Кристи Фихан - Темная симфония Страница 60

— Антониетта, Спутница жизни, спаси меня. Я больше не в силах выносить этих женщин и их истерики. Где ты?

Она была спокойна, как всегда.

— А где был ты, когда я проснулась, чтобы обнаружить свою постель пустой?

Байрон вздохнул. В доме воцарился ад кромешный. Хелена втащила Мариту через порог, говоря так быстро, что он едва понимал ее. На краткий миг он оказался свободен. Но Марита опять упала на пол? и он повел себя как подобает джентльмену, подхватив ее прежде, чем она ударилась головой о холодный мраморный пол.

— Я заслужил немного сочувствия.

— Что случилось?

— Марита обнаружила в роще мертвого человека.

— Мертвого человека? Как ужасно. Не удивительно, что она ведет себя так.

— Он был мертв уже некоторое время. Ей нет никакой надобности продолжать себя так вести. Тем более, она не видела его вырванного горла.

— Его горло было вырвано? Бедная Марита, не удивительно, что она так расстроена.

— «Расстроена» это не совсем то слово, которое выбрал бы я. А как насчет меня? Я чувствительный мужчина, но у тебя нет ни капли сочувствия к мои бедным нервам, когда она так кричит.

— Чувствительный? Ты побывал рядом с мертвым телом и никакой реакции?

— Антониетта, — нежно упрекнул он ее, когда она начала посмеиваться над ним.

— Это был Энрико? Его все еще не нашли.

Байрон не торопился отвечать. Антониеттой начал овладевать страх. Ему ни к чему было, чтобы она присоединилась к остальным женщинам с их истерикой и криками.

— Я не впадаю в истерику, — удар сердца. Второй. — Никогда.

Она была недалеко. Площадка перед дверью была заполнена женщинами, разговаривающими, плачущими и кричащими. Байрон подумал, что покроется потом, если его в скором времени никто не спасет. Марита тяжело прислонилась к нему, цепляясь обеими руками, которые дрожали.

— Антониетта, пошевеливайся! Я знаю, ты идешь так медленно, как это только возможно.

Ворвавшийся в холл Франко мгновенно увидел свою жену, покрытую кровью и повисшую на руках Байрона, который поддерживал ее. Не раздумывая, он метнулся к Байрону, набросившись на него с кулаками и чуть не ударив Мариту по голове, когда она возникла на его пути, отчаянно стараясь ухватиться за него.

— Достаточно, — сквозь стиснутые зубы отдал приказ Байрон. Его голос был невероятно низким, но его мощь и сила захлестнули комнату, их можно было ощутить вплоть до самих потолков. Покачнулись вазы. На стене дрогнули и замерли картины.

Все мгновенно замолчали. Никто не двинулся и не заговорил. Ветер пронесся по комнате, поднимаясь воплем протеста. В комнату вошла Антониетта, к ее ногам жался Кельт.

— Байрон, закрой дверь. Воздух холодный, а бедная Марита пребывает в шоке. Хелена, быстро, проконтролируй, чтобы Марите наполнили ванну. Франко, забирай ее наверх, а я тем временем проинформирую власти об ужасном происшествии в нашей роще.

Мир уменьшился и искривился, так что его зрение сузилось, а комната пропала. Исчезли женщины. Сгинул Франко. Осталась одна Антониетта, направляющаяся к нему. Байрон не мог не глядеть на нее. Ее голос всегда был уверенным, но сейчас его тон был непреодолимым. Она, казалось, сияла. Его карпатская кровь, текущая в ее венах, уже начала усиливать ее природную красоту. Антониетта несла власть, словно мантию, величественно и бесстрашно, несмотря на царивший вокруг нее хаос. Она заставляла его чувствовать себя мягким. Счастливым. В мире с самим собой. Целостным.

Ее семья тотчас же среагировала на ее голос. Марита рухнула на руки мужа. Пол и Жюстин, пришедшие вместе, стояли, запыхавшись, с широко раскрытыми глазами. Таша поджидала под аркой, кидая в Байрона подозрительные взгляды.

— Он спас меня, — Марита уткнулась лицом в грудь Франко. — Мне противно ощущать на себе кровь этого мужчины. Это было ужасно.

Франко посмотрел на Байрона.

— Grazie. Я ваш должник.

Байрон зашагал — прямо, целенаправленно — к Антониетте. И на глазах всей семьи притянул ее в свои объятия, крепко прижимая к себе, пока их сердца не забились в одном ритме. Ничем не прикрытое обладание сквозило в его позе, ясный сигнал другим, что он рядом с Антониеттой, чтобы остаться. Она мгновенно откликнулась, обхватывая его руками и поднимая лицо для поцелуя.

Он склонил свою голову к ее. Ее губы были теплыми, мягкими и радушными. Ее рот был жарким, влажным и экзотичным. На какой-то миг все и вся отступили далеко. У Антониетты был вкус меда и специй. Любви и смеха.

— Забавно, что он всегда оказывается там, где нужно, когда один из нас в опасности, — пробормотала Таша, достаточно громко, чтобы услышал каждый. Она впивалась взглядом в Байрона.

Байрон поднял голову и взглянул на нее, его черные глаза полыхнули красным, его клыки обнажились, когда он улыбнулся. С него было достаточно кузины Таши и ее мерзких игр с Антониеттой. Если она хочет играть без правил, он более чем рад угодить ей. Она частенько затрудняла жизнь Антониетты. Не помешало бы ей ощутить, каково это, на собственной шкуре.

Таша резко вздохнула и отступила назад, крестясь. Когда она моргнула, улыбка Байрона была нормальной, лицо красивым. Красное пламя, мерцающее в глубинах его глаз, было не более чем отражением множества горящих свечей, расставленных то тут, то там возле входной двери.

Таша вздрогнула, но все равно решительно направилась к своей кузине, ее огромные темные глаза были сердиты.

— Как вам посчастливилось оказаться рядом с Маритой и мертвецом, Байрон? — в ее голосе был вызов.

— Благодарения Dio, ты нашел ее, Байрон, — сказала Антониетта. Она легонько дотронулась до Таши. — Ты должна сейчас же позвонить властям. Скажи, что в роще произошел ужасный несчастный случай. Попроси прибыть доброго капитана. Сообщи ему, наши люди уже привыкли к его присутствию, и поскольку все нервничают, я буду очень признательна, если он приедет лично. Я чувствую ее тревогу. Что ты делаешь с ней?

— Что я делаю с ней? Она практически обвинила меня в нападении на Мариту!

Антониетта сделала небольшой жест принятия его слов.

— Это в ее духе, наносить удар, когда она расстроена или боится.

Байрон стиснул зубы.

— Кузина Таша нуждается в хороших манерах.

Таша практически помчалась к телефону, забывая о своей решимости спасти Антониетту от ее собственной глупости, в надежде увидеть красивого капитана.

— Конечно, Антониетта.