Избранная страны драконов (СИ) - Тараканова Тася Страница 7

— Чего? — гвардеец вытянул шею, сделал шаг вперед.

Любопытный.

Эрвин бросился на него, сбил с ног, Добромир подхватил огнестрел, откинул в сторону. Парни скртили руки гвардейцу, потерявшему бдительность, связали бойца его ремнем, заткнули рот картузом и оттащили на пустырь.

— Как он здесь оказался? — Эрвин вытер руки о штаны гвардейца.

— Похоже, облава по всему городу, сейчас их будет как блох на дикой собаке.

Добромир попинал рыхлую землю, чтобы на его щегольских сапогах остались ошметки грязи.

— Я знаю, где нас не найдут, не отставай, чемпион!

Ухватив за руку, Эрвин поволок меня, слегка отдохнувшую и изрядно перетрусившую, к высокой горе неподалеку. Огромная куча оказалась из отходов и мусора, вдоль неё виляла утоптанная тропинка, по которой можно было двигаться, без страха переломать себе ноги. Правда, запах около мусорной кучи стоял такой, что мне пришлось зажать нос и дышать через раз, а когда под ногами юркнула крыса, я взвизгнула от омерзения. Неунывающий Эрвин заметил, что восхищается, сколь мужественно я осваиваю городские собачьи тропы.

Вскоре наша троица вышла к большому оборудованному лазу, открыто зиявшему на поверхности. Его можно было назвать широким тоннелем, по которому редкие пешеходы спускались вниз под землю. В Энобусе я видела такое сооружение первый раз.

— Это метро? — я всмотрелось в необычный широкий проём, уводящий в вглубь земли.

— Подземный подкидыш, таким пользуются тёмные личности, которые не любят света, — ухмыльнулся Эрвин, многозначительно посмотрев на Добромира. Правда, Светозарова не задели слова парня, он только слегка пожал плечами, да чуть приподнял бровь. Подкидыш, так подкидыш.

В данный момент тёмными личностями без сомнения можно было назвать нас троих. На мне мешком болталась полосатая длинная юбка с заправленной в неё цветастой блузкой и безразмерным жилетом, завершал картину ситцевый платочек на тонкой шее. В такой одежде я стала похожа на работницу — посудомойку из небольшого дешёвого трактира. На Эрвине были бесформенные штаны, подпоясанные веревкой и заношенная тёмная роба. Но больше всех пострадал Добромир, лишившийся прежнего лоска. Поверх шёлковой рубашки ему пришлось надеть грубую засаленную куртку Дурмитора с короткими рукавами, в которой он был, как подстреленный. На голове у чемпиона красовалась грязная кепка с поломанным козырьком, а брюки и сапоги с железными заклёпками суперзвезда Верховии безжалостно чуть раньше предусмотрительно заляпал грязью.

Мужская одежда была достоянием Дурмитора. Эрвин успел отпустить шутку про отчима, который никогда по собственной воле не отдал бы свои шмотки.

— Мать грозилась выбросить старье из дома, а Дурмитор, не желая расставаться со своим добром, схоронил его в лавке, — рассказал Эрвин.

Вещи прижимистого скряги хоть и не радовали парней, зато внесли неподражаемый колорит в их облик. Юные герои вмиг преобразились в лихих ребятушек из городских трущоб.

Мы огляделись по сторонам. Не заметив ничего подозрительного, неспешно влились в ряды малочисленных изгоев, ступив под низкие своды тоннеля. Спуск был пологим, он еле освещался тусклыми пыльными светильниками, многие из которых давно погасли. Держась за железные поручни, рабочий люд двигался к подкидышу и разбредался по так называемым платформе. Всё, что предстало моему взору, было совсем не похоже на метро, которое я посетила в областном городе.

Место, в которое мы спускались, навевало мысль о подземных убежищах троллей. Здесь под низкими сводами было сумрачно, слякотно и ветрено. Ноги то и дело оскальзывались на мокрой, липкой каменной плитке, мелкий мусор завихрениями носился по платформе, подгоняемый сквозняком, на стенах мигали закопченные лампы, а угрюмые пассажиры добавляли подземелью еще большего сходства с преисподней. Для верховенцев спуск под землю отзывался в теле сильной болью, он был не равен такому же спуску на поверхности.

Толпа на платформе понемногу пребывала. Эрвин беспокойно озирался по сторонам.

— Гвардейцы, — шепнул он, схватил меня за руку и поволок вглубь толпы. Добромир тоже заметил служивых и двинулся за нами.

Гвардейцы приближались, расталкивая по сторонам хмурых работяг. Раздался хриплый гудок и из тоннеля показался подкидыш, несколько длинных вагонеток на колесах, защищённых только невысокими бортами со всех сторон. Народ ринулся к открытым проёмам. Мы разом затиснулись вместе с толпой и плюхнулись на деревянные лавки со спинками. Гвардейцы, отдав короткий приказ машинисту, шагали вдоль подкидыша, светя фонарями в лица угрюмых пассажиров. Люди щурились, когда луч прожектора попадал в глаза. Я сняла шейный платочек и завязала на голове. Так лучше походила на простолюдинку. Взгляд испуганной девочки завершил образ работницы не умственного труда. Добромир натянул кепку на глаза, изобразив хмурого невыспавшегося работягу. Эрвин же при приближении гвардейца осклабился и склонил голову так, чтобы любому стало ясно: парня уронили в детстве вниз головой и не один раз.

Гвардеец задержал фонарь на наших трёх лицах, больше всех, одарив вниманием скалящегося Эрвина, потом пошёл дальше.

Из соседней вагонетки раздался возмущенный крик. Народ вытянул шеи, вглядываясь в полумрак на платформе. Двое гвардейцев тащили упирающегося парня в белой рубахе. Вопли с платформы разом утихли, у гвардейцев имелись убедительные доводы для простого люда в виде крепких зуботычин. Я взглянула на Эрвина, мы синхронно вспомнили, как его белая рубашка отправилась в мусорную кучу полчаса назад.

Обойдя все вагонетки, гвардейцы дали отмашку машинисту, и подкидыш, пронзительно свистнув, двинулся под уклон в тёмную пасть тоннеля. Сжатая с двух сторон Добромиром и Эрвином, я согрелась, расслабилась и почувствовала себя, наконец-то, в безопасности. С такими молодцами рядом можно закрыть глаза и погрузиться в блаженную состояние: выдохнуть страх, усталость и напряжение последних часов.

— Почему в драконов стреляют только из арбалетов? — я пробормотала сквозь накатывающую дрему.

— Арбалеты бесшумные, — тихо сказал Добромир, немало удивившись моему невежеству. Я совсем забыла, что чемпион не знал о битве в каньоне, и его озадачил мой вопрос, — на тебя нападали в небе? — Я отрицательно мотнула головой. — Драконы пугаются звука выстрела, если грохнет под ухом, дракон пустится во все тяжкие. Никто не рискнет применять огнестрел.

— А-а-а, точно, совсем забыла, — пробормотала я, чтобы реабилитироваться, и склонила голову на плечо Эрвина, отчего тот непроизвольно вздохнул.

То засыпая, то просыпаясь, я ощущала, как древняя колымага тряслась и громыхала, пробираясь по чуть освещённым подземным коридорам, иногда штольня ненадолго разветвлялась, чтобы следом опять превратиться в узкую горловину. По пути было несколько остановок, подкидыш лязгал, тормозил, выплёвывал людей, я приоткрывала глаза, видя, как внутрь втискиваются другие и снова засыпала, как только подкидыш отправлялся в путь. Монотонное дребезжание и болтанка совсем укачали меня, я очнулась только тогда, когда Эрвин потряс за плечо. С трудом поднялась со скамьи и вышла с немногочисленной толпой на перрон. Пришло время прощаться с подземным лабиринтом.

Выход из тоннеля состоял из каменных ступенек со сколотыми краями, с налипшим скользким суглинком. Народ двигался медленно, чуть не на ощупь, на поверхности была почти непроглядная тьма. Вскоре появились домишки с неосвещёнными окнами. Удивительно, что в таком чудесном городе, каким первый раз предстал передо мной Энобус, есть такие убогие захолустные окраины. Наш путь пролегал по трущобам. Эрвин сказал, что самый надёжный маршрут тот, где не задают лишних вопросов.

Мрачные окраины вызвали сильное опасение и, если честно, дрожь в коленках, но Эрвин заявил, что знает эти места, никто не обратит на нас внимания, если только Добромир, добавил Вышнев, не выдаст нас своими пижонскими замашками. Я ожидала, что чемпион что-нибудь ответит, или заедет в нос наглецу, но любимец публики и кумир Верховии молча склонил голову, давая понять, что принял к сведению пожелания знатока трущоб.