Игра в Реальность - Елена Райдос Страница 7

Антон задумался. И как это ему самому не пришло в голову? Ситуация же явно выглядела не как случайная игра природы, а как искусственно созданная кем-то ловушка. И не факт, что этот шутник испытывал добрые чувства к Вертеру и его семье. Но кому это могло прийти в голову, да и зачем? Если бы братец Сабин был сейчас на свободе, то можно было бы всё списать на его проделки. Но тот сам запер себя в стасисе ещё до рождения Дали. Охотники такими техниками и близко не располагали. Остальным Высшим подобное чувство юмора и вовсе не было свойственно. Тогда кто?

– Ты, наверное, прав, Учитель,– согласился Антон,– что-то тут нечисто. Завтра будет полнолуние, и все Высшие соберутся на огненный ритуал. Давай посоветуемся. У них в любом случае побольше опыта, чем у нас с тобой.

На том они и порешили. И потеряли ещё один день, когда ситуацию ещё можно было исправить.

***

Солнце плавно выплывало из-за горы, просвечивая сквозь ажурную паутину крон росших на вершине деревьев. Наблюдать за восходом перед получением благословения Его Святейшества давно уже стало для Роба привычным утренним время препровождением. У него даже было специальное место на крыше монастырской библиотеки, откуда он частенько любовался этим великолепным зрелищем. Внизу, в долине лежало плотное одеяло утреннего тумана, скрывая мелкую быструю речушку и храм женского монастыря, расположенный на противоположном склоне, почему-то гораздо ниже мужского.

За что так обидели лучшую половину человечества, Робу было совершенно непонятно. В мире Бон отношение к женщинам вообще было более строгое, нежели к мужчинам. К примеру, обетов у монашек было на сотню больше, чем у их коллег мужского пола. Монахи часто шутили, что в мужском теле мы карму зарабатываем, а в женском, наоборот, отрабатываем. Насколько такое утверждение соответствовало действительности, сказать трудно, но нелёгкая жизнь монашек в значительной мере подтверждала его правоту.

Летом низинное расположение женского монастыря давало явные преимущества, поскольку оберегало дам от навязчивой жары, зато в остальное время года постоянная промозглая сырость приносила немало неприятностей. Роба просто передёргивало от озноба, когда он видел, как совсем молоденькие девчушки, скинув обувь перед дверью храма, босяком идут на утреннюю пуджу по ледяному каменному полу. К слову сказать, пол в храме мужского монастыря был деревянный. Год назад одна из туристических групп, приезжавших в монастырь на ретрит, сжалилась над страдалицами и привезла им несколько масляных обогревателей для храма и жилых помещений. Монашки с благодарностью приняли подношение и даже установили обогреватели, однако включали их только зимой в самое ненастье, экономили электричество.

Ещё будучи на срочной службе, Роб мечтал, как отправится путешествовать на восток, к истокам знаний, изложенных в найденной им книге. Однако жизнь распорядилась по-своему. Вернувшись домой, он застал мать в постели с переломом бедра. Отец пил не просыхая, и помощи от него не было никакой. Пришлось Робу временно стать сиделкой и ухаживать за матерью. Тем временем отец, в очередной раз напившись, подрался с соседом, проломил тому голову и угодил за решётку. Ему светило лет десять строгача, а то и больше, но до суда отец не дожил. Кровоизлияние в мозг, видимо, в связи с вынужденным отказом от привычной ежедневной дозы, оборвало спутанную нить его жизни. По крайней мере, таков был официальный диагноз.

Мать, которой её муж, казалось бы, давно был совершенно безразличен, после его смерти вдруг впала в депрессию. Её состояние стало резко ухудшаться. Когда бедняга начала бредить, Роб, несмотря на её протесты, вызвал скорую. Через несколько дней его матери тоже не стало, она просто не проснулась однажды утром. Что-то в ней надломилось со смертью отца. Как странно порой завязываются узлы нашей судьбы. Родители Роба давно не любили друг друга, жили вместе по необходимости, просто больше некуда было податься, а умерли вместе, практически в один день.

Отца Роб не сказать, чтобы недолюбливал, просто толком и не знал. Увидеть его трезвым было настоящим событием, и такие события сын мог сосчитать по пальцам одной руки. А вот мать он искренне любил и жалел. Она была женщиной простой, зато истинным романтиком, увлекалась рыцарскими романами, героическими балладами и любовной лирикой. Это она назвала сына Робином. Угадайте, в честь кого. Когда она носила ребёнка, ей в руки попался фильм «Робин Гуд» с Кевином Костнером в главной роли, и сентиментальная мамаша влюбилась в главного героя.

Наверное, она хотела как лучше. Ей казалось, что такое экзотическое для Оренбурга имя подарит её сыну необычную и интересную судьбу. Но вышло как всегда. Все школьные годы Роба преследовала песенка про Робина-Бобина Барабека, который скушал сорок человек и ещё какую-то живность. Хорошо ещё, что он вырос крепким и спортивным парнем, и после школы полу-женское слюнявое Робин быстро превратилось в жёсткое Роб. Симпатичным девчонкам, правда, разрешалось фамильярное Робби, но это было единственное исключение.

После смерти родителей Роб продал квартиру вместе со всей обстановкой первому, кто согласился её купить, собрал рюкзак и купил билет в Катманду. Отчего его выбор пал на столицу Непала, он и сам, наверное, не смог бы объяснить. Может быть, название понравилось. А вот сам город поначалу произвёл на Роба довольно гнетущее впечатление. Непрекращающийся даже ночью шум, пыль, висящая в воздухе, словно дымовая завеса, снующие туда-сюда люди и машины. Это было совсем не похоже на его мечты о расслабленном и медитативном востоке.

Наверное, он так бы и уехал из Катманду, не сумев почувствовать его душу, уловить его тонкие вибрации, но непутёвому паломнику повезло. В самолёте на соседнем кресле оказалась девушка, ехавшая в монастырь Копан, что на окраине Катманду, на медитативные практики. Недолго думая, Роб навязался ей в попутчики и не прогадал. Для первого знакомства с Непалом Копан был то, что нужно. Там было спокойно, тихо и красиво. Немногословные улыбчивые монахи, привычные к толпам европейцев, радушно приютили ещё одного незапланированного паломника, и Роб плавно влился в неприхотливый монастырский быт.

Немного привыкнув и осмелев, он переселился в гестхауз одного из буддийских монастырей рядом со ступой Боуднах в самом сердце города. И только тогда Катманду начал открывать ему свои тайны. Роб начал познавать этот город не глазами, а каким-то внутренним чувством, проникаться его настроением, его отрешённостью посреди суеты людского потока. Катманду стал представляться ему маяком, непоколебимо стоящим на гребне скалы в окружении пены кипящих человеческих страстей. И Роб влюбился в этот суматошный, никогда не засыпающий город со всей страстью наивной юности. Потом были другие города. Судьба забросила его