Марфа Метель - Ученица палача (СИ) Страница 6

— Дядя, а можно я её себе заберу?

— Понравилась? — толстяк похабно осклабился, — забирай, Клод, не жалко. Пора и тебе обзавестись персональной игрушкой.

Молодой человек шагнул к ней, присел на корточки, заглянул в перепуганные глаза. Взял в руку чёрную мокрую прядь и потянул на себя. Она вынуждена была податься к нему.

Никогда не забудет эти водянистые, практически бесцветные глаза с маленькой точкой зрачка. В них было столько предвкушения и обещания… боли, её боли.

— Ты будешь моей первой и любимой игрушкой, моей зверушкой. Я постараюсь играть с тобой долго-долго. Твои крики будут сладкой истомой разливаться по моей крови. Твоё тело узнает непередаваемые муки боли. Я буду доводить тебя до грани — желания смерти, но ты не получишь избавления. Ты будешь жить для меня, у моих ног. Ты — непомнящая. Я создам твои воспоминания, слеплю из тебя похотливую суку, жаждущую моих прикосновений и страшащуюся их…

— Клод, не хочу прерывать, слушал бы и слушал, — перебил дядя. — Напоминаю: мы спешим к твоей невесте. А с этой наиграешься вечером.

— Вы поняли, девку — в подвал, щенка — на псарню, — это сказано уже слугам. — В плащ только заверните, чтоб не заболела и не сдохла раньше времени.

Она не помнила свою жизнь до Клода. Но если бы помнила, жизнь поделилась бы на ДО и ПОСЛЕ.

А её новая жизнь началась с него. Не самое хорошее начало. Как оказалось, у неё высокий болевой порог. Она могла долго терпеть боль и хохотать ему в лицо, ну да, реакция у неё такая на боль. Он истязал её три дня. С перерывом на сон, его сон и её забытьё. Три дня между жаждой своей смерти и жаждой убийства этого психа. Он пытался сломать её, сделать послушной его желаниям сукой. Она, не помнящая себя прежней, не хотела помнить себя сдавшейся, униженно ползающей у его ног. Она провоцировала его, чтоб он сорвался и убил. Но эта скотина всегда вовремя останавливался, ему хотелось видеть её живой… пока живой.

Не знаю, как происходил захват замка. Она висела, распятая на цепях в его спальне. Кровавые седые лохмы завешивали глаза, последняя порка ввела её в состоянии прострации. Пришёл слуга, что-то зашептал Клоду в ухо, и они поспешно удалились. Тела своего она не чувствовала. Ну, давай же, сдохни уже, приказывала она себе.

Услышала, как открылась дверь. Пришёл.

— Что-то ты рано явился, служанки разбежались, не догнал? — прокаркала она, знала — бесится, когда издеваюсь. Ну, давай, дожми, мне чуток осталось. Попыталась рассмеяться, не получилось. Жаль, смех его сильно бесит.

— А ты шутница, — голос был незнаком.

— М-м-м, у нас прибавление, один не справляешься, — она подумала, что Клод привёл дружков. Но он не ответил. Сейчас, наверное, берёт палку и покажет ей, кто тут хозяин.

— Маркус, Поль, снимите её, да аккуратнее, черти. Видите, живого места нет, того и гляди, концы отдаст, — распоряжался тот же голос. Она почувствовала, как цепи ослабли, тело устремилось вниз. Но его тут же подхватили сильные руки.

— Покрывало принеси.

— А что? Не нравится молодое женское тело? — обиделась. Кровавое месиво — вот что из себя представляло её тело.

— Нравится, вот отмоем, вылечим, и будем любоваться… Маркус, держи крепче.

— АЙ! Она меня укусила!.. До крови.

— Зубастенькая… это хорошо, может, и выживет…

Это последнее, что она услышала, отключаясь, и надеялась, что навсегда.

Её весы балансировали на грани между жизнью и смертью почти три недели. Она, может, и сдохла бы, но гадский голос нашёптывал, что Клод сбежал, что он наслаждается свободой и безнаказанностью, а она валяется тут трупом или вот-вот станет им. Давай, давай, сдайся — и тогда он победит. Порадуй его. Сделай ему такой подарок, сломайся. Ещё — это тихое жалобное поскуливание. Какой садист мучает животное… а-а-а. Это её поскуливание, от боли. Во время процедур и перевязок начала ощущать реальность и своё тело. Лучше бы сдохла.

— Вот смотрю на тебя и думаю… это ж как надо довести мужчину, пусть даже психа, чтоб вытворил такое с девушкой, — это были первые слова, поприветствовавшие её, когда она открыла глаза. Честно попыталась сфокусироваться на говорившем. Им оказался высокий поджарый мужчина с короткой стрижкой седых волос и аккуратно подстриженной бородой. Лет ему было за пятьдесят, но лицо его ещё было красивым. А голубые глаза смеялись.

— Я старалась, — просипела, — воды дайте.

— Не успела очнуться, а уже вертишь мужчиной, как хочешь, — улыбнулся седой, приподнял мою голову и поднёс к губам поильник.

Ничего вкуснее не пила, вода, пить, пить, пить…

Опустошив сосуд, она блаженно зажмурилась. Живая. Она — живая!

— Как мало для счастья нужно, стакан воды, — прокомментировал мой довольный вид мужчина.

— И жизнь, маленьким довеском, — шепнула она, уплывая в сон.

В течение недели она приходила в себя ненадолго. Её разбинтовывали, обмывали, втирали мази и снова забинтовывали. Поили полезной дрянью. И она опять засыпала. Когда промежутки бодрствования увеличились, ей удалось поговорить с седым.

Проснулась она от жаркого сопения в ухо и тяжести на груди. Ничего себе извращенец, домогаться полутрупа. Её лизнули в ухо, раз, другой. Она приоткрыла один глаз и тут же второй. Радостно взвизгнув, ей вылизали всё лицо. Тот самый щенок, которого она сжимала в руках на берегу реки, только подрос основательно. Это он сопел в ухо и его лапы лежали у неё на груди.

— Ну-ну, — щенка отстранил седой, стоящий с другой стороны постели. — Как тебе такое пробуждение? — улыбнулся мужчина.

— Незабываемо, — поделилась она, вспоминая первые ощущения и мысли при пробуждении. — Откуда он?

— При правильной системе дознания много интересного можно узнать, — усмехнулся седой, стащив собаку на пол. Пёс повертелся и лёг рядом с кроватью, положив лобастую голову на перекрещенные лапы.

— На нем ошейник с пластиной, там гравировка с именем пса и цифры, — сказал мужчина, внимательно наблюдая за ней.

— И как его зовут?

— Даркон — ответил мужчина. — Я знаю, что произошло с тобой. Где и как тебя нашли. Что ничего не помнила. Я подумал, ты будешь рада возвращению пса, — мужчина придвинул кресло ближе к постели и удобно расположился в нём, положив локти на подлокотники и переплетя пальцы рук в замок.

— Ты действительно ничего не помнишь?

— Как сказать, — горько усмехнулась, — то, что было до реки — ничего, потом… потом бы я хотела забыть, но не могу. Я не помню ни своего имени, ни кто я и откуда. Не помню, как зовут эту собаку, хотя скорее всего, она принадлежала мне. Может быть, Вы узнали что-нибудь? — посмотрела на него с надеждой.

Он отрицательно покачал головой. Они долго молчали, каждый о своём.

— Что со мной будет? — озвучила, наконец, терзающий её вопрос.

— Я хотел предложить остаться со мной.

— В качестве кого? — насторожилась она.

— Думаю статус Ученика предложить, — он внимательно следил за моими реакциями, — не хочу упустить такую возможность. Ты — чистый лист, без прошлого. Мне интересно будет учить и наблюдать, что из тебя получится. Я давно ищу человека, которой был бы достоин занять место рядом со мной. Кому я смогу доверять и учить.

— Хотите сказать, что я — непомнящая, оказалась самой достойной кандидатурой? Не смешите меня.

— Девочка, — голос седого стал жёстким, — я повидал на этом свете много страшных вещей. И совершил не меньше. Но ничего ужаснее и прекраснее я не видел до того момента, как нашёл тебя, — он видел, как её передёрнуло, но продолжил: — Ты была кровавым куском мяса. Мои парни, закалённые мужчины, их передёргивало от взгляда на твоё тело и они едва сдерживались, чтоб не блевануть от отвращения и не заплакать от жалости, когда снимали тебя с цепей. А ты в этот момент зубоскалила, да ещё укусила Маркуса. Девочка, нужно иметь очень твёрдый стержень, чтоб не сдохнуть и не сломаться, испытав то, что выпало на твою долю. Ты боец. Я уважаю тебя и поэтому предлагаю стать моей Ученицей. Хочу раскрыть потенциал, заложенный в тебе, — помолчал и тихо добавил: — Мне снова интересно жить.

— Не могу отказаться от такого предложения, — проворчала она, прикрывая глаза. Что ещё остаётся делать? Интересно, на что теперь похоже её тело, если мужиков блевать тянуло от отвращения?

— Прими настойку, а потом можешь поспать, — заботливые руки придержали её голову, в губы ткнулся носик поильника. Выпила эту полезную пакость и уснула.

Стук в дверь вырвал женщину из воспоминаний. Она отвернулась от окна. На чердаке было две двери. Стучали в ту, что вела на чердак дома, выходящего на улицу Модисток — 12.

ДОМ. Как она любила этот хитрый дом с «двойным дном». Городское логово Перрэ. Старый лис давным-давно купил два дома. Из экономии городского пространства, дома строили вплотную друг другу, тянущихся сплошной линией вдоль улицы. Поэтому все дома имели общую заднюю стену и крышу, что позволяло сэкономить при строительстве. Выход такие дома имели только на ту улицу, куда выходили фасады. Перрэ купил два дома и соединил их несколькими дверьми. Одна — для слуг, находилась в кладовой при кухне. Вторая — в хозяйской спальне, третья — на чердаке. Чердак дома, выходивший на улицу Лавочников, был оборудован под тренировочный и оружейный зал.