Тайна короля (СИ) - Савченкова Алена Страница 6

Я покрутила в руках печать.

— Такое послание побоятся открывать, милорд.

— Хорошо, вы правы.

Порой наши разговоры с Рогиром походили на беседы двух незнакомцев.

— Позвольте вам помочь. — Проковыляв к выходу, он открыл передо мной дверь.

— Благодарю. Вам следует поберечь себя.

Двор застилал белым одеялом снег. Щеки покалывало. Я обернулась в последний раз на обнесенный лесами замок. Холода усилились, и строительство пока приостановили.

Следом вышла Алекто, рядом с которой семенила Хольга.

— Вы ведь взяли гребень? — волновалась жена управляющего.

— Конечно, Хольга, не беспокойся.

— А каль? На ночь ведь непременно нужен каль. В королевском замке, наверняка, сильно дует.

— Ты ведь сама его и уложила…

— Ах да. Ну а ту свистульку, с которой вы лучше всего засыпали?

— Хольга, мне ведь уже не семь.

— А…

— Не волнуйся, — Алекто обернулась и, положив руки ей на плечи, заглянула в глаза. — Я отправляюсь в королевский замок, а не на край света.

Вздохнув, жена Якоба накрыла ее руку своей.

— Берегите себя, миледи.

Поцеловав ее в лоб, Алекто скользнула в повозку, не взглянув на меня.

Хольга приблизилась к мужу, и тот обнял ее за плечи. Когда-то он принял ее, несмотря на все, что произошло во время нападения Скальгердов.

— Оставляю хозяйство на тебе, Якоб, — протянула я ему руку. — И на вашего сына.

Хотя, конечно, правильнее было бы сказать "сына Хольги".

— Слушаюсь, миледи. Будьте спокойны.

— Знаю, что могу на тебя положиться.

Рогир вышел в сопровождении Эли и Каутина, шедших по обе стороны от него. Эли едва ли не подпрыгивал от нетерпения, а Каутин шагал с серьезным лицом, поддерживая отца и внимательно слушая его последние наставления. Впрочем, несложно было догадаться, какие: если пьешь, не показывайся матери на глаза, щипать только служанок, если получил оскорбление — бить обидчика. Не знаю, что там было последним, но Каутин покраснел.

— Да, отец, — произнес он, склонив голову, и Рогир положил на нее ладонь, а потом отвесил легкий подзатыльник.

— Ну все, иди.

Эли с Каутином взобрались в седла, а я повернулась к Рогиру.

— До скорой встречи, миледи, — поцеловал он мне руку.

— До скорой, милорд.

Я уже едва видела его лицо. Мысли мои были далеко. Взяв на руки подбежавшего вульписа, я села в повозку, и мы тронулись в путь.

Помимо нас с Алекто в ней никого не было — мы не взяли других женщин в сопровождение. Алекто до последнего высовывалась в окно и махала Рогиру.

— Перестаньте, Алекто, это становится неприличным.

— Как может быть неприличным прощаться с отцом? Да и кто нас видит? — возразила она.

— Свита в полном составе. Вы должны помнить о манерах, чтобы не забывать о них и в королевском замке.

— В королевском замке порицают любовь к родителям? — вздернула подбородок она.

Я вздохнула.

Алекто резко откинулась на спинку сидения и скрестила руки на груди. Какое-то время сидела так, а потом покопалась в дорожном мешке и протянула вульпису кусочек вяленого мяса. Зубы у него были уже не те, чтобы расправиться с ним в один момент, но какое-то время слышалось усердное чавканье. Затем установилась тишина, если не считать шума колес и стука копыт.

Когда мы отъехали к полям, я все же попыталась ее чем-то разбавить.

— Вы уже решили, какое платье надеть первым?

— Они все одинаковы: скучные и глухие.

— Это не так: у черного с неглубокой проймой идет небольшая вышивка по краю, а у другого даже прилагается пояс…

Я все же не смогла сдержать неодобрения в голосе, вспомнив платья. Куда лучше скромные без всяких украшений, могущих зацепиться за что угодно — к примеру, за чей-то взгляд.

На этом мои мысли потекли к вопросу о том, как примут Алекто при дворе. Скользнув взглядом по ее волосам, я мысленно приглушила их цвет. Предок-предком в генеалогическом древе Рогира, но никто не может помешать людям шептаться за спиной. Вдруг придворные будут коситься на Алекто, Эли и Каутина точно так же, как всегда косились на Морхольтов? Даже невзирая на то, что теперь наша древняя кровь разбавлена кровью рода Рогира…

Мимо окна проехал Эли. Его лицо светилось от восторга, щеки раскраснелись — скоро они совсем обветрятся. Надо бы наказать лекарю, которого мы взяли с собой, чтоб составил на первом же привале мазь.

— Эли, будь осторожен, не свешивайся так с седла.

— Не беспокойтесь, миледи, со мной все хорошо, — крикнул он, на ходу разбив палкой комок снега на придорожном кусту.

Ледяные крупинки брызнули во все стороны.

— Я за ним пригляжу, — негромко произнес Каутин, подъезжая, и выхватил у Эли палку.

Тот надулся и отвернулся к заснеженному полю, а потом пришпорил коня и приблизился к едущему на ослике лекарю, похожему в своем ворохе одежд на куль, и принялся терзать его вопросами, вроде тех, могут ли волосы расти вдвое быстрее, если к ним прикладывать подорожник.

Скользнув взглядом по белому насту, покрывавшему все вокруг, сколько хватало глаз, я перевела его в повозку.

Алекто о чем-то задумалась, рисуя пальцем узор на сидении. Я же задумалась о месте, в которое мы едем. Более не существовало прежнего замка на Хидрос. Вернее, он был, но с тех пор, как озеро полностью обмелело, а прежний Покровитель погиб или вернее будет сказать "прекратил существование", все там начало приходить в упадок. Судя по слухам, та же участь постигла и сад, и даже камни стен начали разрушаться на глазах, что вынудило людей переселиться в новое место. Там уже когда-то был древний город. Королевская семья заложила новый замок и основала вокруг столицу.

Это чужеродное слово рождало в голове тревожные мысли. Те города, в которых мы с Людо когда-то успели побывать, не вызывали ничего, кроме желания поскорее их покинуть. Что если и это место окажется столь же отталкивающим?

Впрочем, какое мне дело до всего этого, если совсем скоро я увижу Омода. Сердце забилось чаще. Я безотчетно погладила сиденье, в сундучке под которым ехал мой любимый медальон.

Лицо Алекто стало слегка озабоченным. Она изредка хмурилась и покусывала губу — похоже, и ее одолевали какие-то сомнения. Но со мной она ими, конечно, не делилась.

Тут повозку тряхнуло, и мы остановились.

— В чем дело?

— Менестрель больше не может ехать верхом, — подъехал сэр Вебрандт.

— Так пусть ему помогут.

— Он совсем озяб, — пояснил Каутин. — Быть может, вы возьмете его к себе? Хотя бы на время.

— Конечно, нет. Ты ведь знаешь, что мы с Алекто не можем ехать в компании постороннего мужчины.

— К нам мог бы подсесть Эли, — предложила Алекто. — Для соблюдения приличий.

Я поджала губы.

— Что ж, ладно, пусть менестрель сядет. А Эли пусть останется в седле.

Мужчины помогли ему забраться к нам, поддерживая так, будто он уже приготовился кончаться. Тяжело плюхнувшись на сидение, музыкант какое-то время только хрипел с прикрытыми глазами. Наконец, распахнул их и уставился на нас с Алекто, которая пересела и теперь была рядом со мной.

— Простите, миледи и миледи, — голос его звучал надтреснуто. — Я не приучен к поездкам верхом. Передвижение в телеге куда как проще и привычнее для моих костей.

— Буду вам очень благодарна, если вы воздержитесь от упоминания частей своего тела при моей дочери.

Мужчина, возраст которого, верно, уже плотно подобрался к четвертому десятку, покраснел. Примерно через час он полностью обогрелся и даже попробовал струны виелы смычком, сокрушаясь, что инструмент мог потерять свое "дивное" звучание из-за пытки холодом.

— Посмотрите, миледи.

Я повернулась, но Алекто смотрела не на меня, а в окно на лес. Вдоль дороги, на границе света и тени, бесшумно несся какой-то силуэт. Изредка он отставал, но потом снова выныривал, стараясь держаться наравне с повозкой. Последние лучи упали на него, и глаза вспыхнули желтым огнем. Вульпис зашипел.