День Святого Валентина 18+ - Анна Алексеева Страница 63

– Катя? – наконец-то узнал меня бывший, и в его голосе послышались до боли знакомые язвительные нотки. – А ты, смотрю, времени зря не теряешь.

О да! Мне многое хотелось ему сказать. За пять лет, что мы встречались, у меня скопилось много вопросов, обид и претензий, которым я не давала выхода. Никакого орального секса, потому что это грязно и мерзко? Окей, Макс, придумаем что-нибудь другое. Я фригидное полено в постели? Хорошо, любимый, я буду стараться лучше. Я слишком долго не кончаю, и тебе не хватает терпения и выносливости? Прости, милый, не думай о моем удовольствии, я о себе сама потом позабочусь. При этом я всегда чувствовала себя эгоисткой, зацикленной только на своих желаниях. Слышала постоянные упреки, извинялась, но так и не понимала, что делаю не так.

– Я всегда знал, что ты грязная шлюха, – продолжил тот, кому я посвятила лучшие годы своей жизни. И от этих слов, которые должны были ранить меня в самое сердечко, подбирающийся оргазм накрыл меня с головой, исторгнув из груди громкий протяжный стон. Миньон напоследок наградил мой клитор поцелуем и отстранился.

– Ты слышишь? – не унимался Макс, но я даже не посмотрела в его сторону, потому что второй Миньон за ноги подтащил меня к краю алтаря и щедро плеснул маслом мне между ног. Колечко ануса инстинктивно сжалось, и мужчина многообещающе усмехнулся.

– Это ты заставила притащить меня сюда? Ненормальная сука! Скажи, чтобы меня отпустили.

Я никого не заставляла, но благодарна, что так произошло. Смотри, Макс. Анальный секс для тебя тоже всегда был грязным.

Но было бы неплохо, чтобы он заткнулся.

Миньон, что до этого вылизывал мне клитор, приблизился к алтарю рядом с моей головой и, надавив на нижнюю губу, заставил открыть рот. Когда я повиновалась, его член коснулся моего языка и скользнул внутрь, не встретив сопротивления. Я с какой-то злой жадностью обхватила губами огромный твердый орган, заглотив его едва ли не по самые яички, а то, что не поместилось в рот, обхватила ладошкой. Миньон застонал, запрокинув голову назад, и начал двигаться, яростно и требовательно трахая меня. Я глухо стонала, одной рукой держа и направляя его член, а второй поочередно лаская свои твердые соски.

– Грязная ты шлюха! – зашипел мой бывший и судя по звукам снова попытался освободиться. Он что-то орал, отбиваясь от удерживающих его Миньонов, но я перестала прислушиваться, сосредоточившись на своем втором партнере, член которого прижался к моим ягодицам. Я знала, что за этим последует. Предвкушала, как он неумолимо преодолеет тугое колечко и войдет сразу на всю длину, коснувшись яичками нежной кожи между ног. Трахая мою попку, он будет хрипло и рвано дышать, потому что там у меня все невообразимо туго.

Я практически угадала. Не учла только, что для моей киски у него тоже кое-что припасено, пока не услышала тихое жужжание. Когда член Миньона ворвался, наконец, в святая святых, а вибратор коснулся клитора, я на миг задохнулась от слишком сильных ощущений, и тот, кто в это время трахал мой рот, снова протяжно застонал и, не удержавшись, кончил. Вытащив свой орган, он несколько раз провел им по моим губам, пока я слизывала остатки чуть солоноватого семени. Все, что не смогла проглотить до этого.

Со стороны Макса послышалось глухое мычание, и, повернув к нему голову, я увидела в его рту шарик кляпа. Похоже, кто-то услышал мое желание.

– Стояк у него сейчас просто каменный, – склонившись к моему уху и пощекотав его дыханием, сказал Миньон. – Что бы он там ни орал, увиденное его сильно возбуждает.

Я улыбнулась, чувствуя злую радость от всего происходящего. Вряд ли теперь у него повернется язык назвать меня поленом. Хотя, за пять лет мне доводилось слышать и не такое. И все же остается непонятным, что здесь делает Макс. Давно он здесь? Мой бывший – тоже клиент заведения? Или это часть испытания? А если так, то в чем оно заключается конкретно для меня? Доказать ему, что я на самом деле очень горячая штучка? Но после расставания я вычеркнула его из своей жизни и уж точно не намерена что-то ему демонстрировать. Умерла так умерла, как говорится. И пусть по его меркам это произошло не так давно, для меня все случилось как будто в прошлой жизни. Да я, похоже, даже успела заново влюбиться, доверчиво вручив окровавленные ошметки своего сердца тому, от кого так умопомрачительно пахло "Луи".

В моем понимании испытание – это преодоление чего-то, возможно, отказ от соблазна. Может, я должна была начать сопротивляться? Не поддаться желаниям своего тела, не отвечать так отзывчиво на ласки Миньонов? Или мое испытание – это Макс? Не просто же так его притащили в Сладкую Гвендолин? Кто ответит на все эти вопросы? И, самое главное, как я узнаю, что справилась?

Миньоны не читали мои мысли, поэтому один с тихими хриплыми выдохами вколачивался в мою попку, второй покрывал жадными поцелуями мою грудь. И снова я будто смотрела на это со стороны, как это было с Мастером. Нет, мне определенно было хорошо, и я уверенно двигалась к собственной разрядке, выгибаясь и подаваясь навстречу яростному напору своих любовников, но разум будто смотрел и анализировал все со стороны. Я честно попыталась вернуться в свое тело и полностью отдаться процессу, но вихрь мыслей, что кружились в голове растревоженным пчелиным роем, никак не отпускал. И как некоторые во время секса умудряются думать о чем-то отстраненном? Хотя, кому я лгу? Я и сама так частенько делала с Максом. Пока он удовлетворял свои потребности, не сильно заботясь о моих, я могла подумать о чем-то приземленном. Например, имитировать ли оргазм, или попробовать все же действительно получить разрядку? Составить мысленно список дел на следующий рабочий день, вспомнить недавно просмотренные фильмы. Да много было различных тем, и все они были одинаково далеки от секса. С Мастером так не получалось. С ним я думала только о нем, о его близости, о его горячей гладкой коже, о выпирающих тазовых косточках, по которым так хотелось скользить языком и пальцами.

Видимо, мысли о Мастере и его демонической ипостаси возымели должный эффект, и ощущения внезапно стали ярче и как будто острее. Вибратор сделал свое дело, и внутри меня расплескалось чистое удовольствие, растеклось по венам,