Полукровка (СИ) - Рэй Даниэль Зеа Страница 62

— Не знаю, время покажет. Посмотрим для начала, как он отреагирует на то, что мы ему поведаем.

— Какая разница, как?

— Наверное, ты прав.

— Я не мог поверить в предсказание, что мой сын найдет Хозяина. Кто угодно, но только не мой сын! Я не верил до последнего, Ромери. В нем не было ничего: ни силы, как у меня, ни способностей. И вдруг, он прилетает с Олмании и говорит о том, что встретился с иными и остался жив. Тогда я понял, что у меня совсем мало времени для того, чтобы их разделить. Я сыграл на его боязни влюбиться. Получилось, только Эсту пришлось потрепать. И что? Нигия вмешалась и все рухнуло.

— Если бы твоя проделка удалась, а война все равно началась? Что бы ты тогда сделал?

— Помирил бы их. Это просто с такими, как они, ты понимаешь. Гораздо хуже таким, как я. Вряд ли Нигия простит меня, а ведь я люблю ее и не хочу потерять.

— И она любит тебя, Фуиджи. Твоя ошибка в том, что ты отгородился от нее, вовремя не посвятив в семейные тайны.

— Я не хотел лишать ее розовых очков.

— Она поймет.

— Не знаю, хватит ли мне сил пережить все это.

— Что пережить? — спросила вошедшая в зал совещаний Нигия. — И что вообще ты делаешь на Ксилусе?

— Все хорошо, — кивнул Фуиджи Ромери, и тот покинул помещение, оставив супругов наедине.

— Нигия, присядь, пожалуйста, и послушай, что я тебе скажу.

— Спасибо, но я лучше здесь постою.

Она облокотилась о стену возле входной двери и приготовилась слушать. Фуиджи не стал медлить, и начал с самого главного:

— Со дня на день начнется война. Она не будет походить на какое-то межгалактическое сражение. Все решиться в один день в одном месте, и от итогов этого сражения будет зависеть продолжение жизни нашей части Вселенной в том порядке, к которому мы все привыкли.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Я один из членов Совета Всевидящих, Нигия.

Женщина закрыла глаза и прислонилась головой к стене. Сколько лет они прожили вместе, вырастили двоих детей, и только теперь она узнает о своем муже то, чего не могла даже предположить?

— Ты суирянин?

— Нет. Я доннариец. Суирян в Совете семь человек, во главе с Президентом Сурии Сомери.

— А кто еще, кроме них, входит в Совет?

— Я, Науб и Ромери. Места родителей Эсты должны занять Урджин и Эста.

— Ты знал родителей Эсты?

— Ты тоже их знала. Аделаида ведь была твоей хорошей подругой?

— Аделаида? Эста дочь Аделаиды и Париса?

— Самая, что ни на есть.

— Но ты же тогда сказал, что она погибла вместе с ребенком?

— Она погибла, но Эста осталась жить.

— О, Господи! Как ты мог все это время лгать мне? Как? Ты все знал с самого начала! Татуировка Урджина, приказ о женитьбе… Зачем ты пытался избавиться от этой девочки? Зачем, если сам же приказал свершить этот союз?

— Я голосовал против этого решения. Но в Совете двенадцать голосов, и я остался в меньшинстве.

— Но, почему?

— Я боялся за него. Он — Повелитель энергий. Эста — Хозяин. И Эста черпает свои силы из всего, что ее окружает, в том числе и из Урджина. Такой же парой в свое время были и ее родители, пока во время битвы с навернийцами Аделаида не создала пространственных проход, чтобы спасти повстанцев. Для того, чтобы его закрыть, она использовала жизненные силы Париса. Она убила его, Нигия!

— Она не могла этого сделать! Она любила его!

— Не преднамеренно. Парис и Аделаида были в сопротивлении. И они использовали силу, чтобы уничтожить стратегические Навернийские объекты и подорвать силы противника в той междоусобной войне. И хотя Совет мнением большинства запретил им это делать, они все равно не стали слушать. Кто-то предал их и на базу, где они укрылись, были брошены почти все силы навернийцев. Только когда все было кончено, Аделаида поняла, что Парис не просто потерял сознание во время их бегства: он был мертв.

— Как же она с этим справилась?

— Она и не справилась. У нее начались роды и она погибла.

— Я не могу этого больше слушать.

— Нигия!

Она обернулась в дверях и посмотрела на него таким холодным взглядом, что Фуиджи захотелось кричать.

— Я не мог тебе всего рассказать.

— Странно, что сейчас можешь.

— Если бы война не началась, все это не имело бы значения.

— Конечно, Фуиджи. Ведь ты всегда считал, что можешь решать за других.

— Когда прилетят делегаты, всех вас соберут в этом зале и посвятят во все детали дела.

— Я приду, но не ради тебя. Я сделаю это для сына. И для невестки. Ты знал, что Аделаида могла бы доверить воспитание ребенка только мне. Но все равно отдал ее олманцам, чтобы мне ничего больше не объяснять.

— Ты знаешь, что причина не в этом. Парис был законным наследником Навернии.

— Пока его не свергли. И я напомню тебе, что ты ему в той ситуации не помог!

— Он был членом Совета и сам прекрасно понимал, что с этим ему придется разбираться самому. И они с Аделоидой не имели права использовать свой дар не по назначению.

— Ты мог им помочь. Но они никогда не просили тебя об этом. А ты сам не предлагал.

— Мы боялись, что проход откроется. Наши силы были нужны на цели, гораздо более важные, чем восстановление законной власти на Навернии. Совет принял решение отдать ребенка двоюродной сестре Аделаиды, тем более, что она была Императрицей Олмании и могла воспитать девочку в традициях народа ее матери.

— О каком проходе идет речь, Фуиджи? О какой войне? С кем?

— С теми, с кем лучше вообще не встречаться. И я тоже могу погибнуть в этом сражении.

— Это лучшее, что ты можешь теперь сделать.

Она вышла из помещения и скрылась за углом. Глаза Фуиджи обожгло чем-то, и он с силой зажмурил веки. Странно, что он надеялся что-то изменить, ведь жену свою он потерял не сегодня, а много лет назад.

Громкий стук в дверь разбудил спящих Эсту и Урджина.

— Шесть утра, — забурчал наследник, прижимая Эсту поближе к себе. — Неужели учитель решил свести нас всех в могилу в такую рань?

— Это я, Урджин! — закричала Нигия. — Вставайте скорей. Я Вас жду в тренировочном ангаре.

— Мама, что случилось?

— Скоро все узнаете.

Спустя десять минут сонные Урджин и Эста вошли в ангар. На полу в центре помещения сидели Нигия, Сафелия, Камилли и Назефри. Было видно, что они так же пребывают в абсолютном неведении.

— Мама, что произошло? — спросил зевающий Урджин, присаживаясь возле брата.

— Твой отец здесь.

— Фуиджи? — не поняла Эста.

— Да. И скоро соберутся все члены Совета Всевидящих.

— Что-то я ничего не поняла…

— Я позвала всех вас, чтобы подготовить к тому, с чем вы столкнетесь сегодня. Для меня отдельные детали общей картины стали складываться только этим утром, после того, как я невольно подслушала разговор своего мужа с вашим учителем.

— Все настолько плохо, мама?

— Да, сынок. Когда тебе было три года, к нам в резиденцию прилетели двое молодых людей. Они очень хорошо знали Фуиджи и его отца, который без лишних слов принял их в нашем доме, как родных, и предоставил убежище. Этих молодых людей звали Парис и Аделаида.

— Подождите, — перебила ее Эста. — Это совпадение или они действительно были навернийцем и олманкой?

— В точку, Эста. Парис, свергнутый Император Навернии, нашел пристанище вместе со своей женой в доме Императора Доннары, которым тогда еще был дед Урджина. Фуиджи никогда не рассказывал мне, где и при каких обстоятельствах подружился с этими людьми, но было ясно одно: они слишком многое знали друг о друге, и их связывало нечто большее, чем простая дружба. Аделаида и Парис прожили с нами в одном доме около года. За это время я и сама довольно неплохо изучила этих людей, и весьма сильно привязалась к Аделаиде. Она была олманкой, но никогда не носила эти ваши плащи или национальные наряды. Это была женщина сильной воли, которая не уделяла большого внимания условностям и принимала все, произошедшее с ней, как данность. Они с мужем очень сильно любили друг друга. Более того, они даже ощущали малейшие колебания настроения друг друга. Однажды встретив такую пару, вы никогда бы не смогли забыть их. Время летело, и Парис с женой приняли решение вернуться на Навернию, чтобы присоединиться к разрозненным группам повстанцев.