Сердце степи (СИ) - Иолич Ася Страница 68

Аслэг повернулся и внимательно посмотрел ей в глаза, потом - на подъезжающих братьев.

- Доброе утро, господин Аслэг, - сказал Вайшо, вежливо кланяясь. - Ул-хас Бутрым в добром здравии. Надеюсь, новости у вас хорошие? Смотрю, кое-кто приехал встречать тебя раньше нас.

- У меня хорошие новости. Мы нашли их и взяли двоих живыми. Они разграбили ещё один хасэн, пока мы добирались до границы. Их везут сзади.

- Зачем? - шепнула Камайя. - В тюрьму?

- Там были девочки, - сказал Аслэг, немного помолчав. - Ты хочешь знать? Я не хочу рассказывать тебе.

Свайр с ужасом смотрел на него, да и Вайшо словно подрастерял обычную спесь.

- В шайке ещё были парни из южного хасэна. Я не знаю, как они присоединились к бандитам. Надеюсь, больше ни у кого не возникнет желания бросать хасэн ради лёгкой наживы. Или ты не согласна, Камайя?

Пальцы дрожали. В груди тоже дрожало, и перед глазами было лицо Велв, белое, бескровное, и её тонкие пальцы, сплетённые на груди. «Он сбежал вчера. Мы не успели поймать». Подруга, любимая, подруга с колыбели. Велв было почти десять, и её улыбка снова разорвала сердце, но боли спустя столько лет не было, как и тогда: тогда она пришла позже. Теперь же - только ненависть, тупой, раздирающий гнев.

- Оскопи их, - хрипло сказала Камайя, сжимая в пальцах ткань его халата. - Отрежь им всё, что можно отрезать, по очереди. Пусть это видят все, и они тоже видят.

Свайр дёрнулся, будто обжёгшись, а Вайшо вдруг засмеялся, и этот смех погасил в памяти улыбку Велв, собирающей на склоне побеги шемге для супа, оставив только облик того сбежавшего каторжника, каким она представляла его себе тогда.

- Похоже, лев нашёл себе львицу под стать, - со смехом сказал Вайшо, и Камайя вздрогнула от омерзения. О чём он говорит?

- Да уж, - хмыкнул Бакан. - Под стать.

Тело Аслэга словно окаменело под её пальцами. Он медленно расправил плечи и повернулся к Бакану.

- С тобой у меня будет отдельный разговор, - сказал он так же медленно. - Не советую дерзить мне, Бакан. Я предупреждал тебя, что моё терпение имеет границы. Поезжай в город. Не хочу видеть тебя.

Камайя гладила его руки, сняв рукавицу, и Кезер не спеша шагала к городу мимо шатров стойбища.

- Доброго утра, госпожа!

- Господин Аслэг! С возвращением!

- Госпожа Камайя, здоровья тебе!

- Госпожа, здравствуй!

- Я смотрю, ты времени зря не теряла. - Аслэг перекинул ногу через шею Кезер и спрыгнул, протягивая руки к Камайе. - Иди ко мне, лисица.

Он поставил её на землю и улыбнулся. Камайя смотрела на него, заросшего, небритого, наконец убравшего волосы в косу, и не могла сдержать улыбку.

- Пойдём, - сказал он.

91. Кам.Сперва ты, потом керме

Он вёл её за руку по переходам и галерейкам, мимо здоровающихся слуг. Камайя сжимала его пальцы, пряча улыбку в мех плаща, а взгляд - в ресницы. Она перешагнула порог, в его руки, к его губам, слыша лишь шум крови в ушах и его шёпот, путаясь пальцами в завязках его одежды, на которые она не смотрела, не в силах оторваться от его поцелуев, отстраниться от мускуса и трав.

- Ты ещё прекраснее, чем в моей памяти, - сказал Аслэг, сжимая её шею.

Камайя прижалась к нему, кончиками пальцев провела по коже.

- Я скучала. Тебя не было очень, очень долго.

- Теперь я с тобой. Мне нужно привести себя в порядок. Я несвежий с дороги. Зато у меня есть кое-что свежее для тебя.

Камайя приподняла голову. Керме лежали на блюде, маня оранжевыми боками, но даже свежие керме не могли сравнится с Аслэгом, пусть и несвежим, как он сказал о себе, и она покачала головой.

- Нет. Сперва ты, потом керме. Я слишком долго ждала.

Молочно-белые опалы и чёрная блестящая коса, дым и его пальцы в нём, на шее, на груди, на животе, и этот запах, от которого голова кружилась, а сердце сбивалось, и простыни тоже сбились, смялись, как мысли. Он смеялся, дразня её, не давая поцеловать, и Камайя придавила его к постели всем телом.

- Попалась, - сказал он ей на ухо, крепко сжимая руками, и из этой ловушки вырываться совсем не хотелось.

Керме ронял капли мутного сока на кожу. Капли эти были сладкими. Аслэг провожал глазами те, которые падали на грудь и скользили ниже, и кожа горела под его взглядом, а после - под губами.

- Мне нужно идти. Мне нужно было идти сразу, как я приехал, но то, что ты встретила меня, лишило меня воли. Тан Дан привёл тебя через весь мир ко мне, а потом разлучил на два месяца, и это было жестоким испытанием.

Камайя трогала кончиками пальцев его отросшую бороду и сдерживала улыбку.

- Твои глаза смеются. - Аслэг весело наморщился. - Ты смеёшься надо мной или от радости?

- От радости. Поцелуй меня ещё раз, и я пойду. Ты, наверное, голодный.

- Очень. Ступай. - Поцелуй был слишком хорош, и его пришлось повторить. - Не гаси этот огонь… По ночам холодно. Будем греться.

Дым плаща и дым волос, и запах на её коже. Значит, это не притирания или духи: он сам так пахнет. Это сводит с ума. Камайя шла к шатрам, пряча от холода припухшие губы в меху плаща, и свежий воздух постепенно возвращал мысли, которые разлетелись в тот момент, когда между белым и серым показалась Ворона.

- А мы гадали, придёшь ты сегодня или нет. - Слова Нуун были как уксус, и лицо было таким же.

- Я задержалась на прогулке, - пожала плечами Камайя. - Встретила отряд. Они поймали тех бедовых…

- Нам уже рассказали. - Тинхэн рассматривала ногти. - Можешь не лгать.

Камайя скинула плащ. Дверь открылась. Служанка Иймэт, маленькая, почти как Алай, внесла дрова, а потом пришла ещё раз, с большим заварником. Очаг трещал между двух опорных столбов, и Нуун за полупрозрачной занавеской стояла, разведя руки, обнажённая, пока смуглая служанка покрывала её кожу смесями ароматных масел.

- Вечером будет пир. - Иймэт смотрела на неё через отражение в большом серебряном зеркале.

Камайя кивнула. Служанка сыпала травы в заварник, и это напомнило ей о травах, других, тех, что сгорели в пламени в комнате Аслэга. Цветочный запах притираний Нуун унимал бьющееся в груди, возвращая на землю, покрытую цветами, обрывая полёт, и Камайя потрясённо сидела, уставившись на свои ладони, что пахли мускусом и керме. Что она натворила? Как можно было так рисковать? Это слишком! Что делать теперь? Каждая встреча с ним будет риском, громадным риском! У неё нет трав… Аслэг не будет осторожным, он мечтает о сыновьях, и ей не отговориться ничем! Это перечеркнёт все её планы, а то, о чём говорила Аулун, вообще может стоит ей жизни! Рикад говорил, что в Валдетомо могут взяться за такое при наличии веских причин, и причины у неё были, но до Валдетомо отсюда добираться почти три месяца, и даже там не возьмутся за это - пока она доедет, будет уже слишком поздно что-то делать!

- Госпожа, ты опять бледная, - сказала Вирсат, с беспокойством глядя на неё. - Выпей оола, я принесу тебе поесть.

- Нет. Хочу ачте. Крепкий.

Мелкие листочки на дне её прозрачной стеклянной чашки кружились в танце, перегоняя друг друга, перегоняя мысли. Нужно встретиться с Руаном, попросить его найти других лекарей… Возможно, кому-то ещё известны такие травы. К дворцовым обращаться нельзя, а в стойбище были ещё лекари, но они больше походили на эным и верили скорее не в силу трав, а в волю духов и судьбу. Ей нужно будет как-то дотянуть до весны, когда станет немного теплее и можно будет ехать через степь без значительных неудобств. Но если Руан примет своё решение раньше…

Ачте плеснулся на ковёр. Пальцы были горячими от нагретого напитком стекла, но стекло в глазах было холодным и мутным, и лёд прорастал кристаллами сквозь сердце, которое не могло биться, не могло, как и каждый раз, когда она думала о том, как предстоит мучиться Руану.

- Ох, госпожа! Ты не обожглась? - воскликнула Вирсат, и девушки вздрогнули.

Камайя помотала головой. Чашка тихо стукнула донышком об столик. Вирсат промокала тряпкой ковёр, и светлая ткань пропитывалось золотистым.