Дело Чести, или Семь дней из жизни принца - Светлана Нарватова Страница 7

– Должен признать, монир Тойз гораздо приятнее дождевых червей, – подмигнул мне Грэйди.

– Но вернёмся к тому злополучному дню, – принял я серьезный вид. – Дождалась ли Нидария знака?

– Нет. Ритуал прошел вполне спокойно. Но мону Нидарию, когда она чего-то хочет, трудно сбить с намеченного пути. Поэтому она вернулась в храм.

– А остальные остались в домике? – уточнил я.

– Если это можно так назвать, – ухмыльнулся он. – Первой нас покинула Ливи.

– Ты знаешь, куда она пошла? – полюбопытствовала Кейли.

– В лес.

– То, что не в храм, мы уже знаем, – пробурчала Недотрога, недовольная тем, что Грэйди так бесцеремонно ушёл от вопроса. – А зачем она туда пошла, ты не знаешь?

– Цветочки поливать. – В ответ на недовольный взгляд принцессы, он деланно-оправдывающимся тоном продолжил. – Нет, правда. В смысле, она сидела и ревела. И нет, я не знаю, почему. Я просто случайно мимо проходил.

Недотрога перевела на меня взгляд из разряда "ты хоть что-то понимаешь?", и я в ответ пожал плечами. Ну, поплакала девушка, утро у нее тяжёлое выдалось. Да что там говорить: с такой маманей каждое утро можно с чистой совестью плакать. Любой поймёт. Потом пришёл жених и утешил. В чём проблема-то?

– А ты куда шел? – уточнил я.

– Домик выстыл за ночь, – пояснил Грэйди. – Мы решили затопить камин, но дров не было. Поэтому мужская половина пошла за сушняком. Я решил пройтись подальше, где его еще не выбрали, и слегка заплутал, – продолжил он, глядя в пол.

А ведь он врет… У него, как у собаки чутьё на направление, это я помню по совместным охотам.

– Когда вернулся, в домике уже сидели Тагард и Рудди, в камине горел огонь, – рассказывал астанинец. – Тагард сказал, что Ливи и её мать ушли вместе, и они с Рудди побрели собирать дам. Сразу после их ухода вернулась Лисса. Подошли остальные. Всё.

– Кто, по-твоему, мог взять Чашу? – спросил я.

– Тагард, – твердо ответил Ровиньер.

– А Нидария не могла её подбросить? – настаивал я. – Ты же сам говорил, что она очень не хочет этой свадьбы.

– Понимаешь, Ранир, она могла бы подложить свинью… в смысле, Чашу, Тагарду. Но воровать мою золотую булавку она бы не стала. А вот Тагард мог это сделать с изрядной долей вероятности.

– Какую булавку?!

– У меня здесь недавно украли булавку для галстука, – пояснил Грэй. – У Лиссы – брошку.

– А может это слуги? – предположил я.

– Ха, – саркастично выдал Грэйди. – Мона Нидария только кажется обычной Сушеной Жабой. А на самом деле она воплощение бога возмездия Сурату на земле. Посему слуги у неё добродетельны до шелковистости.

Так-так-так… Что-то это мне напоминает… За последние полгода в благородных семействах Ваноры было совершено несколько мелких краж драгоценностей. Следы, если мне правильно помнится, вели в высшие круги общества, где и затерялись…

– А может Чашу взял ты? Возможность у тебя была, а на Тагарда сейчас просто наговариваешь. Вроде как бонус к развлечению решил добавить, – воспользовавшись моей заминкой, включилась в разговор Недотрога. – Или по-соседски помочь Нидарии.

– Кейли, смею тебя заверить, Нидарии никто не поможет, – фыркнул астанинец, как гнедой жеребец на осла. – Ни один мозг не в состоянии выдержать такого полчища тараканов. И у меня пока еще сохранились остатки совести, чтобы не толкать людей на эшафот ради собственного развлечения.

– А ради денег? – не унималась Недотрога.

– Кейли, это – не деньги. Это рудники, это дороги, это поля, это работники и их семьи. Это одна большая головная боль. Мне для того чтобы со своими, с позволения сказать, деньгами, разобраться, ещё как минимум год нужен. Не, этот удар в цель не попал.

– А ради Ливинии? – предложила вариант эра.

– Вот если бы на кону стояла ты, принцесса, я бы, пожалуй, рискнул. А ради маленькой серенькой мышки Ливи? – он пожал плечами.

Принцессу ему на кону подавай! Никакого уважения к королевской крови! Но больше всего мне не понравилось то, что Недотрога лишь досадливо поморщилась в ответ. Понятно, почему никто из принцев до сих пор на нее не позарился – в ней нет ни грамма гордости и собственного достоинства, что полагаются ей по статусу!

– Скромнее нужно быть в желаниях, приятель, – похлопал я Грэйди по плечу, за что получил в ответ ехидную усмешку. А вот и не угадал, это я из венценосной солидарности! – У вас есть еще вопросы, эра?

Вопросов у эры не оказалось, и я с облегчением выпроводил астанинца из комнаты. Но, увы, тут же осознал, что до облегчения пока далеко – впереди у нас Равелисса.

В книжке ровным подчерком Недотроги было выведено:

"Было время – был он беден,

Молод, голоден, удал,

Львиц любил при лунном свете,

И газелей диких гнал.

Жизнь теперь совсем другая —

Сыт, богат, вполне здоров.

Но тоскливо в этом рае…

Скучно льву среди коров"

В ожидании Равелиссы я изображал из себя статую "возмущение и негодование в одном флаконе: смешать, но не взбалтывать – взорвётся!". А Недотрога стояла у окна и делала вид, что задумалась о своём и ничего не замечает. Постепенно до меня стало доходить, что она-то как раз не играет, и мой актерские усилия пропали впустую.

Лисса опоздала всего на двадцать минут, то есть явилась практически вовремя. Один взгляд на нее – тщательно одетую, причесанную, подкрашенную и надушенную, – сказал, что мои самые мрачные предчувствия оправдались. Лисса оглядела комнату, подняла с Недотрогиного кресла, её книжку, переложила на столик, присела и положила руку мне на запястье. Причем в её исполнении жест Недотроги "вы мне приятны и интересны" превратился в "он мой, руками не трогать". Я перевёл взгляд на Недотрогу и на какое-то мгновение почувствовал себя неуютно: на её лице отражался интерес натуралиста, наблюдающего за спариванием двух зверьков. Вроде и неловко, но нужно описать для науки. Они что, все сговорились сегодня меня доставать?

– Мона Равелисса, будьте любезны пересесть на другое кресло, это место эры Кейлинэ, – вежливо, но твёрдо обозначил я свою позицию.

Лисса обиженно надула губки. И с чего, спрашивается? Я ей ничего, кроме одной совместной ночи, не то что не обещал – даже не намекал на такое. Даже не смотрел в её присутствии в ту сторону. Воистину, женское воображение границ не знает и знать не желает.

Недотрога расположилась на своём обычном месте, и мне стало уютнее.

– Равелисса, расскажи, что происходило в тот день, когда была совершена кража?

Лисса похлопала ресничками:

– В тот день мы встали очень рано – мона Нидария настояла. Я не выспалась и была не в духе. Тагард,