Татьяна Шульгина - Право первой ночи(СИ) Страница 68

  -- Только не пугайся, когда он бросится радостно обнимать тебя, - объяснял граф, спускаясь по бесконечной лестнице. - Видишь ли, он твой родной отец.

  Николь не успела задать множество возникших вопросов, поскольку они вышли в холл, и Кристиан отправил ее с Джеком к воротам. Сам он пересек двор и вошел в низкую дверь, ведущую в башню. Теперь он неспешно поднимался по извилистой лестнице, вынимая по пути оружие и готовясь к встрече с братом. Он не желал ему смерти и не хотел вступать с ним в бой, но боялся, что это неизбежно.

  Они несколько лет росли вместе, несмотря на то, что Лилиан изо всех сил старалась избавиться от неродного сына. Кристиан не держал на него зла, даже когда его, по настоянию мачехи, оторвали от привычной жизни и отправили в столицу учиться. Он ничего не сказал своим новоиспеченным родственникам, когда, вернувшись, узнал о смерти отца. Молча слушал обвинения мачехи, и ее намеки на то, что он незаконный наследник, всего лишь ублюдок, рожденный колдуньей. И это не настроило его против сводного брата. Кристиан всегда умел найти с ним общий язык. Только после гибели матери Джон поклялся отомстить Кристиану, обвиняя его в этом. Граф надеялся, что Джонатан со временем оставит эти мысли, и оплатил его учебу в заграничной школе. Но брат только разжигал свою ненависть и вылил ее в безумный план.

  Теперь Кристиан хотел только поймать его и передать в руки короля. Он знал, что Теодор мудрый правитель и найдет достойное наказание для Джона. Поднявшись наверх, граф вложил меч в ножны, твердо решив не вступать в бой с братом. Но тот явно был другого мнения. Услышав издалека шаги на лестнице, Джонатан притаился за поворотом и, когда Кристиан появился, нанес удар. Стальное лезвие короткого клинка вонзилось в плечо графа и прошло насквозь. Граф схватился за рукоятку и вытащил его, из раны потекла темная кровь, пропитывая одежду. Джонатан толкнул брата на лестницу и запер дверь. Кристиан поднялся и, опираясь одной рукой о стену, вернулся к дверям. Эта башня, по-видимому, давно не использовалась, поэтому и устанавливать новые двери не приходилось, а старые давно истлели. Кристиану не составило труда выбить их здоровым плечом.

  -- Чего ты хочешь? - Джон стоял у узкого окна без рамы, в полутемной комнате, освещенной призрачным светом луны.

  -- Я хочу, чтобы ты сдался, - Кристиан придерживал рану, но кровь вытекала слишком быстро и он начал слабеть.

  -- Ты такой благородный, просто нет слов, - Джонатан посмотрел вниз.

  Во двор въехал отряд короля.

  -- Все равно тебе некуда бежать. Если сдашься, тебе сохранят жизнь, - Кристиан прислонился спиной к стене.

  -- Спасибо, благодаря твоей заботе я смогу спокойно гнить в тюрьме, - рассмеялся брат.

  -- Лучше умереть?

  -- Да, тебе этого не понять. Моя мать тоже предпочла смерть твоей подачке.

  -- Я предложил ей щедрое вознаграждение за то, что она провела рядом с моим отцом несколько лет.

  -- Он был и моим отцом, но в моих жилах нет колдовской крови, как в твоих.

  -- От этого я не стал злодеем как ты, - Кристиан слышал приближающиеся шаги.

  -- Какой добропорядочный! - нервно рассмеялся Джонатан. - А спать со своей матерью, это нормально?

  -- Ничего не было, Джон, - попытался убедить его Кристиан. - Что бы тебе ни наговорили, у меня с Лилиан никогда ничего не было.

  -- О чем ты говоришь? - удивленно вскинул брови Джонатан. - Причем тут мама? Я говорю о Твоей родной матери, ведьме. Корделия узнала ее, несмотря на ее маску.

  -- Джон, ты что-то путаешь, - Кристиан пытался понять, что могло все это значить.

  -- Ты совсем глуп, неужели не догадываешься, о ком я говорю? Разве вы с Мадленой не любовники? - спросил Джон, явно довольный, что задел брата за живое, но молчание Кристиана было по другой причине. Он вдруг понял, почему всегда чувствовал особенную привязанность к Мадлене, почему она так заботилась о нем.

  -- Что чувствуешь теперь? - усмехнулся Джон.

  -- Ты ошибаешься, как всегда. Она не позволила бы мне даже подумать об этом. Она же волшебница, - Кристиан просто сиял от счастья, он и не подозревал, что все это время видел свою родную мать. Его счастливое лицо доставило Джону боль сильнее, чем все его действия.

  -- Спасибо, что помог мне узнать ее, - сказал граф, чем окончательно добил его.

  -- Именем короля! - послышалось из коридора.

  -- Будь ты проклят, - прошептал Джонатан и выбросился из окна. Гвардейцы подбежали к бойнице, но было уже поздно, его тело лежало внизу.

  -- Прощай, брат, - произнес Кристиан, чувствуя, что теряет силы и призрачная комната погружается во мрак.

  * * *

  Очнувшись, граф как обычно увидел около своей постели Мадлену. Она давала какие-то указания Николь. В его спальной горел камин, за окном шел снег, солнце сверкало, отражаясь от заледенелых веток деревьев в саду.

  -- Убери это лицо, я все знаю, - сказал он.

  Мадлена на мгновение задумалась.

  -- И что ты об этом думаешь? - спросила она.

  Николь недоумевающе смотрела на них, переводя взгляд с одного на другого. В ее руках был кувшин с водой и полотенце.

  -- О чем это вы? - спросила девушка.

  -- Неужели нельзя было сделать себе облик постарше? - продолжал Кристиан, не обращая внимания на недоумение возлюбленной.

  -- Он узнал о вас? - спросила Николь у Мадлены вполголоса, догадавшись, наконец, о чем речь.

  -- И ты знаешь? - мужчина закрыл глаза, качая головой. - Я еще хлебну с вами.

  -- Мы же будущие родственницы, у нас нет секретов, - рассмеялась Мадлена, подмигнув Николь.

  -- Если бы мне пришло на ум флиртовать с тобой?! - не успокаивался Кристиан еще не веря до конца, что все позади.

  -- Я же не ожидала, что ты такой ловелас! Перестань разговаривать, рана еще не зажила как следует, - ответила Мадлена.

  Она отошла в угол, и комнату наполнил голубоватый туман.

  -- Хватит с меня твоих штучек, я больше не люблю магию, - начал граф, но тут к нему подошла женщина, которую он не раз видел на портрете. Высокая, стройная с длинными прямыми волосами, черными и блестящими. Николь присела на край кровати, пораженная холодной неземной красотой подруги. Волшебница ничуть не изменилась, хотя с момента написания портрета прошло больше тридцати лет.

  -- Я не могу жить среди людей в этом облике. Моя красота губительна для мужчин, - она ласково улыбнулась и Николь с легкостью в это поверила.