — улыбнулся Дэр. — У нас хватит сил. Настало особое время, не зря ведь в прошлом году зимнее небо разговаривало радугами. Это волшебное явление, — пояснил он нам со Смайлом и Лере, — при котором идет цветной снег. Но на эту тему мы поговорим дома, до Врат осталось чуть-чуть. Если хотите, можно перекусить.

Его уверенность передалась всем, и ребята проголосовали за стоянку. Дэр умел подбадривать, к тому же Бэйт решительно ему помог — снова приготовил прекрасный обед. После еды никому уже не хотелось думать о плохом. Даже Торми признал, что трактовка Дэра лучше остальных.

— Разве что путь к горам теперь закрыт, а морем едва ли кто-то пойдет зимой.

— Значит, подождем до весны, — улыбнулся Бэйт. — С первым снегом дорога все равно стала бы ужасной.

— Торми, ты же можешь ощущать силы? — вдруг сказал Дэр. — Мэй говорит, что видит цветность людей.

Я поглядела на супруга: неужели он что-то почувствовал? Но узнать, что за странности со мной творились, хотелось несмотря на боязнь обрести опасную магию. Это только кажется, что справишься с любой силой. На самом деле даже её малая толика способна поселить в сердце грызущую неуверенность. Да, я всегда хотела научиться волшебству, но теперь засомневалась, нужно ли оно мне? И всё же медлить не стоило.

— Постараюсь помочь, — улыбнулся Торми. — Ты позволишь? Мне нужно лишь коснуться твоей руки.

Я с улыбкой подала ему ладонь, и ощутила, какие шершавые у мужчины пальцы. Он был моряком, как и наш настоящий отец, но вот уже несколько месяцев не видел большой воды. Они со Смайлом собирались добраться до Северного моря через Атру, чтобы потом попасть на Аратские острова.

— Не магия, — сказал Торми, прикрыв глаза. — Сила. В вас, Мэй, зарождается дар. Знаете ли вы легенду о странниках? — обратился он ко всем, отпуская мою руку.

— Расскажите, — сказала Лера. — Это так интересно!

— Сегодня прямо день легенд. Послушаем с удовольствием, — улыбнулся Дэр. Остальные, включая меня, дружно закивали.

— Когда-то давно, задолго до рождения наших прадедов, Атория была частью системы иных миров, что соединял звездный мост, — начал Торми. — Тогда люди и иные создания беспрепятственно путешествовали сквозь пространство, узнавая новое и сохраняя прежние воспоминания. И каждого звездный мост наделял способностями, наиболее близкими его духу и сердцу, чтобы в иных пределах путешественник не сбился с пути. Я не знаю точного их количества, но примерно могу сказать о возможностях древних бродяг. Они могли оборачиваться зверями и птицами, были достойны управлять стихиями, создавали иллюзорный мир, что затмевал реальность. Были среди них и могучие воины, управляющие пространством и временем, были провидцы, глядящие сквозь прошлые и будущие жизни. А также были те, кто видел людей особым взором. Думаю, теперь это называют магией, и всё, что мы с вами считаем величием — есть лишь отражение прошлого обыкновения. Ты, Мэй, открыла в себе подобный дар, а, точнее, его малую часть. Также Дэр раскрывает свою стихийность, а я всегда видел в людях свет.

— И что с этим делать? — спросила я. — Как развивать способность и нужно ли это?

— Не стоит сейчас думать об этом, Мэйди, — ответил он. — Никому из нас. Когда придет время — мысль сама найдет ответ, а пока что важнее сама настоящая жизнь и её поток. Поэтому советую тебе просто плыть вперед, не ожидая увидеть на пути водопад. Поверь, когда он появится — ты своего не упустишь, и либо упадешь в бездну, либо предпочтешь — если сможешь — выбраться на безопасный берег.

Прошло полчаса, и мы спустились в низину, чтобы объехать остатки скал и начать подниматься на огромный холм. Впереди ждала Дубовая долина.

— Она называется так не только потому, что там полным-полно дубов, — улыбнулся Дэр на мой молчаливый вопрос. — Ещё чуточка — и увидишь ответы своими глазами.

И я увидела их с вершины холма. Солнце стояло высоко, по небу мчались подушки облаков. А впереди, прямо на нашем пути, росли два дерева — почти белое, словно облепленное снегом, и черное, будто сгоревшее. Они были неимоверно огромны! Куда выше мартранов, корабельных сосен и тысячелетнего магического дуба, что рос в столице. Даже далекие горы казались не столь величественными по сравнению с ними.

Темный великан обхватывал стан светлого жуткой ветвистой пятерней, словно обнимал в попытке не отпустить. Белое дерево отвечало почти таким же прикосновением, доверчиво склоняло пушистую зеленую крону к плечу черного. Они стояли вместе и были неразделимы, упирались корнями в землю прочно и уверенно, вот только белое несло жизнь, зеленело и ветвилось, а черное давно умерло. Единственная его ветвь — та, что обнимала — ещё держала листву.

— О, предки! — выдохнула я. — Какие гигантские!.. Неужели деревья могу быть такими? Они бесподобные и… жуткие.

— Такова Атра. Не бойся её тайн, милая. Моя родина полна неведомого, и некоторые её загадки лучше оставить неразгаданными, но эти древние создания всегда готовы рассказать свою историю. Мы зовем их Влюбленными. Они помнят моих прадедов и когда-то сражались за родину, но — каждое за свою. Белая была дочерью великого вождя из глубин материка. Черный — сыном великого царя Атры. Они не могли быть вместе, ведь стояли по разные стороны. Впрочем, во все времена любовь не знала преград, она нашла путь к сердцам и объединила их. Так и не став ближе, молодые люди погибли от стрел на поле брани. Говорят, они убили друг друга, зная, что погибнут в любом случае. Земля ведала их чувства, неутоленную жажду, стремление быть вместе — и подарила им вечность рядом друг с другом, сделав деревьями. Черный никогда не был зеленым, только одна ветвь — сколько себя помню. Даже летописи нашего края упоминают его засохшим. Белая всегда обильно цветет, но никогда не плодоносит, хотя прочие белые дубы дают вкусные желуди. Однако таких огромных деревьев нет больше нигде. Каково чувство, — усмехнулся он, — такова и награда. Вечные объятья под покровом небес. Мы будем проезжать под ними, и ты ощутишь шепот душ.