Мэгги Стивотер - Мэгги Стивотер Превращение Страница 64

— А ты не чувствуешь себя обманутой, потому что не превращаешься в волка? — спросил я.

Она опустила глаза на руку, опасливо лежавшую на животе, потом снова перевела взгляд на меня.

— Я всегда задумывалась, каково это. И всегда чувствовала себя какой-то неприкаянной. Ни с теми и ни с другими. Мне всегда хотелось… не знаю. — Она умолкла. — Ты решил вывести пылесос на прогулку, Сэм?

Появился Сэм, волоча за собой большой промышленный пылесос. Он отсутствовал всего-то пару секунд, но с его появлением комната озарилась, как будто эти двое были элементами, вспыхивавшими при приближении друг к другу. При виде неловких попыток Сэма втащить в комнату пылесос Грейс улыбнулась новой улыбкой, которую она явно приберегала для него одного, а он бросил на нее испепеляющий взгляд, полный подтекста, какой рождается, когда ведешь долгие разговоры шепотом в темноте.

Я вспомнил об Изабел. У нас с ней не было того, что у Сэма с Грейс. Даже близко ничего похожего. Не думаю, чтобы происходившее между нами могло бы перерасти во что-то подобное даже через тысячу лет.

Я порадовался, что оставил Изабел в постели, а потом совсем ушел из дома. Больно было вспоминать о том, что я отравлял все, к чему прикасался, но приятно было на этот раз отдавать себе отчет в своих действиях. Предотвратить взрыв было мне не под силу, но я мог, по крайней мере, научиться обуздывать последствия.

Мне стыдно было сидеть сложа руки в кресле, пока Сэм с Коулом прибираются. В обычных обстоятельствах я бросилась бы помогать. Ликвидировать такой разгром даже приятно, потому что в конце концов получаешь зримый результат.

Но сегодня у меня не было сил. Их хватало только на то, чтобы не давать глазам закрыться. Я чувствовала себя так, будто весь день боролась с чем-то невидимым и теперь оно начало одерживать надо мной верх. В животе перекатывалось что-то большое и теплое; я представила, как внутри переливается кровь. А еще мне было жарко, жарко, жарко.

Сэм с Коулом работали в безмолвном тандеме: Коул держал совок, а Сэм заметал на него крупные обломки, которые нельзя убрать пылесосом. Мне отчего-то приятно было видеть, как эти двое действуют в паре. И снова я подумала, что Бек, должно быть, увидел в Коуле что-то особенное. Не просто же так он привез в дом еще одного музыканта. Он не пошел бы на такой риск и не стал бы инициировать известного рокера, если бы у него не было на то веской причины. Может, он думал, что, если Сэму удастся сохранить человеческий облик, они с Коулом подружатся?

Было бы здорово, если бы у Сэма появился друг, на тот случай, если меня…

Перед глазами у меня стояло лицо Коула, когда он спросил: «А ты не чувствуешь себя обманутой, потому что не превращаешься в волка?»

Когда была младше, я представляла себя волчицей. Воображала, как убегаю с Сэмом в волчьем обличье в золотой лес, подальше от равнодушных родителей и суеты современной жизни. И потом, думая, что когда-нибудь лес навеки заберет у меня Сэма, я мечтала уйти вместе с ним. Сэм был в ужасе. Но теперь Коул наконец-то показал мне другую сторону медали. «Важное — это тот самый миг, другие волки рядом и то, что ты сам превращаешься в сгусток обостренных чувств».

Да.

Не все так плохо. Есть и награда. Возможность ощущать под лапами упругий лесной покров, видеть и обонять все с недоступной человеку остротой. Стать частью стаи, частицей дикой природы. Если я проиграю эту битву, может, это будет не так уж и ужасно? Разве это такая великая жертва ради того, чтобы жить в лесу, который я всегда так любила?

Вопреки всякой логике я вдруг подумала про стопку недочитанных детективов на полке у кровати. Мне представилось, как мы с Сэмом лежим на кровати, сплетясь в единое целое. Как он читает свой роман, пока я готовлю домашнее задание. Как мы мчимся в его машине, опустив стекла. Рука об руку гуляем по кампусу при колледже. Я мысленно увидела нашу квартиру, забитую всяким барахлом, кольцо у него на ладони, жизнь после школы. Жизнь Грейс.

Я закрыла глаза.

Господи, как же больно. Каждая клеточка моего тела болела, и ничего поделать было нельзя. Теперь, когда у меня не было выбора, лес перестал казаться таким манящим.

Я думал, она просто устала. В конце концов, день выдался не из легких. Я не говорил ничего, пока Коул не заметил.

— Она что, уснула под пылесос? — спросил он таким тоном, будто Грейс была маленькой девочкой или собачкой с трогательной привычкой спать под шум пылесоса.

Глаза ее были закрыты, дышала она как-то замедленно, щеки у нее раскраснелись, и меня вдруг охватило необъяснимое беспокойство. Потом Грейс приподняла голову, и сердце у меня забилось вновь.

Я взглянул на часы. Скоро должны вернуться ее родители. Нужно отвезти ее домой.

— Грейс, — позвал я; вид у нее был такой, как будто она собирается уснуть снова.

— А?

Она все так же полулежала в кресле, свернувшись калачиком и уткнувшись лицом в подлокотник.

— Когда, ты сказала, родители велели тебе вернуться? — спросил я.

Грейс вскинула на меня глаза, в которых внезапно не осталось ни капли сна, и по их выражению я понял, что она была не до конца со мной откровенна. У меня упало сердце.

— Они вообще в курсе, что ты уехала?

Грейс отвела взгляд; щеки у нее полыхали. Я никогда еще не видел ее пристыженной, и краска на щеках лишь подчеркнула болезненный вид.

— Я должна быть дома до того, как они вернутся с выставки. К полуночи.

— Тогда пора ехать, — сказал Коул.

На один безмолвный беспомощный миг мне показалось, что у нас с Грейс одновременно мелькнула одна и та же мысль: вот бы этот день не кончался! Вот бы можно было не расставаться, не укладываться порознь в две холодные постели. Но говорить об этом вслух смысла не имело, поэтому я произнес:

— У тебя совсем усталый вид; думаю, тебе действительно нужно поспать.

На самом деле мне хотелось сказать совершенно другое. Хотелось взять ее за руку, отвести наверх, в мою комнату, и прошептать: «Останься. Пожалуйста, останься».

Но тогда я стал бы именно тем, кем считал меня ее отец.

Она вздохнула.

— Я не хочу.

Я опустился перед Грейс на корточки и заглянул ей в глаза; ее щека все так же покоилась на подлокотнике кресла. Она казалась совсем юной и беззащитной; я и не подозревал, как привык к решительному выражению ее лица, пока оно не изменилось.

— Я тоже не хочу, чтобы ты уезжала, — отозвался я. — Но еще больше я не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Как думаешь… ты сможешь вести машину?

— Должна смочь, — сказала Грейс. — Она понадобится мне завтра. Ах да, завтра же нет занятий, у учителя библиотечный день. Значит, послезавтра.