Шерри Томас - Пылающие небеса (ЛП) Страница 64

В глубине сердца Иоланта начинала понимать, что ее судьба и вправду предначертана на звездах. Но все еще казалось совершенно невозможным набраться храбрости для встречи с Лиходеем – ей, которая вела такую скромную жизнь и занималась лишь благополучием собственной семьи.

Особенно, если принц прав насчет своей смерти.

После его кончины клятва перестанет их связывать. Иоланта сможет выбраться из этой безумной авантюры, забрать, если получится, учителя Хейвуда и исчезнуть.

И ничто ее не остановит.

Кроме осознания, что принц отдал этому делу свою жизнь, а она все бросила.

Не говоря уже о вопросе, который замаячил где-то на задворках сознания: если Иоланта окажется в силах свергнуть Лиходея, сможет ли она существовать, так и не попытавшись? Просто сохраняя в безопасности себя и учителя Хейвуда в каком-нибудь уголке Лабиринтных гор, пока миссис Нидлз и бесчисленные ей подобные гниют в тюрьмах Атлантиды?

Сможет ли ужиться с собой, трусихой, пока мир пылает?

Как известно всем, читавшим хоть один комический рассказ (с сюжетом, основанным на недопонимании), случайно услышанная часть разговора может привести к катастрофически неверным выводам без знания контекста.

Именно поэтому те среди предсказателей, кто видит будущее долгими непрерывными кусками, считаются гораздо более одаренными, чем те, кому открываются лишь краткие мгновения, поскольку, интерпретируя случайные обрывки, гораздо легче ошибиться – если в них вообще удается хоть что-то разобрать.

Еще реже встречаются провидцы, способные неоднократно узреть одни и те же события в будущем, что позволяет им с каждым повтором яснее понимать суть и замечать детали происходящего. Подобные видения становятся наиболее однозначными указателями на непредсказуемых иначе изгибах дороги времени.

Из книги «Когда прольется дождь и много ли: видения ясные и простые»

Глава 18

Иоланта проснулась, шипя от боли. Пальцы будто раздулись втрое, а кожа разрывалась от напряжения.

Но все выглядело по-прежнему. Она озадаченно уставилась на свои руки, а когда стиснула кулаки, суставы запротестовали. Иоланта еще несколько раз сжала и разжала пальцы. Неудобство довольно быстро прошло, оставив после себя лишь удивление.

– Что случилось? – спросил с дивана принц хриплым со сна голосом.

– Ты проснулся. Как голова? Хочешь, найду тебе что-нибудь на завтрак?

– Не надо завтрака, спасибо. А моя голова – ужасно, но это в порядке вещей. Что случилось с тобой?

– Не знаю. Минуту назад у меня болели руки, но сейчас все прошло. Побочный эффект переоблачения?

– Нет, но это может быть побочным эффектом того, что ты преодолела превратное заклятье.

– Какое превратное заклятье?

– Которое на тебя наложили раньше, чтобы заставить поверить, будто ты не можешь управлять воздухом.

– Может, я просто поздно развила эту способность.

Принц покачал головой:

– Я видел письмо твоего опекуна к тебе и...

Иоланта вздернула бровь. Она никогда не предлагала ему почитать это письмо.

– Ладно, ты уже знаешь, что я нещепетилен.

Она вздохнула:

– Продолжай.

– Вот его точные слова: «Интересно, как проявится твоя сила? Повернешь ли ты вспять речку Деламер? Устроишь ураган в погожий солнечный денек?» И это говорит мне, что уже в раннем детстве ты обладала властью над воздухом.

– Но я думала, нельзя наложить превратное заклятье, если объекту уже что-то известно.

– Власть над воздухом замаскировать легче всего. Сложновато объяснить внезапное появление огня или воды или камни, вылетающие из стены. Но в движении воздуха всегда можно обвинить ворвавшийся в окно ветер. И таким образом опекун мог объявить тебя стихийным магом третьей степени, гораздо менее приметным.

– Но если все так, я все равно не понимаю, почему мои руки должны болеть сейчас, после того, как я преодолела заклятье.

– Сделай что-нибудь с воздухом. Всколыхни занавески.

Она попыталась, но занавеска сдвинулась лишь самую малость.

– Не понимаю. Прошлой ночью я раскачала целый светильник.

– Сейчас ты не в чрезвычайной ситуации. Превратное заклятье, действовавшее на тебя так долго, непросто удалить полностью. Но ты уже зашла гораздо дальше, чем раньше. Очевидно, боль – это физическая демонстрация потенциала, который ты открыла, борясь с остатками заклятья.

Иоланта снова попыталась раздуть занавески. Результат оказался ненамного более впечатляющим. Она-то думала, что с этого момента контроль над воздухом станет легким и абсолютным.

– Так что мне теперь делать?

– Больше тренироваться. Вся стихийная магия – это разум против материи. Ты должна больше стараться. – Принц сел и вздрогнул от боли. – Все мы должны стараться изо всех сил.

* * *

Миссис Хэнкок встретила его своей обычной милой улыбкой и в обычном мешковатом темном наряде:

– Ваше высочество, не пройдете ли в мою гостиную?

Тит ухватился за перила – она поймала его в самом низу лестницы.

– Да что с вами, атлантами? Разве вы не видите, что у меня жуткая головная боль?

Он не лгал: в голове как будто орудовали немаги – ломами и кувалдами. К тому же он ослабел от голода, поскольку со времени допроса в рот ничего не брал, кроме чая.

– Я бы и не подумала помешать вашему высочеству, если бы не дело жизненной важности, – невозмутимо сказала миссис Хэнкок.

– Кто хочет меня видеть?

– Исполняющий обязанности инквизитора, сир.

– Кто такой, полымя его возьми, исполняющий обязанности инквизитора?

– Его имя – Баслан.

Баслана обычно называли не И.О. инквизитора, а вице-проконсулом или что-то в этом роде. Тит потер виски.

– Властитель Державы уже недостаточно важен для лакея Лиходея? Я должен встречаться с лакеем лакея?

– Вы так добры, ваше высочество, – пробормотала миссис Хэнкок, протягивая руку и поправляя рамку с вышитым ирисом, сдвинутую беспечным мальчишкой.

Она провела Тита в строгую гостиную с непокрытым полом, жесткими креслами и отсутствием даже следа цветочков, обожаемых миссис Долиш. Зато на ящиках комода были вырезаны стилизованные изображения вихря. Не обращая внимания на стены и мебель, в гостиной висел спектральный образ Баслана – эту часть атлантийской магии величайшим волшебникам Державы еще предстояло скопировать.

Когда Тит вошел, изображение щелкнуло. Тит плюхнулся в ближайшее кресло и прикрыл глаза рукой – солнечный свет, струившийся сквозь окно миссис Хэнкок, обжигал сетчатку подобно кислоте.