Анна Гаврилова - Золотой ключик для Насти Страница 68

Но Железный воин сдержался. Когда закончилось совещание, он первым покинул её шатёр.

Маг Санаминэль по – прежнему сторожил колдунью и ничуть не роптал, скорее наоборот. Рогор заметил – смотрит на неё удивлёнными глазами, ловит каждое слово. А она краснеет, ресницами хлопает. От этой идиллии, в груди главнокомандующего снова вспыхивала ревность и она была куда серьёзней, чем та, что рождалась при воспоминаниях о Косаре.

Косарь – простой деревенский парень и Настю он не удержал, иначе почему она всё ещё намеревается вернуться в свой мир? А вот Санаминэль – человек взрослый и умный, и хотя маги не интересуются женщинами, обходиться с ними умеет. Санаминэль может предложить не только фамильные драгоценности, а знания и могущество. И даже Совет Магов слова поперёк не скажет.

«Я должен был забрать её сразу,» – беззвучно прорычал Рогор. Выхватил у близстоящего воина копьё и голыми руками переломил древко. Отбросив обломки, побрёл прочь. Завтрашний день обещал быть жарким.

На рассвете, у шатра Рогора было тесно. Он, облачившись в привычный панцирь с гербом Горанга и алый, расшитый золотом плащ главнокомандующего, взобрался в седло. Четверо сопровождающих – рядовые воины, в руках одного белое знамя парламентёров.

Лошади тронулись неохотно, тревожно прядали ушами и шумно вдыхали прохладный утренний воздух. Толпа проворно расступилась, давая дорогу вестникам судьбы.

Горанская армия расположилась в отдалении, на западной границе широкого, ровного как стол, поля, в центре которого жемчужиной сияла столица. Сейчас горанцы казались не врагами, а бедными родственниками, что не посмели даже в сени войти.

Столица Ремвида и впрямь прекрасна: за белой каменной стеной скрывались аккуратные, мощёные булыжником улицы, столь же аккуратные дома, площади с великолепными фонтанами, скверы и цветники. Чем ближе к королевскому дворцу, тем дома роскошней, улицы шире, люди степенней. Сам дворец был выстроен из того же белого камня, что и городская стена, высился над городом на добрых тридцать локтей. Его башенки и подвесные галереи чаще очаровывали людей сведущих в военном искусстве, чем поэтов.

Великая река Ремвида брала начало в северных горах и, извиваясь синей змеёй, стремилась к морю. Она огибала город с востока. В южной части, за городской стеной, раскинулся шумный порт. Тут же, чуть выше по течению, располагались верфи – некогда оживлённые, последние годы они пустовали.

За год, проведённый в Ремвиде, Рогор успел не только досконально изучить, но и полюбить этот город. Теперь он смотрел на него хозяйским взглядом, мысленно примериваясь как будет использовать хорошо укреплённые стены, как возродит верфь и расширит пристань, чтобы та могла вместить ещё несколько десятков кораблей – горанских кораблей.

Главнокомандующий миновал толпу, провожавшую его влюблёнными взглядами, и конь внезапно споткнулся. Под общий вздох ужаса, Железный воин огляделся и только теперь заметил маленькую, хрупкую фигурку, укутанную в воинский плащ. Большие, зеленовато – карие глаза с золотыми искорками, смотрели на Рогора с немым восхищением.

«Дело не во мне, – тут же догадался Рогор. – Настя впервые увидела столицу Ремвида… Кто посмел выпустить её из шатра?!»

Девушка робко улыбнулась Железному воину и вернулась к созерцанию утреннего пейзажа. Главнокомандующий стиснул зубы и поехал дальше.

«Нельзя! – говорил самому себе. – Даже думать о ней нельзя! После битвы мы расстанемся. Навсегда. Девчонка сама сделала выбор.»

Едва миновали лагерь, главнокомандующий не выдержал и пустил коня в галоп.

«Чем быстрей всё закончится, тем лучше, – думал он. – Я возьму этот проклятый город, она – вернётся в свой мир. Между нами не останется ничего, кроме единственного поцелуя.»

С тихим стоном Рогор наконец признал, что вырвал тот поцелуй силой, а значит… значит между ним и вешенской колдуньей не останется ничего.

Пусто. Пусто и холодно, как в ледяной бездне. Только снег под ногами скрипит.

Из грустных мыслей Железного воина вырвала призывная песнь рога. Всадники остановились в пятидесяти шагах от городской стены. Снова затрубил рог, потом опять.

Блестящее летнее солнце медленно взбиралось на небо и, будто подражая светилу, на городскую стену взбирались столичные жители. Король не явился, вместо него появился архиепископ Ремвидский – старый, дряхлый, но цепкий и жестокий, как волк – одиночка.

По знаку Рогора, воин с белым знаменем выехал вперёд и провозгласил:

– Жители Ремвида! Главнокомандующий армиями Горанга, господин Рогор, даёт вам время подумать. Вы можете открыть ворота города и сложить оружие. Тогда, никто из вас не пострадает. Мы не станем грабить и убивать. Если к вечеру ворота останутся закрыты, мы пойдём на штурм.

– Так уж и «никто»? – издевательски крикнул человек, стоявший по правую руку от архиепископа.

– Никто… из жителей. Кровопийцам Ремвида господин Рогор ничего не обещает.

Архиепископ повернулся спиной.

Рогор не знал, не мог знать… он почувствовал: архиепископ не намерен уходить. Этот исполненный пренебрежения жест – сигнал. Сигнал, по которому воины Ремвида нарушат незыблемый закон этого мира – откроют огонь по парламентёрам. Рогор чувствовал, как напряглись руки лучников, как стрелы легли на тетивы.

Прояви архиепископ хоть толику благородства, Рогор бы увидел этих лучников. Но старик наплевал на всё, уподобился подлому убийце.

«Что ж… – подумал главнокомандующий. – Ты знаешь, я не могу пуститься в бегство. Что ж… пусть решает богиня Судьбы.»

Рогор с деланной леностью махнул своим воинам и медленно повернул коня.

Первая стрела ударила в спину главнокомандующего, панцирь брони зазвенел. Железный воин стиснул зубы, прошипел побелевшим соратникам:

– Кто побежит – сам прирежу. Даже если для этого придётся восстать из мёртвых.

Следующая стрела пробила руку знаменосцу. Древко упало на землю, но воин, завороженный взглядом главнокомандующего, не шелохнулся, даже не вскрикнул. Со стены донёсся радостный крик, через несколько мгновений всадников накрыла лавина звука. Лошади тронулись. Медленно, будто на прогулке.

Опять свист, в этот раз стрела пронеслась у виска Рогора, чуть оцарапав кожу. Публика на стене взорвалась новыми криками, на пятёрку горанцев обрушился смертоносный шквал.

Они ехали как и прежде – медленно и гордо. Потом остриё вонзилось в круп одной из лошадей. Несчастный воин попытался удержать кобылу, но та взвыла от боли и понесла. Горожане заревели от восторга.

Ещё один соратник – юный, безмерно гордый тем, что на него возложили миссию сопровождать главнокомандующего – тихо вскрикнул и вывалился из седла. Нога застряла в стремени. Испуганная лошадь шарахнулась в сторону, волоча за собой бездыханное тело. Остановить её не пытались.