Марья Моревна (СИ) - Богатикова Ольга Юрьевна Страница 7

- Чувство между нами есть, - пожала плечами я. – Мы, Марушенька, друг друга терпеть не можем. Годится такая страсть для лечения?

Колдунья тогда махнула рукой и, буркнув что-то про двух великовозрастных дурней, удалилась. Кощей же действительно выглядел прекрасно. До самой нашей отправки в Ратиборов стан он колотил деревянным мечом оставшихся во дворце ратников (упражнялся в мечевом бое, ага), а как настала пора выдвигаться в путь, сам открыл для нас портал.

Теперь же он сидит напротив меня и предлагает все отменить. Спрашивается – с чего бы?

- Чувствую я себя превосходно, - медленно сказал Бессмертный. – В бою же мне будет еще лучше - военный запал пьянит и веселит не хуже доброго вина. Меня тревожит другое.

- Это что же?

- Ты, Марья. Завтра тебе предстоит поднять великую силу. Без помощи Марены в этом деле не обойтись.

- Не обойтись, - согласилась я. – Ну, так что ж?

- Чем ты с ней за эту силу расплачиваться станешь? Крови у снежных великанов нет, а северные ратники окончания битвы могут не дождаться. А ну как станем мы их одолевать, а они зададут стрекача, не дожидаясь пока твой Ратибор перережет им глотки? Жертву же богиня потребует вне зависимости от того с кем и как ты боролась.

Я слушала его, едва ли не раскрыв от удивления рот. Кощей за меня беспокоится? Боится, что я не справлюсь? Или что навлеку на себя Маренин гнев?

Что ж, его можно понять. Если завтра не прольется кровь, богиня может рассердиться и забрать у меня магию или, что вернее, жизнь. Кто тогда Бессмертному вернет Иглу? Без моей помощи отыскать ее во дворце будет непросто: на нишу с волшебным ларцом я столько отворотных заклятий наложила, век будешь рядом ходить, а разглядеть не сумеешь.

- Не тревожься, Кощей, - сказала ему. – С Мареной я рассчитаюсь сполна. Главное, чтобы ты нас не подвел. Остальное же я обеспечу в лучшем виде.

- Чую, дурное ты задумала, Моревна, - он смотрел на меня хмуро, исподлобья. – Прежде, чем рисковать, вспомни, что за твоей спиной целое царство. Если тебя не станет, рухнет оно, как соломенная избушка. То, что ты десятилетиями собирала и пестовала, добрые соседи за год на части разорвут и растащат.

- Думаешь, я этого не понимаю? – еще больше удивилась я. – Кощей, что происходит? Отчего ты так взбеленился? Все уже обсудили, обо всем договорились. Или волнуешься, что я не выполню уговор и не отдам тебе артефакт? Получишь ты свою Иглу, не сомневайся. Живая буду или мертвая, а клятву свою сдержу.

- Будь лучше живой, - буркнул колдун, поднимаясь с места. – А там – разберемся. Ладно. До утра осталось не так уж много времени. Добрых снов, Марья.

Не дожидаясь моего ответа, он развернулся и вышел из шатра. Я же осталась сидеть в полном недоумении. Он, что же, правда боится, что со мной случится беда?

Вот дурак малахольный.

Во мне отродясь никто не сомневался. Ни отец, ни Маруша, ни Ратибор, ни покойный Иван. Все знали: я – сильная, умная, хитрая, а значит, справлюсь с чем угодно. Какую задачу ни поставь, все мне будут по плечу. Расшибусь, но сделаю.

Как крестьянская лошадь, ага. Которая тянет свой плуг, даже чувствуя, что вот-вот издохнет.

Хотя какая я, к демонам, лошадь? Эту животину, бывает, жалеют и берегут. А меня никто не бережет. Ибо – зачем? Я же ведьма-Моревна, а значит, смогу и о себе позаботиться, и целой стране.

Иван, помнится, так и говорил: мы, Марьюшка, за тобой, как за каменной стеной, ты одна целого войска стоишь. Если какая напасть случится, всегда знаешь, как поступить, чтобы и на коне остаться, и выгоду получить.

А тут, гляди-ка, отыскался пень жалостливый. Обеспокоился, не надорвусь ли я во время ворожбы. И ладно был бы он каким-нибудь очередным Иваном-царевичем или магом-звездочетом. А то – Кощей Бессмертный, черный колдун и редкостная сволочь.

Я пересела из кресла на походную постель.

Хоть бы сам время боя не надорвался. Надо ему завтра сказать, чтобы голову холодной держал, а то в раж войдет, да сунется, куда не следует. Или удар какой-нибудь пропустит. В каменном гробу он уже лежал, не хватало еще в деревянный его укладывать.

И вообще, великанов разобьет, Иглу получит и пусть шурует в свой горный замок. Там в окрестностях козлов много, сусликов и орлов, пусть о них беспокоится. А обо мне не надо.

Начни мне сочувствовать, я ж взаправду решу, будто я - не железная. Будто могу устать, заболеть, состариться. Будто хочу спокойствия и благополучия не только для других, но и для себя. И как тогда жить?

Я достала из-под кровати сундук, а из него – склянку с укрепляющим зельем. Одним глотком осушила ее до дна.

Все, пора спать. Завтра нас ждут великие дела. А пока – добрых снов.

Спала я в этот раз отвратительно. Сначала долго ворочалась, раз за разом прокручивая в голове план завтрашнего действа и возможные варианты развития событий. Когда же сон меня все-таки сморил, перед глазами начали вставать кошмары.

…Мне семь лет. Я стою на высоком деревянном крыльце княжеского терема, ежась от осеннего холода. Во двор в окружении ратников въезжает отец. Он выглядит уставшим и будто бы постаревшим на несколько лет. Его воины печальны, их руки и головы перевязаны грязными окровавленными тряпками. Спрашивать, что случилось, не имеет смысла, все понятно и так – они не сумели отразить очередной набег соседнего князя, и теперь еще один кусок нашей приграничной земли разграблен и пылает пожарами.

Тишину прорезает женский вопль – жуткий, леденящий душу. Через мгновение к нему присоединяются другие – истошные, страшные, от которых холодеет спина. Я понимаю: в город въехали подводы с ранеными и убитыми. Князь Даниил никогда не бросает своих людей на поле сечи, всегда привозит домой – выходить или похоронить.

От бабьего воя лица воинов каменеют, лоб отца прорезает глубокая морщина. Я же сжимаю крохотные ручонки в кулаки.

Ничего, сердешные, не долго вам плакать! Маруша уже учит меня колдовству. Скоро я стану сильной могущественной ведьмой, а уж тогда припомню соседушкам каждую вашу слезинку! Земли наши обратно верну, а ратникам придумаю такие кольчуги, чтобы стрелы в них не попадали, а мечи обратно отскакивали…

…Мне тридцать шесть. Я стою на высоком холме и наблюдаю за ходом очередного сражения. Сила на нашей стороне, а значит, мы не только выиграем бой и войну, но и добудем себе выгодное мирное соглашение, новый торговый путь и несколько мешков с золотом в царскую казну. Окрестные князья и короли знают: Моревна никогда не нападает первой, однако захватчикам спуску не дает и гонит их батогами до горизонта. Кто в это не верит, убеждается на собственной шкуре.

Позади что-то бормочет Иван. Я не понимаю, для чего муж напросился со мной в поход – он хороший хозяйственник, но в военном же деле не смыслит ничего.

За спиной раздается странный звук. Я оборачиваюсь, и в тот же миг мое плечо пронзает вражеская стрела, непонятным образом отыскавшая брешь в стене магического купола. От боли и неожиданности я падаю на колени. Иван кидается ко мне и громко зовет на помощь. Его руки трясутся, глаза по размеру напоминают монеты, а лицо стремительно бледнеет.

Пытаюсь объяснить супругу, что пугаться не надо. Главное вынуть стрелу, а уж рану я залечу в два счета. Он меня будто не слышит. Тянет за здоровое плечо и повторяет: «Вставай, Марьюшка, вставай!» От его действий мне становится только больнее. Я кричу: «Вытащи стрелу!» Иван продолжает попытки поставить меня на ноги, бормочет: «Вставай, вставай! А ну как воины решат, что ты погибла? Мечи побросают, да убегут, что я потом с ними делать стану? Вставай…»

Отталкиваю его в сторону и быстрым пассом вырываю древко с наконечником из плеча. На землю крупными каплями начинает литься кровь…

…кровь повсюду. Ею окрашен снег и редкие развороченные деревья. Неогранёнными рубинами она сверкает на порванных кольчугах и обломках мечей.

На снегу лежит Ратибор. Его голубые глаза неподвижно смотрят в серое зимнее небо. Неподалеку поломанной куклой застыл Кощей. Лицо колдуна белоснежно, нос заострен, черные пряди волос кажутся терновыми ветками.