В любви и на войне все средства хороши! Книга 2 (СИ) - Ведуница Ирина Страница 62

Отодвинув от себя опустевшую тарелку, обхватила ладонями теплые бока глиняной чашки. Ароматный парок от яблочного взвара с медом и корицей, вившийся над ее поверхностью, приятно щекотал ноздри. Хотелось вдохнуть полной грудью, прикрыть глаза и снова представить себя дома. Я не отказала себе в этой малости, полностью положившись на слова Грэга, что здесь я в безопасности даже одна.

Сидя с закрытыми глазами, я мелкими глотками попивала вкусный напиток, словно согреваясь изнутри. Вроде еще не слишком холодно, а мне с самого утра как-то зябко было. Словно предчувствие какое-то тревожило. Или просто беспокойство накрыло. Я ведь еще никогда, — никогда! — не ходила по морю на корабле. А учитывая, что пловец из меня в принципе, практически никакой, то что делать в случае, если я случайно выпаду за борт? Или если вдруг начнется шторм и судно опрокинется?

Картины в воображении вставали одна хуже другой и я, передернувшись, поспешила открыть глаза, чтобы избавиться от страшных и навязчивых видений. Нечего пугаться раньше времени. Может, мы вообще на корабле недолго пробудем? Да и присмотр за мной внимательный, даже если в воду бултыхнусь, пропасть не дадут. В этом я уверена!

И словно в ответ на мои мысли, к моему столику кто-то подошел и остановился рядом. А я, заметив боковым зрением полу темного плаща, не торопилась поднимать голову, упрямо всматриваясь в содержимое своей кружки. С Роном я после сегодняшнего утреннего выяснения отношений говорить не хотела. Надеялась, что они с Грэгом спустятся вместе и это избавит меня от необходимости общаться с ним напрямую.

Молчание затягивалось, мне становилось все более неловко. Тем более, что нависший надо мной человек и не думал присаживаться или еще как-то подавать признаки жизни. Просто стоял рядом и все. Осененная запоздалой мыслью, что это может быть вовсе и не Рон, резко подняла голову и чашка выскользнула из моих ослабевших пальцев, гулко стукнув днищем о столешницу. А я ошарашено застыла, не веря своим глазам.

— Ну, здравствуй, Эри… — раздался тихий, знакомый, но полный какой-то новой невыразимой нежности, голос.

— Макс-имилиан…? — Быть того не может! — А ты что здесь делаешь?

— За тобой пришел, — усмехнулся парень и, перестав, наконец, стоять над душой, присел на соседний стул.

Положил руки на столешницу и чуть подался вперед, пытливо вглядываясь в мое лицо, словно изучал его черты заново.

— Я же просила тебя оставаться в госпитале. Совсем трибунала не боишься? — я сердито скрестила руки на груди и откинулась на спинку, увеличивая между нами дистанцию.

— А еще ты говорила, что уходишь всего на пару дней и скоро вернешься обратно. И что задание простое и безопасное. Тебе не кажется, что ты была со мной… нечестна?

Этот выпад я решила просто проигнорировать. Не объяснять же ему, почему я здесь оказалась и как дошла до жизни такой? Планировала одно, получилось — другое. Но его это никак не касается. Да, слукавила немного тогда, ради его блага старалась. Ради себя тоже. Не хочу его видеть, просто не хочу. О задании думать надо, а не о сердечных разочарованиях. И вот, гляди же, явился, не запылился! Будто звал его кто. Или ждал.

Кстати, а как он на мой след-то вышел? Вдруг за ним кто-нибудь еще подтянется?

— Как ты меня нашел?

— Сердце подсказало.

— Очень смешно!

— А кто сказал, что я смеюсь? — неожиданно серьезный взгляд в сочетании с мягкой, чуть насмешливой улыбкой заставил меня почувствовать себя неуютно. — Если ты вдруг по какой-то причине испугалась и передумала, то это не значит, что я тоже откажусь от своих намерений. И отпущу тебя на все четыре стороны.

Подобное упрямство удивило, если не сказать, что потрясло. Ведь молодой еще, по сути, парень. Ему бы смущаться, да сомневаться во всем надо. А он прет напролом, как таран и даже возражений никаких слушать не хочет. Раньше, значит, все видел, понимал, но не нужна я ему была. А тут вдруг решил с какого-то перепугу, что я — это то, что ему для полного счастья не хватает и черт знает что творить начинает, вопреки воспитанию, субординации и даже банальному инстинкту самосохранения.

Чего греха таить, с одной стороны это было очень приятно, прямо бальзам на уязвленную израненную душу. А вот с другой — сердило. Есть такое слово — поздно! Поздно и все, не вернешь уже ничего, не переделаешь. Я изменилась, обстоятельства изменились, — да что там! — весь мир словно встал с ног на голову. Так что не нужно меня тянуть обратно в прошлое. Туда мне возврата нет.

И путь сердце все еще предательски екает при виде когда-то таких родных и любимых черт, но поддаваться слабости я не намерена. Раз решила сама свою жизнь строить и идти только вперед, нечего и отступать. Потерял Максимилиан мое доверие. Насовсем. А хорошего брака без любви и уважения не получится. Да и «навоевалась» я уже, спасибо фронту и заданию этому неожиданному. Переносить боевые действия в семейную жизнь и «драться» с его родственниками, которые никогда не примут меня, как равную — вот уж увольте!

Да и не лукавила я тогда, когда Максу от ворот поворот давала. Не для меня он. Разные у нас пути дороги. Особенно теперь, когда у меня дар открылся. Редкий, непонятный, но такой востребованный. Я же не маленькая и не глупенькая, сама понимаю, спокойно мне теперь жить не дадут. Разве что удастся по завершении задания, если выживу, затаиться где-нибудь, чтобы забыли обо мне поскорей. Если после уничтожения негатора война завершится, может меня в сумятице из виду и потеряют.

Но об этом я потом поразмыслю. Сейчас же пора текущую проблему решать, пока мои спутники не появись и не случился скандал. Помню я еще, как Рон в прошлый раз на слежку парней отреагировал. Только в этот раз я ему тот же фокус провернуть не позволю. Тут все же вражеская страна, а не прифронтовая полоса возле родного госпиталя.

Но Грэг тоже хорош! Сказал, сюда никого чужого не пустят, а Макс как-то умудрился просочиться. Наверняка опять свои навыки боевика использовал. Как бы его теперь обратно завернуть? Сюда смог добраться, сумеет и вернуться самостоятельно. С нами ему делать точно нечего.

Однако Максимилиан мое молчание расценил по-своему. Видимо, как знак согласия или, как минимум, — растерянность с моей стороны. Потянувшись вперед он сам, — первый! — взял меня за руку, переплетая свои пальцы с моими, и тихо произнес:

— Я скучал, Эри. Волновался, когда так долго не мог вас догнать. Прости меня, что все это время вел себя как полнейший болван: никак не мог решиться на что-то определенное. Видел ведь, что ты ко мне не равнодушна и все тянул признаться в ответной симпатии. Да и в госпитале ступил. Все так неожиданно случилось. Знаю, обидел тебя и очень сожалею об этом. Простишь?

Его голос, жест, то, как он подался вперед, осторожно, но весьма настойчиво притягивая меня к себе ближе… Это было слишком неправдоподобным. Слишком интимным. Слишком…. Так не должно было быть. Это тяжело перенести, когда сердце до сих пор по привычке сбивается с ритма, при виде некогда родного лица. То ли от радости, то ли от страха. А, может быть, это запоздалое разочарование?

Не знаю. Но копаться в себе сейчас не хочу. Нужно просто это прекратить. Восстановить дистанцию. Отстраниться. Закрыться. И вновь почувствовать себя в безопасности. Взрослой спокойной женщиной, которая сама строит свою судьбу, не позволяя призракам прошлого вмешиваться в настоящее и угрожать будущему. И если для этого нужно еще раз поговорить и повторно расставить все точки над «и», я сделаю это снова.

Мягко высвободив пальцы, я печально посмотрела на ожидающего мой ответ парня и покачала головой.

— Макс, ты упрям и молод. И не принимаешь того, что я тебе говорю. Прошу тебя, услышь мои слова и сделай из них правильные выводы.

Но больше я сказать ничего не успела. Потому как громом среди ясного неба, вдруг прозвучало разгневанное:

— А ну-ка убрал руки от моей жены!

Рон! Ну, почему он не мог задержаться еще подольше? Или прийти чуть раньше, пока Максимилиан не стал предпринимать решительных действий.