Дарья Кузнецова - Симбиоз Страница 67

Не знаю, симбионт помог или в какой‑то момент организм решил воспользоваться кратковременной иллюзией спасения, но я в конце концов забылась нервным поверхностным сном. Снилась мне предсказуемо всякая гадость, заставлявшая то и дело просыпаться и уже с облегчением обнаруживать себя в неизменном положении. Может, если бы я нормально легла и вытянула ноги, был шанс заснуть крепче, но я сознательно этого не делала. Вообще боялась пошевелиться; казалось, стоит закрыть глаза, и именно тогда случится всё самое ужасное. Очень хотелось встретить неприятности лицом к лицу, а не обнаружить себя, проснувшись, в этих самых неприятностях по уши.

Хотя, нет. По уши я была в них сейчас, а всё то, что могло бы случиться, погребло бы меня с головой.

Что это пробуждение отличалось от предыдущих, стало понятно сразу: очнулась я от собственных слёз и ощущения, что мою голову разрывают на части. Несколько бесконечно долгих секунд задыхалась от боли и отчаянья, а потом через эту стену начали просачиваться и другие ощущения. Тоска. Чувство вины. Ощущение потери чего‑то важного, нужного, основополагающего; даже не опоры под ногами, а самой сути и цели жизни.

Далеко не сразу я сообразила, что эти эмоции принадлежат не мне. Мои собственные страхи и тревоги в первое мгновение просто потерялись в этой лавине.

Встревоженная, поспешила обратиться к симбионту с вопросами, и вскоре получила исчерпывающий ответ: мы взлетели. Пока ещё не покинули атмосферу планеты, но поднялись существенно выше города, название которого я так и не удосужилась узнать.

И теперь уже не узнаю.

Глава девятая

в которой высшие силы обретают конкретное лицо

Я всегда думала, что самое страшное, что со мной может случиться, — это гибель родных. Перспектива собственной смерти никогда не казалась настолько же чудовищной. В конце концов, мертвецу уже нет никакой разницы, что там происходит в мире с совсем недавно ещё дорогими ему существами и его бренной оболочкой. Но этот страх был застарелый, привычный. К голове дяди Бори никто на моих глазах не приставлял бластер, Ванька не падал на потерявшей управление леталке, тётя Ада не истекала кровью на моих руках; только в страшном сне или воображении. Я отдавала себе отчёт, что всех рано или поздно не станет, и, как любой нормальный взрослый человек, примирилась с этой мыслью.

Даже нападение чёрных клякс на «Лебедь» было почти нестрашным. Во всяком случае, в сравнении с теми эмоциями, которые я испытывала сейчас: обречённостью и наполненным ужасом пониманием, что вот это — всё, конец.

Будь проклят тот момент, когда я узнала об ограниченности возможностей местных кораблей! Если бы не эти знания, у меня до самого конца оставалась бы надежда и, может быть, было бы легче.

А потом страх вдруг перегорел, потух, и осталась одна только всепоглощающая усталость и безразличие. Усталость от всего и сразу — от жизни, от собственных недавних дурацких метаний, от прежних надуманных проблем и этого самого страха. Хотелось, чтобы всё поскорее закончилось, но просить мазура прекратить это самое «всё» прямо сейчас я не спешила. Не знаю, почему; вместе со страхом перегорела и надежда, и вера в чудеса. Наверное, просто не вспомнила об этом простом выходе. Или мешал сделать последний шаг пресловутый инстинкт самосохранения, оказавшийся слишком сильным. Или я оказалась слишком трусливой для этого?

Некоторое время я сидела, прислушиваясь к неприятным ощущениям в затекших конечностях и тоске мазура, а потом дверь открылась и на пороге появилась привычная уже чёрная клякса.

На мгновение сердце замерло, будто я упала с большой высоты, а потом вдруг заколотилось нервно и часто — часто, когда чёрная плёнка расступилась, обнажая знакомое лицо.

Сур не успел и рта раскрыть, когда я сорвалась со своего места и оказалась рядом с ним. Обхватила обеими руками, прижимаясь к твёрдой броне, роль которой сейчас выполнял симбионт мужчины, уткнулась лицом в широкую грудь и судорожно всхлипнула от облегчения: это был не сон. Сур действительно стоял здесь, живой и настоящий, совсем так, как я мечтала пару часов назад.

Подозрения и мысли о невозможности подобного появления возникли с опозданием. А вдруг это не он, а обманка? А вдруг он на самом деле с ними заодно?!

— Всё хорошо, — убеждённо проговорил мужчина, неловко меня обнимая. — Всё позади.

Откуда‑то извне пришла волна чужих эмоций — приглушённых, тусклых, совсем не похожих на чувства симбионта. Тепло, неуверенность, растерянность, облегчение, забота, беспокойство, что‑то ещё… Ощущение было мимолётным и быстро прошло. Показалось? Или мне удалось через мазура уловить часть эмоций мужчины? В голове промелькнули смутные сумбурные обрывки воспоминаний о способе выживания местных патрульных и предположения, как именно этот контакт мог получиться, но вскоре их смыло несколько запоздалым чувством радости.

Какая, в сущности, разница, что это было? Главное, он всё‑таки пришёл. Сумел, не бросил, пришёл — сам, не поручил кому‑то другому.

— Я так испугалась, — жалобно всхлипнула я, пытаясь прижаться крепче, а ещё лучше — спрятаться у него под мышкой от всего и сразу. — Он сказал, что я… что за меня… что меня…

Очень хотелось выплеснуть свой страх, выговориться, рассказать, как мне было плохо, и как я рада, что он пришёл, только слова застряли в горле. Дыхание перехватило от подступивших слёз облегчения.

— Чш — ш, не надо, забудь, — тихо произнёс Сур, обнимая меня крепче, и мягко погладил по голове. Я уже вполне отчётливо ощутила эмоции. Его эмоции. Растерянность и искреннее удивление — знать бы ещё, чему? — а следом — беспокойство и, кажется, нежность. — Пойдём, нечего тебе здесь делать.

Прозвучало несколько раздражённо, а потом — я глазом моргнуть не успела! — мы уже оказались в жилом блоке внутри космического корабля. Вряд ли того же самого, что увёз нас с Мирры, но совершенно неотличимого.

— Теперь ты в безопасности, — проговорил мужчина и как будто вознамерился отстраниться.

— Стой! — испуганно воскликнула я, вцепляясь в него изо всех сил. — Не уходи, пожалуйста! То есть, я понимаю, что ты, наверное, нужен там, но я… мне…

— Где — там? — уточнил он.

— Ну, там же захват корабля, всё такое… — несколько растерялась я от такого вопроса.

— Корабль садится на планету, — успокоил меня Сургут. — Не волнуйся, их всех уже поймали.

— Но… как?! Ваши корабли же не могут подниматься настолько высоко…

— Не могут. Зато они способны создавать локальные проколы пространства и перемещать своих пассажиров на небольшие в космических масштабах расстояния с высокой точностью, — спокойно пояснил он. — Этого было достаточно.