Тилотама и дракон - Олла Дез Страница 7

отходить от меня и по-прежнему прижималась ко мне спиной. До моего плеча она, впрочем, всё же не дотягивала, но и малюткой я бы её не назвал. Гнома была обладательницей довольно пышных форм, крепенькая и ладная. А ещё она приятно пахла. И если бы не платье-балахон, которое явно не соответствовало никаким модным тенденциям, и было словно выкопано из бабушкиного сундука, и не эти огромные очки, я бы уверенно назвал её очень красивой. Для гномы.

И тут этот тип совершил уж совсем безумную, с моей точки зрения, вещь. Он посмел замахнуться. Нет, он это что вот сейчас — серьезно? Гномма крепко зажмурилась. Сделав полшага вперёд, я легко перехватил руку драчуна, вывернул её ему за спину и, наклонившись к девушке вкрадчиво прошептал:

— Мне сломать ему руку?

Гномма открыла глаза и, вздохнув. отрицательно покачала головой.

— Нет, это очень плохая идея. И может плохо отразиться на предстоящих переговорах. Вы его не подержите так?

И, дождавшись моего кивка, она подошла к грубияну и врезала ему ногой по самому дорогому. Хороший удар. Я кивнул и отпустил его. Тот скрючился и взвыл. Гнома повернулась ко мне и, прижимая к груди какие-то бумаги, смущаясь, произнесла.

— Тилотама Виристоун — представилась она.

— Морис Виридис — и я пожал протянутую мне руку.

Её ладонь буквально утонула в моей руке. Какая же она хрупкая и маленькая. Что эта гномма вообще тут делает? Да ещё и прижимает к себе эти бумаги так, будто это самое важное для неё? И почему одна? С каких это пор гномы отпускают своих женщин ходить по городу людей в одиночку? Отстал я всё-таки от жизни, отстал…

Девушка смущенно покраснела и, вынув свою ладошку, припустилась внутрь Ратуши, как будто за ней гнались все драконы мира в боевой ипостаси.

Я же посмотрел на всё ещё скрюченного неудачного ухажёра. Он открывал рот в беззвучном крике. Эк, она его припечатала-то. А удар и в самом деле хорош. Молодец девочка. Я подхватил гнома за подмышки и поставил на ноги. Дождавшись понимания в его глазах, глухо и зло прошипел:

— Ещё раз тебя увижу рядом с этой девушкой — и только одним ударом от неё ты уже не отделаешься. Держись подальше. Ты меня понял?

Гном закивал. Говорить он то ли побоялся, то ли был не в состоянии. Я выпустил его, и тот опять мешком свалился мне под ноги. Горожане, что были свидетелями этой сцены, перешёптывались и показывали на нас пальцами.

Я перешагнул через этот кусок недогнома и вошёл в Ратушу. Однако, девочка не только красивая, но и умная. В такой ситуации успела сообразить, что мне его, и в самом деле, трогать не стоит. А я-то хорош. Всё переживал за поведение других, а сам в первое же утро чуть не поставил всю нашу миссию под угрозу, сцепившись с первым же гномом, что попался мне на пути. И если бы не девочка, страшно представить, что бы произошло. Теряю хватку. Отвык я от общества других существ. Засиделся у себя в горном убежище. Не дело это.

Людская Ратуша была, как ни странно, довольно большой и богато украшенной. Ко мне тут же подлетел человек и сказал, что проводит меня в зал заседаний. По пути туда он что-то стал рассказывать про месторасположение, про расписной потолок, про архитектурные решения. Слушал я краем уха — мои мысли сейчас были сосредоточены на предстоящем заседании, и меня совершенно не волновали цветовые решения в росписи стен здания.

Зал заседаний был просто огромен. Я прошёл к месту, где уже дожидались меня друзья-драконы и сел на кресло председательствующего нашей команды. В зале, помимо мест для действующих лиц заседания и особо важных персон, собирающихся следить за ходом дела, имелся и второй этаж открытого балкона, где уже начинали собираться первые зрители. Трибуна возвышалась на небольшой платформе. Напротив нас располагался стол с нашими оппонентами, а по центру стол для членов комиссии. Такое расположение, видимо, должно было удержать нас с гномами от попыток вцепиться друг в друга.

Оглядев стол противников, с удивлением заметил сидевшую там уже знакомую гномму. Как она сказала её зовут? Тилотама? У гномов в команде девушка? Удивили, ничего не скажешь. Не ожидал. И надо сказать — приятно удивили. Не ожидал такого от этих узколобых тиранов.

И вот открылась дверь и из нее стали выходить в разноцветных мантиях члены Комиссии. Их было пятеро. Так же, как было гномов, и нас должно было быть. Наверно стоит сказать, что ещё двое подъедут позже. И в срочном порядке найти хоть кого-то, а то на два пустующих кресла уже косятся.

Все пятеро принадлежали к разным расам: человек, гоблин, оборотень из семейства волков, дриада и даже орк. Где они орка-то откопали? Они же свои степи почти не покидают? Да и дела им обычно нет до наших проблем. Им бы со своими племенами разобраться. Но может его взяли за огромную массивную фигуру и выпяченную вперед челюсть. Может быть, его грозный вид должен призвать нас не пускать в ход кулаки?

Распорядитель принялся долго и нудно зачитывать регалии каждого судьи, потом перешёл на представление гномов. У каждого из них оказался внушительный послужной список. А вот когда дошла очередь до нас, то прозвучали только имена. А что мне нужно было указывать все свои титулы? Или участие в войне и мои звания? Так все титулы имеют значение только в мире драконов, а про войну и воинские звания и награды вообще стоит на время забыть. Так что, просто сухо прозвучали наши имена. Это вызвало недоумение и шепотки, но никто возразить не решился. Мы же сидели с каменными лицами, считая, что на подобные вещи реагировать, не стоит.

После последовало сухое изложение претензий сторон друг к другу. Я внимательно вслушивался, пытаясь понять, есть ли какие-то отличия от того, что мне было уже известно. Но прозвучали сухие факты, и ничего нового распорядитель не сказал. Дальше тот же распорядитель предложил сторонам сделать заявление и предоставить документы.

Я собирался встать, но меня опередил седой гном, который вскочил с места и рванул к трибуне. Я мысленно пожал плечами, сохраняя каменное выражение лица. Мне совершенно не важна очередность. А вот гному не терпелось высказаться.

Его речь повергла меня в недоумение. Было много лозунгов, пустой бравады и пролитой пустой воды. Все это сопровождалось эмоциональной жестикуляцией рук и притопыванием.

После этой в высшей степени странной речи, которая даже комиссию ввергла в