Ведьмина генетика (СИ) - Либрем Альма Страница 65

— Я останусь, — прошептала Белла. — Если б не я, ты бы не согласился на все это, правда? Если нам суждено пройти этот путь вместе, нет смысла оттягивать неизбежное. Если принцессу все равно заставят выйти замуж, то, знаешь, она предпочтет молодого и симпатичного короля, а не какого-нибудь старого дурака вроде ди Маркеля.

— Ну, ди Маркель тебе уже не грозит, — хохотнул принц.

— Ничего страшного. Молодой король все равно лучше, — отозвалась Белла. — Хотя, если ты вдруг передумаешь, какой-нибудь артефактолог, мэтр Мартен де Крез меня тоже устроит. Ну, мало ли…

Но Мартен не позволил себе фантазировать на эту тему. Он привлек Беллу к себе и поцеловал ее в губы быстрее, чем она успела возразить или что-нибудь придумать.

Витать в облаках изредка, может, и приятно, но лучше обеспечить себе нормальную жизнь на земле, чтобы не сбегать в сны каждый раз, когда будет подходящая возможность…

Эпилог

В этот раз зал выглядел совершенно иначе. Все же, одно дело, когда женится принц, который когда-нибудь, в далеком будущем, унаследует все-таки престол, а совсем другое — когда это свадьба молодого короля, который совсем скоро станет и правителем Халлайи, когда отец его будущей жены отречется от престола.

Мартен, впрочем, не замечал этого. Все перемены, которые случились вокруг него, казались ему чем-то фоновым и, признаться, не особенно значимым. Он не мог уделить достаточно внимания украшенному тронному залу, буквально сверкающему от множества свадебных украшений, а алтарь остался точно таким же, да и священнослужителя пригласили того же самого.

Единственное, что для Мартена всерьез изменилось — это то, что его родители теперь стояли рядом с остальными гостями, пусть и в первых рядах, как люди куда более значимые. Отец без короны казался совсем другим, словно обновленным. Принц помнил, что произошло, когда он впервые увидел Лиара после своего возвращения. Бывший король Рангорна осунулся, был бледен и без конца ходил вокруг собственной короны, но не решался прикоснуться к ней. Ирвин потом объяснил Мартену — Лиар пытался, но так и не смог решиться вновь предстать пред своей страной в качестве правителя. Слова Акрена подействовали в первую очередь не на символы власти, а на людей, да и на самого Лиара тоже. Они лишили его уверенности, заставили осознать — чтобы быть королем, нельзя просто хотеть этого. Нельзя просто носить корону на голове.

Короны надо быть достойным.

Мартен, к примеру, до сих пор не считал себя таковым.

Тот самый камень преткновения, сияющая драгоценными камнями корона стояла на алтаре. Рядом с нею была и вторая, парная, предназначенная для его молодой супруги — такая же роскошная, совсем не та, что ее носила мама.

Корона Халлайи.

Принц не знал, как поступит отец Мирабеллы, решит ли он еще несколько лет править собственной страной или отдаст ее дочери, а точнее, ее будущему мужу, уже сейчас. Белла ничего ему не сказала, может быть, не хотела, чтобы на Мартена упал еще больший груз ответственности, но уже того, что он сейчас увидел, оказалось вполне достаточно, чтобы понять: им некуда отступать. Родители не хотели больше быть обладателями этой ниши.

Мартен не сразу понял, что тот мужчина, стоявший по правую руку от его отца, полноватый, высокий, с чуть раскосыми глазами, был королем Халлайи. Уже бывшим, ведь корона, стоявшая на алтаре, принадлежала не принцессе Халлайи, а ее королеве.

Знала ли Белла? Была ли к этому готова? Наверное, ждала этого, понимала, что ее отец если не сейчас, то уже совсем скоро сдастся, не выдержит всего того, что требуют от власть имущих.

Гостей на сей раз было намного больше — ведь подготовка длилась несколько месяцев, им с головой хватило времени для того, чтобы позвать всех, кого надо. Казалось, для Рангорна это было первым и единственным прецедентом его, Мартена, свадьбы, а та неудачная попытка стерлась из их памяти. Может, и вправду стерлась? Постарались королевские маги, чтобы не было нежелательных последствий, или люди сами забыли, не придали тому, что так и не случилось, ни малейшего значения?

Мартен в последний раз тоскливо посмотрел на священнослужителя и короны, лежавшие на алтаре. Еще несколько минут, и ему придется навеки забыть о статусе принца. Он станет королем Халлайи, ее правителем. Отступать некуда, остается только смотреть вперед.

…Вновь зазвенели колокольчики, всегда сопровождавшие будущую королеву, когда она входила в зал. Дверь распахнулась настежь, и Мартен, прежде чем решился посмотреть на Беллу, поймал уверенный взгляд Ирвина, на сей раз стоявшего среди гостей, а не среди стражи, заметивший улыбающуюся Лилиан — опять подумал, действительно ли она так похожа…

Похожа. И если б возвращение Акрена Шантьи прошло неправильно, то она бы уже здесь не стояла. И самого Мартена тоже тут не было бы.

Только потом он наконец-то решился поднять взгляд на Беллу.

Она тоже выглядела совершенно иначе, чем на той, самой первой их свадьбе. Мартен даже не сразу понял, что конкретно изменилось, заметил только, как сияли счастьем ее глаза — из них исчезла та самая мерзкая, вызывающая у него отвращение обреченность. Появилось что-то иное, светлое, наполненное счастьем… Белла больше не была жертвой Халлайи, обычаев, которые ей навязывали с самого детства, не напоминала и ту полную отчаянья ведьму, которой все равно, с кем убегать, лишь бы подальше от герцога ди Маркеля. Теперь она впервые за долгое время была настоящей от начала и до конца.

Подумать только, а ведь с этой, настоящей Беллой он практически не был знаком. Больше не осталось и следа от испуганной, растерянной девочки, ей на замену пришла уверенная, сильная женщина.

Он наконец-то понял: вот что объединяло его Беллу и далекую, многими уже забытую Карен Шантьи. То, что они обе выстраивали свою, желанную жизнь, не оглядываясь на какие-то условности, они шли к мечте, не думая об осуждении и о том, что в спину будут кричать им люди. И Мартену очень бы хотелось научиться и самому быть таким. Свободным от условностей, не ограниченным какими-то глупыми предрассудками, окружавшими его прежде.

…Ее платье было белоснежным, как и полагается платью невесты, и будто невесомым. Белла отказалась от королевской пышности и остановила свой выбор на легкой, тонкой белой ткани, без вышивки, без драгоценных камней, сверкающих в переплетении узоров. Оно было простого кроя, даже без пышной юбки, облегало тонкую девичью фигуру, только подчеркивая достоинства. Меньше всего сейчас Белла напоминала халлайнийку с их любовью к яркости, демонстрации доступной роскоши. Платье — всего лишь оправа для настоящего бриллианта, женщины.

Ее украшали не дорогие наряды и пышные прически, а любовь и свобода, с одинаковой силой полыхающие в глазах.

Должно быть, Белле пришлось долго отвоевывать свои права даже на это свадебное платье, на то, что она распустила волосы, позволяя им волнами спадать по плечам, вместо того, чтобы позволить заплести диковинные косы, уложить их в нечто, способное причинить ужасную головную боль, утыкать сверкающими шпильками.

Но оттого, что она выглядела так просто, Белла не стала менее красивой. И Мартен знал — кто б ни пришел сегодня к нему на свадьбу, он все равно не сможет отвести взгляда от своей будущей жены. Невольно, не до конца понимая, что происходит, он взял ее за руки и проигнорировал тихое шипение священнослужителя, призывающего будущего короля Рангорна вести себя в соответствии с протоколом.

Какая разница, как принято, если он будто еще раз, повторно влюбился в свою будущую жену? Смотрел на нее так, словно впервые в жизни увидел?

Белла улыбнулась и в ответ сжала его пальцы. Она не произносила клятв, не сказала ни слова, только подошла настолько близко, насколько вообще позволяли правила приличия, и заглянула в синие глаза Мартена. В ее взгляде плескалось счастье, наслаждение и радость — Белла брала от этого вечера все, что он был ей должен, каждую положительную эмоцию, каждую улыбку, каждый миг.