Реверанс со скальпелем в руке - Тамара Шатохина Страница 61

Сейчас эти планы казались бредовыми. И даже не ребенок сейчас все решал — погладила я совсем плоский еще живот. Просто тогда я не знала этой жизни, не понимала местных реалий, не воображала себе расстояний. Восемь льё от Безансона до Ло, которые казались мне пустяком — восемь всего! Но, если не принимать в счет ночевку, они вылились в общей сложности в полный день езды по пересеченной местности. Километров шестьдесят… минимум. Не так далеко, но, вспоминая оживленный город, я чувствовала себя за тысячи километров от него.

А еще я до этих пор почти не ориентировалась в деньгах и ценах. Дешам посчитал всё, что вручил мне дю Белли и еще хлопнул на стол те деньги, которые, оказывается, выдали мне, как зарплату. Прикинул и сказал, что, разумно экономя, я смогу прожить в Ло года два. И год, если жильё окажется сильно не в порядке и придется в него вложиться. Как чуял…

Но деньги пока были и это придавало уверенности. А еще нравилось это место, и теплая, солнечная погода — последние летне-осенние дни. Я и с места сорвалась, чтобы не буксовать потом по грязюке! Хотя кого я обманываю?

Когда вдруг вдохнула тот самый запах… даже не так — духи могли повторяться. Я по выражению лица, по глазам его всё поняла! И что делать, когда сразу паника до полной почти слепоты и глухоты? Когда потребность страшная — упасть, забиться в какой-нибудь дальний угол и заткнуть уши и зажмурить глаза, чтобы никогда и никого не видеть и не слышать?!

Я сбежала. Ожидаемо.

И кто знает — куда меня несло и о чем я тогда думала? Главное, чтобы подальше, потому что запах этот — до рвоты. Просто вот так — мигом, проснулся токсикоз. С тех пор по утрам периодически накатывало. Невыносимым стал запах духов и неожиданно — изысканной еды, вкус которой тонко оттенён пряностями… Тогда из дворца принесли вкусности, на которые я еще сутки назад слюной изошла бы — теперь мутило просто от их вида. Общее отторжение этой жизни? Или такого «сюрприза»? Или своего бессилия — человеческого и профессионального, неспособности предотвратить, исправить что-то? Стресс, напряжение, голод, запах смерти…? Только к вечеру я смогла протолкнуть в себя несколько ложек простой солдатской похлёбки.

— Что случилось на балу, Мари? — допрашивал меня Дешам.

А я не могла сказать ему про полковника. Вот просто не могла и все! Потому что они уважают друг друга, потому что тот снимает для его семьи дом, а скоро обещает жилье в городе, дает работу, платит за неё… Жак не смог бы потом нормально жить и работать здесь — разочаровавшись в человеке, как разочаровалась в нем я. Потому что Дешам… он тонок! Он мыслит! У него есть душа и принципы. Он умеет думать и делать выводы, оценивать, анализировать и ценить тоже.

Как случилось то, что случилось, я, кажется, понимала. Понимала саму схему — еще когда про Домик услыхала, уже догадывалась. И это ничего не меняло — для меня этого человека больше не существовало, а я не могла существовать рядом с ним. И тут намешана была хренова куча фобий и комплексов! О спокойно подумать и здраво помыслить даже речи не шло. Всего не передать — сколько дерьма кипело у меня внутри.

И в том числе мысли о том, что я не мылась тогда три дня. Я сама не понимала — это-то откуда, какого хрена вообще со мной делается, о чем думаю?! Немыслимо! Просто… так чувствовала — одним из составляющих своего позора и это тоже буквально выворачивало наизнанку. А еще то, что даже высказать не могу!

Короче… я понимала, что похоже среагирует и Дешам, и во многом потому, что я ему не безразлична. Как и он мне, а потому поберегу мэтра — решила я. Потому что как раз он-то, боюсь, и выскажет.

— Я глупо вела себя, — честно призналась я, не открывая всей правды: — Кажется, растерялась и совершенно зря флиртовала с наместником. Потом оповестили о бойне… Я уезжаю, Жак, — решилась я, — скоро станет видно живот, да и тошнить уже начало — даже Люк вскоре сложит два и два. Все поймут… Уеду в По и буду жить там. Это где-то тут — совсем недалеко, так же?

А он смотрел на меня так, как я бы смотрела на мокрого, голодного бездомного котенка. Нет… еще и кривого на один глаз — с каким-то безнадежным бессилием смотрел. Будто понимая, что помочь мне нечем или уже невозможно.

Ну и зря.

— Я жду письмо, Мари, вы назвали тогда городок, и я вспомнил, что мне обязан один человек… По крайней мере, кто-то присмотрит за вами первое время, поможет устроиться на месте. Это важно — знать, что можешь на кого-то рассчитывать. И я был бы за вас спокоен. Но ответ все еще не пришел… может, этого человека там сейчас нет и письмо его ждет.

— Без проблем — пишите еще одно, а я передам его прямо в руки.

Я не совсем сошла с ума — отказываться от помощи. А Дешам не мог поместить меня под опеку (а я понимала это так) плохого человека. Хотя мог и ошибаться, как с полковником. Но теперь я буду сильно настороже, потому что да — миром правит похоть. И мужчины. Я не хотела мужчин и не хотела похоти, даже любви уже не хотела — я ничего не хотела, кроме теплого угла для себя и ребенка. Выносить, родить, выкормить… А дальше я заработаю и себе, и ему на жизнь.

Зацикливаться на мыслях, планах, самой идее материнства я не собиралась. Существовал какой-то иррациональный страх, наверное — сглазить, строя прогнозы, спугнуть… стронуть с места. Мечтать и проваливаться в беременность я себе запретила, но, когда поняла до чего себя довожу, заботу включила по полной. Он крепко там уцепился и прирос ко мне, иначе уже все закончилось бы плохо. Все так сложилось тогда, один к одному — страх потерять ребенка, понимание, что здесь я дам ему только позор… И отвращение к конкретному человеку.

Я уехала.

Без проводов и прощаний — по-английски. Кроме Дешама и кого-то из начальства, раз уж мне выдали плату за работу, об этом