Молли Харпер - Забота и пропитание для одиноких вампиров Страница 7

Но работник отдела кадров так же, как и остальной мир в то время, не ведал о существовании нежити и настаивал, что Арни должен соблюдать режим работы банка из-за соображений безопасности. Ведь не дай Бог, кто-то сможет воспользоваться ночным временем, когда нет охраны, и сделать неограниченное количество выписок.

Арни нанес следующий удар, сказав, что у него порфирия — болезненная аллергия на свет, но злой кадровик был несокрушим. Поэтому Арни ответил, как типичный обидевшийся американец.

Он подал абсолютно провальный иск в суд.

Когда аргумент о дискриминации аллергиков не произвел впечатления на судью, Арни, намазанный солнцезащитным кремом, вышел из себя в суде и заявил, что он вампир и по медицинским показаниям не может работать в дневное время и, таким образом, попадает под закон о защите прав граждан с ограниченными возможностями.

После нескольких заседаний Арни выиграл иск и получил разрешение работать в ночное время, а также приглашение на интервью с Барбарой Уолтерс.

Поначалу разъяренное тем, что какой-то идиот-бухгалтер из Милуоки разрушил тысячелетнюю тайну нежити, международное сообщество вампиров, в конце концов, пришло к соглашению, что жить в открытую все же более удобно. Кровь легче получить, если ты просто попросишь.

Избранный контингент древних вампиров официально уведомил ООН о существовании вампиров и попросил мировые правительства признать их законными существами. Они также просили особого снисхождения в определенных медицинских, юридических и налоговых вопросах, которые обязательно возникнут. Определенно, ведение финансовой отчетности было ниже достоинства вампиров.

Первый год или около того стал темной главой в истории человечества. Когда СМИ выпускали в эфир ежегодный отчет о Великом Выходе, они, как правило, показывали ролики, где толпы людей вытаскивали вампиров на солнечный свет или поджигали их только по той причине, что они существуют. Правительство США объявило об обязательном комендантском часе после наступления темноты из-за страха, что вампиры в массовом порядке примут ответные меры. Поэтому люди нашли способы проводить свои рейды до захода солнца.

Тот же международный контингент вампиров, который назвался Всемирным Советом по борьбе за равноправие нежити, обратился к человеческим государствам за помощью. В обмен на предоставление определенной информации о переписи Совету разрешили создать малые, территориальные органы власти в каждом регионе любой страны.

Совету поручили наблюдать за новообращенными вампирами, чтобы удостовериться, что те благополучно адаптировались к нежизни, утрясать ссоры в сообществе и исследовать «несчастные случаи», которые происходили с вампирами.

Я точно не уверена, что, работая на Совет, мистер Каликс представлял из себя авторитетную фигуру или менее заслуживающую доверия. Так как я обычно придерживалась добрых отношений с Офелией, то была свидетелем некоторых темных сделок со стороны Совета.

Главы вампирского сообщества верили в то, что «любые средства хороши» для поддержания порядка, в том числе запугивание, сокрытие и изредка исчезновения. Я старалась не увидеть ничего лишнего, потому что подобное может привести к исчезновению. В общем, порочный круг.

Я помогла мистеру Каликсу устроиться на диване с подогретым пакетом донорской крови, затем спустилась вниз, чтобы подготовить ему жилое помещение. В подвале было довольно чисто, благодаря моему порыву после похорон все упаковать по коробкам и промаркировать.

Походное снаряжение моих родителей аккуратно хранилось в юго-западном углу вдали от множества маленьких окон на уровне земли. Убрав посередине ящики, я установила маленькую двухместную палатку, которую мой папа назвал «испытание для идиотов». Внутри я постелила походную кровать с чистыми простынями и одеялами. Перевернутый оранжевый ящик служил прикроватной тумбочкой.

Так как вампиры очень чувствительны к теплу и солнечному свету, я закрыла окна двухслойной, сверхпрочной алюминиевой фольгой, а сверху нее приклеила картонные панели. Загорелый вампир — зрелище не из приятных.

Каждый вампир реагировал по-разному. Ходили слухи, что это своего рода проверка личности. Если кожу сразу охватывал огонь, значит натура страстная. Медленный, тлеющий ожог указывал на более сдержанный характер. Лично я думала, это означало сидеть и ждать дымовых сигналов, в то время как у кого-то случился пожар.

Пока мистер Каликс оставался в палатке и не сдергивал покрытие с окон, то мог избежать прямых солнечных лучей и дымящейся, огненной смерти. Это мой главный аргумент, чтобы он не спал между коробками со старыми ежедневниками и надувным Санта Клаусом.

Я поднялась вверх по лестнице и обнаружила уже менее серого вампира, дремлющего на моем удобном, синем диване. Весьма странно лицезреть труп в комнате, где моя семья устраивала турниры по монополии. Комната явно была семейной, с потертой мебелью и стенами, покрашенными в веселый мятно-зеленый цвет.

Деревянные фигурки уток моего отца «плыли» на полке камина. Я сняла вышитое мамино цветочное панно с банальным изображением семейного очага и заменила на черно-белые фотографии нашей семьи в лучшие дни.

На одном снимке Гиги в возрасте 10–12 лет финиширует с отцом в забеге на 5 километров. Мама, стоящая на коленях среди ее розовых кустов. Мы вчетвером играем в Спунс, из-за чего чуть не сорвали День Благодарения. Чтобы внести немного жизни я расставила в квадратных стеклянных вазочках розы и гортензии. Это вам не типичная ночлежка для вампиров.

Я устроилась напротив дивана в мамином кресле в стиле «вингбэк», покрытом деликатной парчой, в котором она любила сидеть и проводить с нами серьезные беседы. Мы называли его председательским креслом.

Склонив голову на бок, я изучающе посмотрела на моего подопечного. Несмотря на то, что его ноги свисали с дивана, а голова лежала под крайне неудобным углом, лицо его было расслабленным. Он выглядел так мило и безмятежно… с закрытым ртом.

Почти осушенный пакет с кровью лежал у него на груди. Притом так, что с него могла капнуть кровь на обивку дивана, поэтому я потянулась к нему, чтобы убрать пакет. Мистер Каликс резко открыл глаза и зашипел на меня, вытянув клыки, обхватил пальцами мое левое запястье и крепко сжал.

Даже в его ослабленном состоянии сокрушительная сила его хватки поставила меня на колени. Я обвила ногами ножки стула и судорожно начала выдергивать руку, в то время как он тянул ее ко рту.

Я подалась всем своим весом назад, надеясь выбить его из равновесия, но он не сдвинулся с места. В итоге, я ударила его по носу другой рукой и, вложив всю строгость в голос, произнесла: