Лесса Каури - Стрекоза для покойника (СИ) Страница 6

— Насмотрелась? — засмеялась Муня, отпуская её пальцы.

Лука открыла глаза. Мир без великолепия потайных цветов показался скучным и пустым.

— Ты всегда так видишь? В смысле… постоянно?

— Нет, конечно. Только, если сосредотачиваюсь. Моя мама, например, может делать это мгновенно и видит глубже, чем я! Я ведь только учусь…

— Учишься? — вытаращилась Лука.

— Конечно. Мама учит. Женщины рода Прядиловых издревле считались знатными ворожеями. Но ворожея, гадалка — просто глупые названия, данные людьми, не ведающими, о чём судят. На самом деле мы — Видящие.

— И я? — выдохнула Лука.

Муня покачала головой.

— Нет, ты — другая. При определённом навыке будешь видеть что-то, из того, что вижу я. Но, скажем, предсказать смерть или скорую беременность не сможешь.

Лука почесала в затылке и вновь открыла пачку. И задала самый главный вопрос:

— А кто я?

К её удивлению, подруга пожала плечами.

— Я пока вижу у тебя Дар… Неслабый такой Дар! Но как он себя проявит, не знаю!

— А какие ещё есть ведьмы? Кроме Видящих? Парни, что, тоже ведьмы?

Муня засмеялась.

— Парни — колдуны, но, помни, это просто слова. Мы все — хранители. Среди нас есть медиумы, что общаются с душами мёртвых. Юля с Олей Всеславские — потомственные медиумы, между прочим. Есть стихийники — управляют силами природы. Целители — лечат болезни на тонком плане бытия, не прибегая к лекарствам. Саня — потомственный целитель. Когда начнёт практиковать, наверняка, пациенты у него будут только женского пола… — Муня хихикнула и продолжила: — Алхимики — изобретают и производят различные зелья, которыми мы пользуемся. Димыч, вот, алхимик. Ужасно умный парень, между прочим! Его прапрадед служил ещё у Алексея Михайловича!

— У какого Алексея Михайловича? — нахмурилась Лука.

— У какого… У Романова, ясное дело. У Божиею милостию Великого Государя, Царя и Великого Князя, всея Великия и Малыя, и Белыя России Самодержца Московского, Киевского, Владимирского, Новгородского, Царя Казанского, Царя Астраханского, Царя Сибирского, Государя Псковского и Великого Князя Литовского, Смоленского, Тверского, Волынского, Подольского, Югорского, Пермского, Вятского, Болгарского и иных, Государя и Великого Князя Новагорода Низовской земли, Черниговского, Рязанского, Полоцкого, Ростовского, Ярославского, Белоозерского, Удорского, Обдорского, Кондийского, Витебского, Мстиславского и всей Северной страны Повелителя, и государя Иверской земли, Карталинских и Грузинских Царей, Кабардинской земли, Черкасских и Горских Князей, и иных многих государств и земель, восточных и западных, и северных, отчих и дедовых, и наследника, и Государя, и Обладателя.

Сигарета выпала из пальцев Луки.

— Ты как всё это помнишь? — спросила она.

Факт службы предка Димыча у Алексея Михайловича не так поразил её, как царские титулы!

Муня снова засмеялась.

— Ну, во-первых, родную историю надо знать, подруга! А, во-вторых, я на истфаке учусь! А ты?

— А я — на метеоролога, — неохотно призналась Лука. — Туда конкурс был самый маленький!

— Ух ты! — восхитилась Муня. — Будешь погоду предсказывать?

Лука усмехнулась.

— Хоть сейчас: завтра выпадет снег!

— Сдурела? — зябко поёжилась та. На продуваемой ветром крыше было холодно. — Середина октября!

— Пойдём вниз? — Лука выкинула сигарету. — Хочу поближе посмотреть на этих… — она чуть было не сказала чудаков, но вовремя опомнилась: — …хранителей!

— Подожди! — остановила Муня. — То, что я рассказала — информация не для обычных людей. Именно об этом будет сказано в Соглашении о конфиденциальности, которое тебе даст Антон. И пока ты не разбираешься, кто есть кто, лучше об этом болтать только с теми, о ком тебе точно известно!

— Да я только с тобой… — растерялась Лука. — Вот почему он уточнял про ночную смену, да?

— Да. Днём клуб работает как обычный бар, с бизнес-ланчами, деловыми ужинами и подобной ерундой. А с девятнадцати ноль-ноль вход только по спецприглашениям и после контроля штатных Видящих. Простых посетителей здесь не бывает.

Идя за Муней вниз по лестнице, Лука вдруг подумала, что на перепутье между обыденной жизнью и существованием, полным чудес, надо бы позвонить брату! Он, говнюк, конечно, психовать не будет по её поводу, но попереживает. А для человека в постоперационной палате это — не самое лучшее времяпровождение.

— Я сейчас! Брату позвоню только! — сказала она перед входом в зал, откуда доносилась музыка.

Кивнув, Муня направилась к друзьям.

Лука отошла в угол холла и набрала Артёма, наблюдая за двумя дюжими охранниками в строгих костюмах, проверяющими наличие спецприглашений у гостей, и стоящую рядом с ними немолодую элегантно одетую даму. Дама дежурно улыбалась входящим, но стоило ей повести бровью, как охранники смыкали строй и, дружно извиняясь, говорили, что мест нету!

— Бляхамуха! — раздался в смартфоне голос брата. — Ты, мля, сестрица, обалдела совсем? Предки землю жрут, чтобы тебя найти!

— Тём…

— Ты бы хоть на звонки отвечала, что ли? Или боишься, они тебя по навигатору отловят и под конвоем домой привезут?

— Тём…

— Ты…

— АРТЁМ!

— Ты чего орёшь?

— Послушай… они тебе ничего не рассказали?

— Нет… А должны были?

Лука вздохнула так, будто собиралась окунуться в прорубь с ледяной водой.

— Мать мне сказала вчера, что я приёмная дочь… Они меня из детдома взяли.

Голос предательски дрогнул. И мать — не мать. И брат — не брат… Сейчас скажет, я так и думал, прости-прощай!

В трубке надолго повисло молчание. Лука собиралась уже сбросить вызов, как услышала непривычно ласковый голос брата:

— Ты это… Не расстраивайся, слышишь? Нервный срыв у неё был сегодня, у мамы… Отец рассказал. Пришлось скорую вызывать даже. Подумаешь, детдом… Мало, что ли оттуда детей берут? Ты, хоть и уродка, но моя сестра! Такой и останешься!

Сглотнув слёзы, Лука уточнила:

— Уродкой или сестрой?

— Сестрой! — твёрдо ответил Артём. — Позвони отцу, а? Если с мамой не хочешь говорить?

— Не могу, — покачала головой она. — Ты скажи им сам, что со мной всё в порядке, меня друзья из универа приютили на время. И что работу я уже ищу…

— А как же учёба? — удивился брат.

— Придумаю что-нибудь! — отмахнулась Лука. — Сам-то как? Не лучше?

— С утра-то? — хохотнул Тёмка. — Неа, не лучше. Отец сказал, мотороллер вдребезги, потому что на него машина из другого ряда наехала. Ладно, переживём как-нибудь, да?

По голосу было слышно, как сильно он расстроен.