Бывшая любовница герцога - Ариана Леви Страница 62

— Кажется, у меня болят все мышцы, даже те, о существовании которых я не знала, — пожаловалась Зина жениху как-то после примерно недели занятий.

— Ничего, это скоро пройдёт, — тепло улыбнулся Жак.

Их отношения с каждым днём становились всё ближе, и Зина с трепетом и восторгом понимала, что Жак — не просто интересный и привлекательный мужчина, он — её родственная душа в этом мире. На многие вещи они смотрели одинаково, и их реакция на одни и те же события совпадала. Например, Зина была очень терпеливая и старательная — и, видя, как Жак терпеливо объясняет ей раз за разом её ошибки, не раздражаясь и пытаясь найти слова попонятнее, Зина понимала, что такое отношение к делу очень похоже на её собственное. Ни Жак, ни Зина не расстраивались, если что-то не получается: оба делали выводы, корректировали своё поведение — и пробовали снова. А если у них случались какие-то расхождения во взглядах, то оба внимательно и уважительно выслушивали вторую точку зрения и пытались найти вариант, устраивающий обоих.

Нравилось Зине и отношение Жака к слугам: никакого высокомерия, свойственного аристократам, тот не проявлял, а вот заботу и некоторую, почти отеческую строгость — да. При этом наказания за проступки всегда были соразмерны самим проступкам. Физические наказания к слугам не применялись вообще, как и штрафы. Обычно провинившиеся должны были исправить то, что натворили, но иногда наказания были более суровыми. Например, пьянство на посту грозило увольнением. Герцог Монтеберский вообще не жаловал пьяниц и не держал пьющих слуг. На вопрос Зины, почему он просто не оштрафует провинившегося, Ванрелл ответил:

— Своим людям я плачу жалованье по верхней границы принятого. Но даже этих денег людям порой не хватает, если семья большая. Поэтому я часто поощряю преданность и хорошую службу дополнительной премией, а иногда могу и просто дать денег, если случилась какая-то беда, например. Это моя обязанность. Но наказывать деньгами — значит, лишать людей средств к существованию. Пусть лучше отработают — заодно и подумают над своим поведением.

И слуги герцога ценили такое отношение, души не чая в своём господине. К Зине же у слуг поначалу было настороженное отношение, но вскоре оно сменилось на более тёплое — особенно после того, как Мария прониклась к невесте герцога уважением и симпатией.

С тех пор, как Зина научилась сносно держаться в седле, они с Жаком стали выезжать на конные прогулки по окрестностям. Жак показывал девушке места, в которых сам любил бывать в юности, а Зина радовалась возможности узнать его с этой, скрытой от светского общества, стороны.

Но, как бы им ни было хорошо вместе, их маленький отпуск подходил к концу. Герцога Монтеберского ждали дела короны, а Зине надо было возвращаться, чтобы не пропустить важное событие: близилась свадьба Кастлера и Милены. Будущие молодожёны уже прислали и ей, и Жаку приглашения. Венчание состоится в столице, в церкви на главной площади, затем будет праздничный обед, а вечером — бал. Пусть до этого события еще больше недели, но ведь надо же подготовиться. Словом, в столицу Жак и Зина возвращались вместе — счастливые и влюблённые.

Тем временем, в столице уже несколько дней гуляли странные слухи: ходила молва, что герцог Ланттарский бросит свою невесту прямо у алтаря. Причины подобного неуважительного по отношению к невесте поступка называли разные: кто говорил, что герцог страдает от любви к бывшей содержанке, и готовится вызвать на дуэль герцога Монтеберского, чьей невестой та теперь является. По другой версии, герцог уличил свою невесту в неверности, и хочет унизить её таким образом в отместку на глазах у всего света. Третья версия гласила, что это графиня Траутская бросит у алтаря герцога Ланттарского, так как так и не смогла простить тому многочисленные любовные похождения. Понятно, что каждая из этих версий исключала другие, однако сплетников подобные противоречия нимало не смущали. Сами же фигуранты сплетен либо не подозревали о том, что о них говорят, либо не обращали на эти разговоры внимания.

Кастлер Оделл сидел в кресле у камина в своём кабинете, прижимая к себе свою невесту, устроившуюся у него на коленях, и выцеловывал каждый сантиметр её шеи — от ушка и до ключицы.

— Ох, скорей бы эта свадьба! — Простонал мужчина, оторвавшись от увлекательного процесса. — Я боюсь, что просто не выдержку еще несколько дней.

Милена издала разочарованный вздох, почувствовав, что герцог перестал её целовать. Она и сама ждала свадьбы с волнением и предвкушением: если ей так приятны поцелуи будущего мужа, то что тогда будет в брачную ночь?

— Скажи, ты точно больше не вспоминаешь её? — Не смогла удержаться Милена от вопроса, о котором тут же и пожалела, но было поздно. Герцог напрягся и отстранился.

— Милена, сколько можно? — Устало произнёс он. — Мне надо поклясться? Или даже это тебя не успокоит? Эжения — часть моего прошлого, я не могу этого изменить. Но она — часть прошлого, ПРОШЛОГО, понимаешь? А ты — моё настоящее и будущее. Что мне надо сделать, чтобы ты мне поверила?

— Ты ни разу не сказал, что любишь меня… — прошептала девушка, прижимаясь к жениху. Она уже пожалела, что испортила их уединение разговором о бывшей сопернице. Бывшей, потому как Эжения теперь невеста другого мужчины и, судя по тому, как она и герцог Монтеберский смотрят друг на друга, этот брак точно будет не по расчету. Милене бы очень хотелось, чтобы и у них с Касом всё было по любви.

— Ты знаешь, как я к тебе отношусь, — проговорил герцог, целуя девушку в кончик носа, — и ты знаешь, что мне трудно говорить о чувствах. Я скажу, когда буду готов. Обещаю.

— Это не потому, что ты всё ещё любишь её? — Милена проклинала свою несдержанность, но не могла не спросить. Когда еще, если не сейчас? После свадьбы будет уже поздно, так что лучше решить все вопросы прямо сейчас.

— Вот, что тревожит тебя? — Кастлер развернул Милену лицом к себе и серьёзно сказал, глядя ей прямо в глаза:

— Милая, поверь, я никого и никогда не любил до встречи с тобой.

Это было еще не совсем признание в любви, но близко к нему. Милена тут