Сколько стоит ваше сердце? (СИ) - Матуш Татьяна Страница 64

Марку показалось, что он услышал что-то важное. Что-то ключевое… но момент прошел, оставив крохотную зацепку, похожую на вылезший гвоздь в сапоге. Царапает, но до привала все равно не исправишь, остается не обращать внимания.

— Они придут говорить, — сказал Винкер, — должны будут прийти. Предложить почетный плен… или не слишком почетный, на что у них в этот раз фантазии хватит.

— И что? — удивился Райкер, — пошлю их еще раз.

— Я хотел просить. Мой генерал, можно я с ними поговорю? Все же это мой план.

— Хм. Я не против, сынок, но где тогда я? — Райкер с интересом уставился на стратега.

— Убиты, — Марк развел руками, — пали в неравном бою за родину и Императора. Положим вас на площади, на почетном месте. Лично найду кусок бархата, чтобы постелить. Красивый бархат, малиновый. Я его где-то видел, по-моему, на втором этаже в одном из сундуков, когда мы искали железо. А если ляпну что-нибудь не то, восстанете из мертвых — и дадите мне в зубы. Будет еще одна легенда, мало их у этого долбаного холма родилось, одной больше — даже не смешно.

Беда и Вейли, которые в начале его речи лишь обменивались легкими улыбками — в конце захохотали в голос.

— Дерзай, стратег, — махнул пятерней Беда, хотя никто его не спрашивал. И Вейли промолчал, что, как известно, означало согласие.

Райкер еще немного подумал. И медленно кивнул.

…Рыжик достал дудочку. Самую обычную дудочку, которые вырезают из длинных тростниковых стеблей ребята, чтобы баловаться по ночам, издеваясь над соседями и собаками: звук у этих дудочек мерзопакостный.

Солнце, стряхивая с себя остатки облаков, медленно и вальяжно усаживалось в море, словно аристократ-сибарит в вечернюю ванну. Остриженный холм топорщился остатками строений.

Поддувал свежий ветер, но за стеной воздушных щитов он почти не чувствовался. Марк поймал себя на том, что ему… нормально. Не хорошо, не плохо, не страшно, не горько. Ему нормально. Почти как дома, в казарме. Или еще раньше, в приюте Змея.

Выходит, он все же был прав в своем желании непременно попасть в армию — именно здесь ему и было самое место?

Рыжик поднес дудочку к губам. Винкер поморщился, но, как оказалось, зря. Вместо привычного простуженного кошачьего мяуканья в прохладном воздухе разлилась мелодия… Ну, конечно, не совсем мелодия, какую мелодию сыграешь, имея всего три прорези?

Тихая и такая же душевная, как комариное вззз — она нарушила что-то в прохладном вечере. С хрустом ломая спокойствие и мир, простенькая мелодия из четырех нот, выбралась за линию щитов и полетела… Куда?

Сосредоточенное лицо Рыжика убеждало — летит туда, куда надо и все сделает правильно. Но Марка не покидало ощущение, что происходит что-то нехорошее. И мелодия эта — нехорошая, и слушать ее не стоит.

Иррациональное ощущение. Абсолютно дурацкое. Что может быть плохое от музыки? Пусть даже от плохой музыки?

Марк оглянулся — и с изумлением увидел лица: своих товарищей, наемников Беды, гвардейцев. Самые обычные лица, в которых не было… чего? Они не спали, но и не бодрствовали тоже. Они были — но в то же время их не было.

Усилием воли Марк подавил желание выхватить клятую дудочку и переломить ее в руках. Наверное, Рыжик знал, что делает. Но, Бездна — как же это было отвратительно.

Наконец, колдовство, вроде бы закончилось. Дудочка замолчала. Рыжик отнял ее от припухших, покрасневших губ, аккуратно обтер рукавом и убрал в специальный полотняный мешочек.

Вокруг царила ненормальная тишина, даже часовые на посту таращились стеклянными глазами на яркую серебряную луну, проглянувшую сквозь облака.

Рыжик встретился взглядом с черными глазами Марка.

— Что это было?

— Пробуждение, — пожал плечами парень.

— Что-то не похожи они на пробужденных, — Марк мотнул подбородком, — скорее наоборот.

— Это скоро рассеется. Такой побочный эффект.

— А на меня почему не подействовало?

— У тебя, наверное, слуха нет. Это бывает — чувство ритма хорошее, поэтому ты танцуешь здорово. А слуха нет.

— Почему это так неприятно?

— Так мы же не змеи, — пожал плечами Рыжик, — им вот, нравится.

— Но, постой, змеи ведь глухие. Они ничего не слышат, это точно…

— Они чувствуют вибрацию. Она передается по земле. Поэтому мелодия для них так притягательна — они воспринимают ее как-то по-другому.

— Жуткое дело, — мотнул черными вихрами Марк.

— А то! Диктат воли вообще штука пакостная, не люблю его. Но — полезен. Мышей, например, выгонять. — Посмотрев на вытянутое лицо стратега Рыжик тихонько засмеялся, — не бери в голову. Пойдем спать. Завтра денек будет — боги удивятся.

— Это точно, — кивнул Марк и с огромным облегчением отметил, что абсолютно одинаковое обалдение на лицах бойцов сменяется живыми чувствами. Разными, не всегда приятными — но вполне человеческими.

Глава 22 РУБИНОВОЕ ПЛАМЯ

Очередные "бродячие артисты" пожаловали, едва рассвело. Марк только успел проверить караулы, как загудели мерзопакостные дудки… Наверное, до конца жизни он теперь будет ненавидеть духовую музыку.

Встретились, уже по традиции, у арки. Сердце все так же ровно билось в голубой, дрожащей паутине.

На этот раз явилась другая парочка: крепкий, рано поседевший мужчина средних лет и молоденький пацан, вроде рыжика. Тот таращился на все вокруг с любопытством, хлопая голубыми глазами.

Винкер одернул себя. Не время для жалости. Не важно, сколько лет врагу. Взял в руки оружие, значит — солдат, подданный Серой Госпожи и ей же обещанный. Не важно, какой у него взгляд. Этот мальчик, возможно, уже стрелял в подданных Империи, или еще будет стрелять. Если уйдет живым от этого холма — что вряд ли.

На этот раз Марк и в самом деле постарался продумать если не все, то — на шаг дальше, чем бритые.

Он вышел вперед, заложив руки за спину, неосознанно копируя генерала Райкера. Рядом пристроился Беда. Вейли от этой чести отказался. Заявил, что ему, полковнику и наследному графу невместно изображать пажа при юнце с блестящими нашивками (нашивки не блестели, но метафору Марк понял).

А Беда сказал, что ему интересно во-первых, и глубоко и искренне плевать, что о нем подумают его будущие деньги — во-вторых.

И теперь они стояли друг напротив друга и смотрели глаза в глаза.

— Ты — командир? — спросил старший, жестко щурясь.

— Винкер. Стратег.

— Не молод? Где старик?

Марк повел подбородком туда, где, рядом с телами, подготовленными для погребения, торчали здоровенные сапоги генерала… От малинового бархата Райкер отказался, обошлись обычной парусиной.

Фиолец кивнул. Мальчик продолжал откровенно пялится на проекцию сердца, похоже, что больше его в этой жизни не интересовало ничего. Винкер мысленно хмыкнул — фанатик виден за десять миль. Этого несло от магии.

— Нас восемь тысяч, — громко, значительно произнес старший.

"По моим сведениям — меньше. Либо ты плохо считаешь, либо хорошо врешь."

— Вижу.

Их и в самом деле было видно — бритые встали лагерем прямо у холма, окружив его так плотно, что не проскочила бы и мышь.

— Вас — в десять раз меньше.

"Точно — плохо считаешь… Пять тысяч разделить на одну — ни демона не десять."

— Мы раздавим вас, как слуга — змею, заползшую сад господина.

"Поэт, что — ли? Или его так впечатлили наши маленькие ползучие друзья?"

Змеи, призванные Рыжиком, атаковали лагерь бритых как раз после того, как пацан сыграл на своей дудочке. В зеркале было интересно наблюдать, как носятся в панике люди и кони, падают палатки, опрокидываются стойки с оружием…

Скольких бедные твари покусали с испугу, разглядеть не удалось. Но, похоже, не мало. Потому что фиольцы тут же, ночью, свернули лагерь и двинулись маршем к Южному. Все, как предсказал Беда. Наемнику можно было палатку на рынке открывать, озолотился бы. Впрочем, судя по доспеху и оружию, он и так не бедствовал.