Избранная страны драконов - Тася Тараканова Страница 68

Окровавленный и непобеждённый Горыныч раскрывает крылья. Нам надо взлететь. Я поднимаю голову. К нам приближаются ещё два дракона. Тор и Марс. Когда это закончится? Озверевший Горыныч выдаёт такой рёв, что мои уши на секунду закладывает. Маломерка разворачивается мордой к Марсу, а мне по судьбе (я ещё могу шутить) достается Тор.

Ветер свистит в ушах, от потока воздуха моя чешуя с новой силой разгорается огнём.

Пылать ненавистью — это не фигура речи.

Это чистое пламя.

Мир на секунду меняется, и человеческая часть меня видит, как сжалась Иолана. Она боится! Мы закручиваемся в адову мясорубку, крики Иоланы меня только подстегивают. Я хочу добраться до неё, сбить с седла. Пронзительно рычит Горыныч, но я не могу помочь. Рву зубами, когтями, шипами, хлещу хвостом. Наши пасти вгрызаются друг в друга, я, кажется, теряю разум.

Острая пика поднимается над головой, я успеваю увернуться, но от острой вспышки боли полностью утрачиваю контроль. Мощные когти сдирают мою чешую вместе с остатками гарпуна, я выворачиваюсь с окровавленным распоротым боком, моя изворотливость спасает меня. Шипастые крылья противника встречаются с моими, я когтями впиваюсь в брюхо. Вой сопровождает удар такой силы, что меня отбрасывает назад. Кажется, он переломил мне хребет. Мне остались считанные секунды жизни.

Визг Иоланы приводит меня в чувство. Я вижу, как на Тора бросается Лара с Эрвином на спине. Откуда они взялись? Над головой в вышине клубятся два дракона: белый и чёрный. Я не могу разобрать, кто это, зрение меня подводит.

Адекватным кусочком сознания цепляюсь за двух драконов: Грома с Марсом. А где Горыныч?

Я падаю, пытаясь взмахнуть крыльями. Воздух не держит меня, боль в крыле, в боку, не шевельнуть.

Пламя гаснет во мне.

И в этот миг зубы Горыныча сжимаются у меня на загривке. Вспыхивает сознание, маленький светлячок в ночи. Миг и зубы дракона размыкаются на моей шее. Я кувыркаюсь, лечу вниз с открытыми глазами, подо мной озеро, падаю на чешуйчатую спину. Болезненный удар, я качусь на крыло, но Горыныч выравнивает положение наклоном тела, я окатываюсь назад и хватаюсь за гребень руками. В глазах все расплывается.

Я не представляю, как смогла совершить оборот в зубах Горыныча, как он выпустил меня, а потом поймал. Я заливаю кровью его чешуйчатую спину.

Силы покидают меня, рука не слушается, я еле держусь на спине дракона, как и он еле держится в воздухе. Горыныч скользит, подбираясь к берегу и падает близко к кромке воды.

Ледяная вода перекатывается через спину Горыныча, накрывает меня, смывая кровь. Пламя умирает в моей груди. Тьма наползает.

Кажется, это уже было.

Оглушительно кричит Горыныч. Я выныриваю из омута небытия, с трудом разлепляю глаза, хочу крикнуть, но из горла только хрип. На нас надвигается ядовито-зелёный Тор. Вытянув шею и распластав крылья, Горыныч закрывает меня от врага. Зелёный хвост рассекает воздух, выбивая камни из земли. Тор сильнее серебряного маломерки. В небе раздаётся такой оглушительный рёв, что у меня волосы становятся дыбом.

Сверху на Тора, как кара с небес, падает Стрела. Удар ужасающей силы сбивает Тора с ног, дикарка хватает его за гребень и волочет зелёного монстра к воде. На помощь приходит Горыныч, вместе они поднимают тушу Тора в воздух, тащат над водой и бросают в глубину.

Воронка закручивается в месте падения зеленухи. Края воронки смыкаются, вода затягивает рану, и озеро вновь становится невообразимо гладким.

Стуча зубами от холода, оглядываю небо.

Где Лара, Эрвин? Они же бились с Тором.

Почему так пусто?

Я беззвучно рыдаю, из глаз катятся слёзы. Я маленькая поливальная машина: льются не только слёзы, кровь течёт из порезов — я одна сплошная рана.

На берег приземляются Стрела и Горыныч. Мой серебристый друг ковыляет ко мне. Его шершавый язык скользит по моему иссечённому боку, по руке, по щеке, но слёзы и кровь не прекращаются. Серебристый маломерка отходит, шуршит в стороне, а потом кладёт мне на живот волшебные чёрные камешки. Я прижимаю Кеп и Мию к груди одной рукой, вторая горит от боли, перекатываюсь на здоровый бок и сжимаюсь в комок.

Горыныч «берёт меня под крыло».

Хочу забыться. Забыть про боль.

Краем ускользающего сознания слышу шум. Кто там? Надо выбираться из-под крыла. С ужасом осознаю, на мне нет даже лоскута одежды. Шуршит галька под чьими-то торопливыми шагами. Всё ближе и ближе. Горыныч молчит.

Свой?

В темноте под крылом дракона я полагаюсь только на слух.

Полоска света режет глаза, я жмурюсь.

— Соня! — голос Эрвина, как живительная вода для умирающего в пустыне, — ты вся в крови!

Его родное лицо так близко, что видно маленькое пятнышко на радужке. Я хриплю, пытаясь сказать, что раньше не видела этой родинки. На плечи мне ложится куртка, Эрвин укутывает меня, бережно подхватывает с земли, Горыныч отодвигается, убирая крыло. Я прижимаю к себе чёрные камни одной рукой, вторую уже не чувствую.

Эрвин несёт меня легко, будто я перышко, хочется уснуть, качаясь на волнах. Мой спаситель легонько встряхивает моё обмякшее тело.

— Смотри на меня, не закрывай глаза, — просит Эрвин, я не вникаю в слова. Мне всё равно, что он говорит, лишь бы слышать его голос, чувствовать тепло его тела, ощущать сердцебиение в груди, — откуда взялась алая драконица? — Эрвин опять вырывает меня из нирваны.

— Я, — хочу сказать, но звука нет.

— Что, — Эрвин приближает ухо к моим губам, — скажи громче, — прядь его волос щекочет мне щёку и нос, я дую на неё. Как жаль, что не могу прикоснуться к ней.

Мне немного смешно. Неужели он не узнал меня? Вот Горыныч сразу расчухал. Мысли путаются, и я вновь уплываю.

— У неё сильная кровопотеря, — голос Эрвина, доносится как через толщу воды, — надо срочно в Светозар.

— Ты сможешь с ней быстро долететь?

Я слегка прислушиваюсь. Кто этот незнакомый мужчина с приятным низким голосом и неуловимо знакомой интонацией? Эрвин тормозит, моя голова от неожиданной остановки касается его щеки. О чём он беспокоится?

— Лара в порядке, хотя…

— Слишком далеко до Светозара, — опять мужской голос. И оглушительный рёв Горыныча.

— Р-р-р-я! Р-р-р-я! Р-р-р-я!

Дракон смолк, и вокруг установилась странная противоестественная тишина. Что там у них случилось?

— Или я сошёл с ума, или… — мужской голос не договорил.

— Горыныч умеет говорить, это правда.

Меня удивляет непонятливость мужчин, им