Почти цивилизованный Восток (СИ) - Лесина Екатерина Страница 6

Они…

Они существовали, как весь этот грязный убогий мир, который… что он сделает с Эвой? Кажется, именно тогда она и позвала на помощь снова. Громко-громко. Так, что лошадь, тащившая повозку, шарахнулась, а Стефано – все-таки Эва привыкла звать его именно так – едва не свалился с козел.

- Твою ж! – крикнул он и щелкнул кнутом над конским ухом.

А Эву не услышал.

Повозка остановилась возле дома, который выделялся средь прочих. Он был каменным и в два этажа. И верно, когда-то даже мог считаться красивым. Правда, своеобразно красивым. Пухлые колонны поддерживали остатки портика. Мраморные ступени заросли грязью, а от балюстрады сохранилась едва ли половина. Обвалился балкон. И кусты, посаженные у лестницы, разрослись так, что закрывали узкие окна. На тех же, что оставались незакрытыми, виднелись решетки.

Место Эве не понравилось.

Категорически.

Но Стефано свистнул и, сунув поводья грязному мальчишке, что вынырнул из кустов, велел:

- Жди. Вздумаешь стащить чего… - и кулак сунул под нос.

Сам же поднялся по остаткам ступеней и пнул дверь.

Открыли не сразу. Эва попробовала было сунуться следом, однако к ужасу своему обнаружила, что дом этот укрыт.

Стеной?

Куполом?

Полупрозрачным, но совершенно непроницаемым для нее.

Что это? Или… конечно… защита! От духов? Нет, к чему. Скорее всего просто. Обыкновенная. А Эва… Эва ослабела. И ей в тело надо, но чтобы то очнулось.

А еще…

Из кустов выбрались еще дети, закутанные в тряпье, пропитавшиеся здешней вонью. Один нырнул в фургон, второй – под него. И тот, что в фургоне, поспешно обшарил, но ничего-то, кроме ящика, не нашел. Правда, он попытался крышку поднять.

- Заколочено!

- Тогда тикай, ща вернется! – донеслось снаружи, и мальчишка исчез. А Эва все-таки расплакалась. От обиды и жалости к себе.

Сколько дней прошло?

Её должны были хватиться… или нет? Матушка ведь отбыла встречать брата. А отец и подавно там, в столице, сидит, делами занимается. Он и когда случалось заглядывать в поместье, на Эву не больно обращал внимание. И теперь… или заметит?

Матушке доложат, что она не вернулась.

Вестника отправят?

Или письмом? Но пока гонец доберется до города… до матушки… и письмо это, в котором Эва просит её не искать. А если поверят? Если и вправду искать не станут? Что тогда?

Она… она умрет? Вот просто так возьмет и умрет?

Насовсем?!

Из дома показался Стефано с двумя мрачного вида типами. У одного и клеймо на щеке имелось. Эва, если бы могла, упала бы в обморок. Но поскольку духи в обморок не падают, она со всею возможной поспешностью спряталась в теле.

Ящик стащили.

И понесли.

Не слишком, к слову, бережно. Тело внутри перекатывалось и ударялось о стенки. Но вот… вот минули лестницу. И прозрачный купол, который Эва не видела, но все равно ощущала. Неприятный. Как будто ледяная стена, но ничего, главное, связь с телом не разорвалась.

А ящик поставили.

Где?

Эва решилась выглянуть.

Комната.

Гостиная, должно быть. И похоже, только странная какая-то… стены оклеены обоями в золотые розы. На полу – ковер, правда какой-то темный и в пятнах. Мебель… много и вся разная, будто собирали её со всего дома. Светильники.

И свечи.

Кто зажигает свечи в наше прогрессивное время? Есть ведь газовые лампы!

Какие-то… покрывала. Вещи. На грязной каминной полке теснился выводок фарфоровых пастушек. За ними виднелась шкатулка в восточном стиле. И часы. Старые.

И дело было не в вещах, дело было в том, что слишком разными были эти вещи и никак друг с другом не гармонировали.

- Показывай, - проскрипел кто-то.

И только теперь Эва увидела женщину. Та была… в черном. Вдова? Платье странное, мешком. И шаль на плечах. Тоже черная. Чепец прикрывает волосы. А вот лицо у женщина белое, мягкое. И черты приятные. Пожалуй, такую можно было бы представить экономкою в приличном доме.

Двигалась она отчего-то боком, и припадая на одну ногу.

Стефано взял какую-то железную штуку, которая с хрустом вошла под крышку. Эва замерла. Вот сейчас… сейчас… а если её убьют?

Нет.

Надо успокоиться и мыслить здраво. Хотя бы попробовать.

Её можно было убить еще там, в лесу. Просто выкинуть. Закопать. Сделать все, что угодно. Зачем для этого в город тащить? В городе, если ты не потомственный некромант, куда сложнее от трупа избавиться.

- Она не издохла часом? – женский голос был до того неприятным, что Эва поморщилась. Будто… будто с присвистом, будто дыра у нее в горле… будто…

- Живая, что ей станется, - к шее прижались пальцы. – Вот проспится, будет краше прежнего.

- Бледновата. Тощевата. И сисек нет.

- Зато благородная.

- От этого одна лишь головная боль, - поморщилась женщина. – Раздень.

- Чего?

- Мне прикажешь? Я товар видеть должна.

То, что произошло дальше, навсегда осталось в памяти Эвы, как… как ужас ужасный. Иначе и не назовешь. Её вытащили из ящика.

- Не на диван. Она ведь… вообще-то, дорогой, мог бы и позаботится о товаре. В этом виде… - женщина покачала головой.

Содрали платье.

И нижнюю рубашку. И Эва опять закричала. Громко-громко. Так, что собственный крик, отразившись от стен, оглушил её.

Мигнули свечи.

Почти погас огонек в масляной лампе, которая коптила на столике. И женщина вдруг замерла.

- Она одаренная?

- Именно, Грета, именно. И сильная. Хорошая кровь. Причем невинна. На такую покупатель найдется быстро.

- И проблемы, - женщина подняла руку и, кажется, двигалась та с трудом. А потом и вовсе стянула перчатку. Под мягкой кожей оказались серебряные металлические пальцы, скрепленные шарнирами. Конструкцию обвивали тонкие патрубки. Пальцы шевелились.

Железные пальцы и шевелились.

- Идиот, - сказала она, пальцами пошевелив. – У девчонки наверняка родня имеется?

- Да. Но…

- Которая станет искать. Если уже не ищет.

- В этом состоянии не найдут, - проворчал Стефано. – Ты сама говорила, что «Мертвая вода»…

Пальцы сомкнулись на горле Стефано. И движение это было столь быстрым, что Эва только и смогла – моргнуть.

- Как давно ты поишь девку этой дрянью?

- Т-третьи… с-сутки… - просипел Эндрю.

Или Стефано?

Или… или ни одно из имен не является настоящим? Как понять? И надо ли понимать? Надо выбираться… надо звать на помощь? Как? И кого?

- Помнится, я тебе говорила, что это небезопасно, - женщина не спешила разжимать руку. И смотрела в глаза Стефано. – Для них. Что не более двенадцати часов.

- Она дышит!

- И толку-то? «Мертвая вода» действует не только на тело, но и на разум. И как знать, очнется ли она вовсе. А если очнется, то… кем?

Эва тихо охнула.

Неужели…

Она не хочет! Она не будет… не как…

- Сотня, - женщина разжала руку. – Золотых. И ты убираешься с глаз долой.

- Помилуй, Грета, - просипел Эндрю, потирая шею. – Это даже не смешно!

Сволочь. Просто сволочь. А сволочам имена не нужны. Лишнее они.

- Невинная девица из хорошей семьи, ко всему одаренная. Да не меньше двух тысяч!

Они что, торговаться будут?

- Во-первых, откуда мне знать, что и вправду невинная? Во-вторых, что с той невинности, когда у нее, может, мозгов не останется. Триста. И больше не проси.

- Она крепкая. Да и найдется у тебя клиент и на безмозглую. Ты ли не знаешь, что работать она будет вовсе не мозгами. Полторы и ни медяком меньше.

- Если будет. Одаренную так просто в дело не пустишь. Пятьсот.

- Ограничители? Полторы. Я же сказал.

- На них еще потратиться надо, да и сам понимаешь, достать непросто. Кроме того девка тощая, невзрачная… на такую клиент не пойдет. Шесть сотен.

- Не смеши. У тебя и нет возможности ограничители достать? Да и на чистенькую-благородную… аукцион устроишь и все отобьется. А то и вовсе… тебе ли не знать, что магам надо. Пусти слушок, что есть девица, сами прибегут. Тысяча двести.