Лиза Джонс - Легенда о Майкле Страница 59

Пауэлл одобрительно улыбнулся.

- Тогда мы напьемся в зюзю в честь грядущих лет блестящего сотрудничества.

Он протянул руку.

- Да что ты говоришь? – Джоселин притихла на миг, но плавно отодвинулась в сторону, обещая небольшое представление. Губы и глаза ее заблестели. Женщина отняла руку, скользнув пальцами вдоль его ладони. Ее глаза, в которых бурлило предвкушение, встретились с его, и в воздухе заклубилось обещание, что нынешним вечером он принадлежал ей.

Пауэлл подвел Джоселин к небольшому кожаному диванчику с креслами и столиком, стоявших в нескольких от них метрах в углу. Это было ее рабочее пространство, и в отличие от соседних помещений Пауэлл позаботился добавить сюда комфорт.

Он дал понять, чтобы она села на диван. Джоселин осторожно уселась на краешек, отчего черные брючки натянулись на узких бедрах, и поглядела на него из-под отяжелевших век. Генерал направился к стенке, достал два фужера и бутылку шампанского, налил. Подойдя к Джоселин, он сел рядом с ней и протянул один фужер.

- За нас, - шепнул он тихо, и то, что недосказали слова, пообещали глаза.

Ее губы приоткрылись, а щеки заалели. Она чокнулась фужером о его фужер.

- За нас.

Они отпили, смакуя, шампанское. Пауэлл забрал у нее фужер и поставил вместе со своим на столик.

- Скажи-ка мне, Джоселин, - произнес он, кладя ладонь на ее ногу. – Стремишься ли ты спасти мир так же сильно, как я?

Брок пришел в сознание от раздававшихся в голове голосов; последнее, что он помнил – мрачные тени, заслонившие слепящий свет. Когда это было? Пару минут назад? Часов? Моргнув несколько раз, Уэст ощутил на лице какую-то давящую тяжесть. До самых глаз доходила кислородная маска.

Он приоткрыл рот, чтобы позвать, но горло от потуги лишь еще больше отекло. Брок набрал в легкие воздух, чтобы убедиться, что дышать он пока не разучился. Выдохнул. Он не умер. Тут сквозь туман пробился знакомый голос. Хотя нет, это стоны. Женские стоны.

- Генерал, - донесся шепот. – О, мой генерал. Опять приглушенные стоны и пыхтение. Гортанный рык мужчины.

Действительность проникла в сознание Брока, по венам разлились чувства собственника. Он не знал, почему, но Джоселин его. Уэст попытался сесть. Силился крикнуть: «Джоселин!», но не сумел выдавить и звука.

В потемках зазвенел голос Джоселин:

- Генерал, подожди-ка. Остановись.

Брок перевел дыхание и заставил себя успокоиться, цепляясь за острые осколки ее голоса.

- Генерал, погоди! – повторила она. – Брок пришел в себя. Генерал, прошу, остановись же ты! Он очнулся.

Пауэлл хмыкнул.

- Чихать я сейчас хотел на правила, Джоселин.

- Нам нужно посмотреть, как он.

- А как насчет того, чтобы я кончил, а потом уже проверять? - Последовал влажные звуки поцелуев. – Ну, так как?

- Он ведь может нас слышать, - прошептала она.

- Вот и пусть тогда выйдет, пока мы заняты, - произнес он.

Брок снова дернулся в путах, невзирая на боль, силился высвободить руки.

Генерал заставил ее замолчать тем, что по звукам напоминало поцелуи. И еще кое-что. Их вздохи и стоны были худшей пыткой, нежели иголки в венах. Уэст бешено боролся с путами, пытаясь отвоевать свободу и остановить тех, кто издает стоны и вздохи, пока лоб не пронзила острая боль, и он потерял способность сопротивляться. Теперь Брок вынужден был лежать и слушать, как Джоселин вскрикивает от наслаждения, вслушиваться в шлепки плоти о плоть. Это продолжалось долгие, мучительные минуты, пока наконец в комнате не наступила тишина, и Брок представил отчетливую картину: они, обнаженные, лежат, переплетясь телами. В тот момент он понял, что убьет Пауэлла, откроет на него охоту и заставит заплатить за все, что тот с ним сотворил. Уэст как раз обдумывал свою клятву, как оглушительно завыли сирены, а потом отключились.

- Кто это у моих дверей в такое время? – возмутилась Джоселин, потом послышалось шуршание, словно она одевалась.

Дверь? «Это явно не было звонком в дверь», - отстраненно подумал Брок. Где они, черт возьми?

- Проверю мониторы, - сказал Пауэлл. – А ты оденься.

Щелчок нажимаемой клавиши и поток грязных ругательств.

- Что? – встревожилась Джоселин. - Что это было?

Она задохнулась, и Брок вообразил, как женщина уставилась в монитор.

- Ой, Боженька. Мой сын тут. Майкл здесь.

Не успела мать отворить дверь, как в нос Майклу ударил запах секса, сменяя удаляющийся шторм. Если в бою его острое обоняние было полезно, то сегодня заставило взбунтоваться желудок. Поскольку душок секса смешивался с каким-то еще запахом. Таким неуловимо знакомым, а каким именно - не определить. Он так и вопил об угрозе и лживых обещаниях; эта встреча подтвердит - матушка настолько зловредна, что отцу и не снилось. Что она пойдет на все ради власти, в том числе и заключит сделку с Адамом.

- Привет, мам.

Джоселин Тейлор не сводила с сына кристально-чистых глаз, таких же, какие и у него были когда-то; в их глубинах таилась та же приветливость, что и у тигра - за внешне королевским равнодушием скрывается желание сбежать. Майкл не сомневался, что и сам выглядел разъяренным тигром, выхваченным с поля боя и промокшим под дождем. Однако он прибыл сюда не ради выполнения сыновьего долга, а по срочному вопросу: выяснить, виновна ли она, и лишь после этого передать ренегатам. В ту секунду, когда мама появилась в дверях, он уже знал ответ - виновна. Также виновна, как и отец.

- А мне-то казалось, что ты уже забыл о моем существовании, - произнесла она спустя какое-то время.

- Уверен, что ты скорее надеялась на это, - ответил он холодно. - Нам надо поговорить.

Она склонила голову набок, рассматривая его несколько бесконечных секунд. Годы пощадили ее, несмотря на то, что «Тейлор Индастриз» необходимо было продвигать – ей пришлось упрашивать Майкла взвалить все на себя. Впрочем, у мамы денег куры не клюют, а отсюда и возможность скрыть возраст.

- Проходи, - пригласила она наконец, отступив в холл, позволяя ему войти.

Майкл вошел в дом, который когда-то называл своим - под ногами дорогостоящий итальянский мрамор, зеркала, навесные потолки, - и от всей души пожелал вообще тут не появляться.

- Итак, - обронила мама.

Он последовал за ней по коридору на кухню – самая любимая в детстве комната, место, где после школы его всегда ждали печенье с молоком, а праздничные блюда были праздничными. Однако взросление разрушило миф о семье, и Майкл обнаружил, что мама «играет в домики» за счет добра и зла, не обращая ни малейшего внимания на аморальное ведение бизнеса мужем, ведь это позволяло воплощать в жизнь все ее фантазии. Наверное, решила, что готова продолжить начатое мужем.