Сколько стоит ваше сердце? (СИ) - Матуш Татьяна Страница 60

Поэтому он решил просто: приказ на счет двух полков, магов и накопителей передать, но о срочности "позабыть"… Пусть перебрасывают полки из Тьеренты. Это дольше, зато дворец остается прикрытым.

Да и что важного может происходить в каком-то там Южном? Свежая рыба протухнет?

— Болты беречь, — скомандовал Арже, клепсидрой назад ставший сержантом, — бить только на поражение.

Фиольцы карабкались по мокрому, крутому склону, помогая себе кинжалами, но специально размоченная земля оказалась серьезным противником, и раз за разом отбрасывала из назад, почти без участия маленького гарнизона.

— Интересно, когда они сообразят, что в лесу, и деревьев тут, в общем, чуть больше чем до демона? — задумчиво поинтересовался Юст, выцеливая врагов с командирскими нашивками.

Свистнула тетива, еще один короткий болт ушел по цели. Еще один, перемазанный в грязи, враг схватился за лицо и ткнулся в землю.

— Уже сообразили, — ответил Арже, — топоры стучат. Давно стучат. Если не лестницы сколачивают, тогда даже не знаю — что они там и делают.

— Может быть, баню себе строят? — ехидно бросил Эйк. — она им нужна.

— А что, разве мы им плохую баню устроили? — Арже почти обиделся, — вроде старались.

После "бани" их маленький отряд сократился на треть, а шевалье получил свои нашивки. Символические. Не до нашивок было.

— Сколько у нас осталось болтов?

— Три десятка, — Эйк с сомнением посмотрел на небо, — может быть ночью можно будет слазить — собрать?

— Валяй, — "разрешил" Арже, — и, раз уж все равно идешь, так прихвати у фиольцев сабли, накопители, знамя… да, еще полковника в плен возьми.

— Чтобы второй раз не ползать, — поддакнул Юст.

Издевательская картинка в небе давно погасла, а жаль. Она здорово поднимала настроение. Но "кушала" много, а накопители экономили. Сейчас вся энергия шла на щиты, но стандартные армейские "пирамидки" уходили лишь самую малость медленнее болтов. О том, что будет, когда отработает последняя, старались не думать. Это легендарный Натан мог своим личным щитом всю армию прикрыть, и семь суток его держать… у большинства здесь резерва хватило бы дай Небо, на полторы клепсидры.

Обещанного подкрепления перестали ждать, когда все сроки вышли два раза. Об этом тоже старались не говорить. После предательства в Шиаре и смерти генерала Брейера эта тема вообще была "больной". Ее и не поднимали. Толку?

Юст наложил еще один болт и выцелил еще одну коротко стриженую голову. Фиольские солдатики стриглись коротко, почти налысо. Почему? Говорили — по обычаю, волосы Священному Кесару жертвовали.

На самом деле Фиоль в большей своей части жаркий, северных провинций там всего две, да и в тех климат, скорее, умеренный — теплое течение рядом. Так что все просто — не будешь стричься — на жаре завшивеешь. Необходимость. А веру и всякие ритуалы к ней уже потом примотали.

— А почему они все скопом-то на нас не лезут? — озадачился Эйк, — давно бы толпой запинали.

— Жрецов у них мало, — пояснил обстоятельный Юст, — всего четверо или пятеро. Сколько они прикрыть могут, столько и в бой идет. А прикрыть могут не больше трех сотен.

— Нам хватит, — в сторону бросил Арже.

— Эй, что тут за настроения? — в дверях вырос Винкер с легким арбалетом. Черный камзол был разорван в трех местах, скула поцарапана, левая рука перетянута прямо по рукаву.

— Да бодрое, бодрое, — отмахнулся Арже, — можно не плясать, дяденька? Что-то случилось? Неужели подкрепление пришло? Или наш маркиз вернулся?

— Не угадал, — мотнул Винкер спутанными черными патлами.

— Фиольцы сдаются? — съязвил Эйк.

— Парень, да ты провидец…

Семь человек обернулись к нему как один. И глаза у них были такими, что Марк понял: если он быстро не объясниться — придется очень быстро бежать. Зигзагами.

— Парламентеры явились. С генералом говорить будут.

— Предлагаешь пойти послушать?

— Ну, в ближайшую клепсидру для нас войны нет.

— И что? Потом они все равно пойдут на штурм, только в этот раз возьмут лестницы.

— Пройдет время, — спокойно, очень ровно отозвался Марк, — а время работает на нас.

— Неужели ты все еще веришь, что гвардия придет? — удивился Арже.

— Почему нет? Мы ведь не знаем, что происходит в Аверсуме. Возможно, возникла угроза бунта и было принято решение не ослаблять защиту дворца. Тогда наше подкрепление идет из Тьеренты — а это сутки. Или, если оттуда их отозвали, значит из Эйшера — это два дня. Любая отсрочка нам на руку, каждая клепсидра покупает жизни. Так что пойдем, послушаем генерала.

К площади подтягивался народ: усталый, потрепанный. Раненый. Люди старались располагаться так, чтобы не попасть на глаза парламентерам и случайно не выдать слабость гарнизона.

По тому, как осторожничали нападающие, было видно, что их численность, количество боеприпасов и накопителей преувеличивают. И это тоже было на руку.

Генерал, в мундире, застегнутом на все крючки, заложив руки за спину стоял рядом с аркой портала, где подрагивала голубая пелена заклинаний и, в этой пелене, отчетливо и ровно билась проекция живого человеческого сердца…

Это не было секретом. Райкер не собирался его прятать. Пусть видят, что их ждет.

И он угадал — двое парламентеров, взобравшиеся на холм по свежесколоченной лестнице, первым делом уставились на сердце. Прямо-таки прикипели взглядами. И смотрели бы еще долго, если б Райкер вежливым покашливанием не вернул их к суровой действительности.

— Я вас слушаю, господа, — сказал он равнодушным, скучающим голосом.

— Полковник Шига предлагает вам почетный плен, — фиолец, который был ниже ростом, оказался главным, — вы оставляете Южный, не чиня разрушений, складываете оружие и выходите по одному к нашему лагерю.

— До этого места понятно, а дальше?

— Полковник решит вашу судьбу. Всем будет предоставлена возможность заплатить выкуп.

— Угу. Что вы еще можете предложить? — спросил генерал таким скучным голосом, словно выбирал в лавке ювелирку для опостылевшей жены.

— Еще? — поперхнулся фиольский парламентер.

— Пока все, что вы сказали, не очень интересно.

— Вы так торопитесь умереть? — удивился низенький. Высокий молчал, словно набрал в рот воды и смотрел не вокруг, а в себя. Наверное, там показывали что-то необыкновенное.

— Зачем? — удивился генерал Райкер, — жизнь — отличная штука.

— Тогда почему вы до сих пор не воспользовались другой отличной штукой, чтобы ее спасти? — излишне резко, даже как-то нервно спросил парламентер, кивая на арку. — Нас — тысячи. А вас сколько?

— Сто, — спокойно сказал генерал. Арже, как раз в это мгновение посмотревший на Марка, заметил, что Винкер вздрогнул и поморщился. Но — смолчал. Смолчал и Арже. — Но может стать больше.

— Ее пропускная способность мала, — возразил фиолец. — Если мы подтянем из базового лагеря резервы, вы продержитесь не больше короткой клепсидры.

— Почему же вы до сих пор этого не сделали?

— Нет необходимости, — пожал плечами фиолец. Его светлые глаза так и зыркали по всему вокруг: самому генералу, рыжему "гению", который стоял рядом по протоколу переговоров — по два человека с обоих сторон, по площади, превращенной стараниями Винкера в довольно серьезное укрепление. А главное — он глазел на арку, и на подрагивающее сердце. И снова — на генерала. На сердце — на генерала…

— Считайте, что и у нас пока нет необходимости куда-то идти, в Аверсум или в ваш лагерь. Нам пока и здесь неплохо, — Райкер взглянул на яркое небо, — солнышко светит, птички поют… Бродячие артисты время от времени приходят — развлекают… Красота!

Лицо низкого мгновенно утратило живость и превратилось в каменную маску. А высокий, кажется, даже не заметил, что его оскорбили. То ли он был жрецом, давшим обед отречения от мирского, то ли просто тугим на ухо. Или — не знал имперского.

— Полковник Шига дает вам ровно одну длинную клепсидру, чтобы принять решение, — объявил фиолец, — после этого мы пойдем на приступ и сомнем вас, как дешевую бумагу. И мы не будем брать пленных. Думайте.